Забег с препятствиями

Взять хотя бы систему образования. Социологические опросы свидетельствуют: большинство молодых людей с проблемами здоровья, в том числе с тяжелой инвалидностью, хотят и могут вести активный образ жизни — учиться, работать. И дело не только в мизерных пенсиях по инвалидности. Людям претит идея ограничить свою жизнь домашним мирком с минимальными потребностями — эдаким инвалидным гетто. Они готовы вырваться оттуда любой ценой. Государству надо лишь создать условия, позволяющие им конкурировать с остальными — все прочее они сделают сами.


В США специализированные места для инвалидов выделены в каждом университете. Причем, понятное дело, со всей необходимой инфраструктурой: подъемными приспособлениями, особыми туалетами для колясочников, техникой для незрячих и т.д. В подавляющем большинстве российских вузов ничего подобного нет. А то немногое, что стало появляться в последние годы, концентрируется в крупных университетских центрах: в Москве, Екатеринбурге, Новосибирске или Нижнем Новгороде. Это резко сужает возможности абитуриентов с проблемами здоровья. А ведь даже там, где их берут, вузы специализируются на немногих, строго определенных заболеваниях: к примеру, Московский городской психолого-педагогический институт (МГППУ) — на опорниках (ДЦП) и инвалидах по зрению, а МГТУ им. Баумана — по слуху. Остальным в приеме отказывают. Что создает первое серьезное препятствие на пути инвалида к высшему образованию.  

— С одной стороны, вузовская специализация оправданна, — разъяснил “МК” завлабораторией технических и программных средств обучения студентов с нарушениями зрения МГППУ Владимир Соколов. — У разных категорий инвалидов разные проблемы. Колясочнику, например, главное — добраться до аудитории. Но если уж сумел, дальше можно учиться наравне со всеми. А слепой — нет, ведь ни доски, ни книг, ни компьютера он не видит. Ему нужны особые компьютеры, особые учебники.  

Будь своя специализация в каждом российском вузе, абитуриент с ограниченными возможностями здоровья смог бы подобрать нужную. Но наши реалии не оставляют ему выбора: слабослышащий — значит, иди учиться в Бауманку. Технарям-то, может, и хорошо: и вуз брендовый, и специальный подготовительный факультет для этих студентов имеется. А куда деваться глухим, но с гуманитарными талантами?


Впрочем, у технарей — свои проблемы. Взять, к примеру, инвалидов по зрению. Читать и писать, понятно, они могут только по системе Брайля. Но учебников, напечатанных по этой азбуке, по словам Соколова, нет практически ни в одной вузовской библиотеке Москвы. Вузы пополнять свои фонды книгами для слепых не стремятся: дополнительные траты, да и объем у этих изданий большой (обычный учебник для зрячих страниц в 200 составляет до 10 брайлевских томов), а средств и площадей, как водится, не хватает. Главное же, что от издания учебников для слепых устранилось государство. В таких условиях удивляться надо тому, что одна такая библиотека все же есть. Ее открыли в МГППУ. И лишь потому, что все книги “перевели” сами — силами лаборатории технических и программных средств обучения студентов с нарушениями зрения.  

Задача оказалась не из простых. И потому, что дело это долгое (на каждый учебник уходят месяцы, а за год удается выпустить по 3—4 наименования). И потому, что особые трудности возникли при преобразовании к печати по Брайлю математических текстов. “Это очень трудно, — разъяснил “МК” сотрудник лаборатории Алексей Базаров. — Ведь Брайль — линейное письмо, где все надо писать в строку, даже дроби. А математические тексты изобилуют сложными формулами и графиками”.  

