Рособрнадзор продолжает активную работу по проверке проведения ЕГЭ на местах. Главная задача — определить адекватность оценок государственной итоговой аттестации, по которой в 2009 году был впервые произведен набор в вузы, сообщила “МК” глава Рособрнадзора Любовь Глебова. Мониторинг носит комплексный характер и пойдет по нескольким направлениям. Это внутрисессионное выборочное тестирование первокурсников с использованием контрольных материалов ЕГЭ, проверка корреляции (соответствия) результатов сдачи Единых государственных экзаменов, а также оценок, полученных на дополнительных вступительных испытаниях (право на их проведение в 2009 году получили 24 вуза) с итогами первой сессии.
“Следуя навстречу инициативе ряда вузов, мы в ближайшее время перепроверим некоторых студентов, а затем сравним полученные результаты с теми, которые были получены ими на ЕГЭ при государственной итоговой аттестации по итогам окончания школы, — рассказала глава Рособрнадзора.
— Это будет та же процедура, и пройдет она по тем же КИМам, по которым сдавали ЕГЭ. Стоит уточнить, что проверка не будет носить тотального характера: мы возьмем лишь несколько групп в некоторых вузах отдельных регионов, чтобы опробовать механизм мониторинга (например, мне очень интересно, какие результаты покажут воронежские дети). Если выяснится, что летом кто-то получил 90 баллов, а осенью только 50 или 30, это будет означать, что в месте, где выпускники сдавали экзамены, было что-то не так. Наша задача — получить реальную картинку и помочь региональным управлениям образования и муниципалитетам увидеть, где, если так выразиться, гнильца. Хочу сразу подчеркнуть: эта проверка и ее итоги, пусть и неутешительные, не предполагают пересмотра результатов государственной итоговой аттестации”.
Вторая мера, по оценке чиновницы, не менее эффективна для понимания объективности полученных в ходе ЕГЭ результатов. Это мониторинг оценок первой сессии, который позволит выявить результаты усвоения программ первого семестра, а заодно проследить уровень их корреляции со школьными оценками. “Реальный школьный высокобалльник (отличник) должен и сессию сдать на “четыре” и “пять”, — говорит Любовь Глебова. — Те же, кто получат “двойки”, скорее всего окажутся липовыми высокобалльниками. Аналогичным образом мы проанализируем отчисленных в первую сессию, что также позволит понять, в каких регионах хромает объективность”.
Наконец, третий шаг — сопоставление результатов дополнительных испытаний, проведенных рядом вузов, с результатами Единого госэкзамена — поможет понять, являются ли вузовские испытания средством уточнения индивидуальных способностей абитуриента или способом коррекции списка абитуриентов помимо результатов ЕГЭ, чтобы взять в вуз тех, кого “надо”. “Прямых оргвыводов, — заверила Глебова, — ждать не стоит, но прозрачность и публичность восторжествуют”.
Кстати, результатами “мониторинга” Рособрнадзора, по словам Глебовой, заинтересовались правоохранительные органы, в частности Департамент экономической безопасности МВД. Силовики готовы использовать результаты ее ведомства для собственных проверок с точки зрения коррупционной составляющей. “И это благодатный материал для работы по выявлению разных форм коррупции”, — подчеркнула она.
В процедурах ЕГЭ по итогам этого года будут коррекции, и в первую очередь изменения коснутся процедуры зачисления в вузы.
— Но никаких кардинальных изменений в правилах приема не будет. Речь идет только об уточнении и шлифовке, а не о концептуальном изменении подхода, — заверила Глебова. — Проект соответствующего приказа Минобрнауки уже доступен для широкого обсуждения на сайте министерства. А утверждены новые правила приема, как и было обещано, должны быть к октябрю. В частности, во исполнение поручения президента изучается возможность ограничения до пяти количества вузов, в которые можно подавать заявления. Не исключено, что будет принято и предложение проводить зачисление с меньшим количеством так называемых волн (летом 2009 года их было три).
Еще одно неизбежное новшество будущего года коснется льготников. Сейчас, по словам главы Рособрнадзора, их слишком много, что очевидно всем: и выпускникам, и родителям, и учителям, и вузам. “Законопроект об ограничении категорий льготников уже готов, так что думцам в этом году придется принять сложное решение, — объясняет Глебова. — Но здесь, мне кажется, должен победить государственный подход — приоритет качества образования. Я, например, за то, чтобы социальные льготы сохранились, но предоставлялись тем, кто проявил способность учиться, участвуя в конкурсе, имея высокие баллы. Социальный пакет должен работать после конкурса, иными словами, лежать в другом месте. И поддерживать, например, уже студентов, у кого родители инвалиды, или тех, кто сами являются инвалидами. При нынешней же системе мы только провоцируем ребят и взрослых на обман — вот они и рисуют липовые справки, что при таком количестве льгот неизбежно”.
Впрочем, во многом то, как пройдет вступительная кампания будущего года, будет зависеть от самих абитуриентов, подчеркнула она: “Большая часть вопросов, адресованных Рособрнадзору этим летом, была связана с попытками абитуриентов защитить свои права перед вузами. Однако число ребят, которые понимают, что у них появились права и механизмы их реализации, невелико. Большинство к этому не готовы, чем и пользуются некоторые вузы. Например, значительная часть учебных заведений в погоне за контролем над абитуриентами настаивала на личной подаче документов, сея зерна сомнений относительно процедуры по отсылке их по почте или по интернету, — так легче выманить подлинники, а потом их не отдавать. Отсюда и пресловутый ажиотаж, якобы вызванный возможностью подавать заявления в большое количество вузов. На самом деле подача заявлений в 100 и больше вузов не более чем редкое исключение. Подавляющее большинство абитуриентов пытались поступить менее чем в 2 вуза (в среднем — в 1,76). Об этом говорят данные федеральной базы свидетельств, в которую заходят вузы, проверяя достоверность представленных им документов. Таким образом, мы знаем число обращений по каждой фамилии. Хаос, на который сетуют руководители некоторых вузов, создали они сами, не сумев (или не захотев) наладить работу приемных комиссий”.
Судьба ЕГЭ представляется Любови Глебовой очевидной: “Необходимость этой системы ни у кого не вызывает сомнений, а критика в ее адрес направлена в основном на развитие и усовершенствование. Будущее ЕГЭ будет связано с оценкой не только объема полученных знаний, но также компетенций и навыков, получаемых учащимися. Естественным образом войдет в жизнь и потребность внешней оценки на других уровнях обучения — мы будем только развивать этот инструмент. Вполне возможно, что статус государственной итоговой аттестации в новой форме получит также экзамен по итогам 9-го класса. А там, глядишь, определится статус диагностических процедур при переходе из 4-го в 5-й класс (такая перспектива тоже есть), затем статус дошкольной диагностики и оценка качества образования в вузе на уровнях бакалавриата и магистратуры. Это не чья-то прихоть, это требование времени”.