Давать к учебникам рельефные рисунки для незрячих помогла закупленная вузом техника: специальный принтер и термомашина для рельефообразующей бумаги. А вот программный комплекс, преобразовывающий к печати по Брайлю математические тексты, сделал сам Алексей — и выиграл с этим проектом конкурс НТТМ в честном поединке с ребятами из ведущих технических вузов России. Начали, по его словам, “с адаптации к Брайлю преподавательских конспектов”. А затем вошли во вкус и “полностью укомплектовали основными учебниками для незрячих 1-е и 2-е курсы, плюс выпустили кое-что для старшекурсников”. Работы — непочатый край: сейчас, например, в лаборатории заканчивают учебник по теории вероятности. А Базаров уже думает о следующей программе — настоящей верстке с разбивкой на страницы. С ее помощью дело пойдет быстрее, ведь альтернативы брайлевскому учебнику по математике, по его словам, нет: “Электронное обучение на специально оборудованных компьютерах, конечно, проще и быстрее. Но оно больше подходит гуманитариям. Изучать на компьютере математику незрячим студентам очень неудобно”.  

Есть на факультете информационных технологий МГППУ и другие проекты, позволяющие учиться ребятам с ограниченными возможностями. Например “Нейросетевая технология психологического тренинга учащихся с ограниченными возможностями” (автор проекта — студент 4-го курса Григорий Юрьев). Или “Технология распознавания и озвучивания текстов для людей с нарушениями зрения” того же автора. Все они, как говорят в вузе, “позволяют инвалидам обучаться по тем же программам, что остальные студенты, и вместе со всеми сдавать экзамены. Ребят разделяют только на некоторые дисциплины. Например, на компьютерных занятиях, где группы инвалидов должны быть меньше по численности”. Тут-то возникает новое препятствие.


Это только по латыни dura lex значит “суровый закон”. Для российского уха определение несет свой смысл, увы, более близкий к нашей специфике, ибо наш закон чаще дурацкий, чем суровый. Во всяком случае, немногочисленным вузам, где массово учат студентов с проблемами здоровья, закон не помогает, а мешает.  

В отличие от развитых стран российское законодательство, как и прежде, исходит из того, что студентов с ограниченными возможностями, а значит, и особыми потребностями у нас нет. Единственное исключение составляет Москва, где прошел первое чтение законопроект об образовании этой категории учащихся. Пока вся нормативная база, регламентирующая жизнь вуза, рассчитана только на здоровых студентов — и по численности профессорско-преподавательского состава, и по учебным нагрузкам.  

— Необходимые инвалидам дополнительные часы и штатные единицы в ней отсутствуют, хотя без них толку не будет, — разъяснил “МК” декан факультета информационных технологий Лев Куравский. — Если работать с инвалидом как с совершенно здоровым, учебный процесс не состоится. Для этих ребят нужны малые группы по 5 человек (например, для занятий на компьютерах), а значит, дополнительные часы в расписании и дополнительный штат педагогов. Но нормативной базой все это не предусматривается.  

Чтобы разорвать этот порочный круг, достаточно признать очевидную вещь: сопровождение обучения инвалида и студента без явных проблем здоровья отличается друг от друга. А признав, закрепить это в законе. В МГППУ уже и поправки к московскому законопроекту об обучении инвалидов подготовили: узаконить в вузах, обучающих студентов с проблемами здоровья, академические группы численностью не более 5 человек, а в случае необходимости — и подгруппы для индивидуальных занятий со студентами-инвалидами. Помимо дополнительных преподавателей под эти группы в штатных расписаниях должна также появиться должность тьютора — педагога, сопровождающего учащихся с проблемами здоровья. А потому рассчитывать средства, выделяемые на обучение инвалидов, а также численность работающего с ними профессорско-преподавательского состава надо с коэффициентом 1,6. То есть увеличить их в полтора раза. По сравнению с государственной помощью банкирам не ахти какая трата. Зато ребята, по словам Куравского, “заканчивают вуз самостоятельно и верят, что получают навыки, которые позволят им найти свое место в жизни; знают, что на них есть спрос. Ведь цель психолого-педагогического сопровождения — чтобы ребята боролись за свои интересы”.