Итак, почему же возникли сомнения?
Во-первых, специалист не увидел на картинках, показанных по телевизору, изогнутой арматуры шпал. Во-вторых, согласно служебной телеграмме, которая попала ему в руки, нигде не упоминается о взрыве под поездом №166 Москва—Санкт-Петербург.
В-третьих, согласно той же телеграмме, при аварии имел место сход одного из локомотивов, правда, только его 2-й колесной пары, что, по мнению специалиста, является признаком неполадки на пути.
Было у путейца еще много доводов: и неглубокая воронка после так называемого взрыва, и отсутствие обломков выведенных из строя шпал… Значит, мы имеем дело с халатностью работников железной дороги, не досмотревшими за качеством ж/д-полотна. В итоге либо имел место так называемый выброс пути (когда рельс вместе со шпальной решеткой уходит влево или вправо), либо излом сечения рельса, в результате чего и произошло крушение поезда.
За разъяснением мы обратились во ВНИИ железнодорожного транспорта. По словам специалистов, судя по фотографии с места происшествия, все напоминает именно взрыв. Арматура шпал, по словам ученых, могла и не загнуться вверх, ведь это зависит от того, как был направлен взрыв. И еще: выброс пути происходит только при нагреве рельса до +50—60 градусов, что возможно только в летнее, безоблачное время, да еще в полдень. В общем, многие факты трещат по швам. Это подтвердил и председатель научно-экспертного совета при правительстве Москвы по безопасности и защите населения Адольф МИШУЕВ:
— Это был ярко выраженный взрыв, произведенный с использованием 5—7 кг тротила. Взрывчатка была заложена в контакте с рельсом с одной стороны. Если бы бомбы было две, с двух сторон, поезд мог не сойти с рельсов. А так падение вагона, взрывная волна, явно услышанный всеми громкий хлопок — все указывает именно на террористическую операцию, очень похожую на позапрошлогоднюю. Думаю, что бандиты рассчитывали рвануть радиоуправляемую бомбу под самым локомотивом — тогда жертв и поваленных вагонов могло быть в 5 раз больше. Вероятно, злоумышленники не успели вовремя нажать на кнопку. Пока сообразили, куда нажимать, над бомбой уже оказался третий с хвоста вагон.
А вот что думает Владимир КВАЧКОВ, профессиональный диверсант, офицер ГРУ в отставке, обвиняемый в покушении на Чубайса:
— Имел место террористический акт, а не какая-нибудь диверсия — это очевидно. В чем отличие? Цель диверсии — причинить как можно больший ущерб. Цель теракта — запугать. Что мы имеем в данном случае. Его совершили люди, стремившиеся поднять волну недовольства против Кавказа. Это верный способ отвлечь людей от социально-экономического взрыва, который нарастает в стране. Нужно найти врага — нашли. Даже неспециалисту очевидно: теракт имел те же цели, что и в прошлый раз. И, думаю, мы имеем того же заказчика, наглого и циничного, который таким образом заявляет: да, это я, ну и что?!
— Вы как специалист по подрывному делу можете оценить, насколько был подготовлен этот теракт?
— Продуманность, тщательность подготовки — да, это имело место. Но, между прочим, железные дороги заботятся о мнимом комфорте пассажиров, но ничего не делают для охраны путей! Даже немцы в 1941—1944 годах, в те времена, не имея электроники и других нынешних технологий, нашли способы борьбы с диверсиями на железной дороге. А мы между двумя столицами не в состоянии обеспечить безопасность? Пустите перед каждым поездом дрезину — это не очень затратно, зато эффективно. Есть и другие способы обнаружения взрывчатки — собаки, наконец. Да, на все 700 км собак не напасешься — но имеются ведь технические средства!
— Какое СВУ могло использоваться при подрыве “Невского экспресса”?
— Есть много способов приведения СВУ в действие. Самый простой — контактный, то есть сам поезд приводит детонатор в действие. Старый партизанский способ, самый проверенный. Если применять управляемое СВУ — нужно провода тащить к месту подрыва, это небезопасно, провода могут увидеть, что-то заподозрить. Радиоуправляемый заряд — тоже мудреный способ, нужно заморачиваться на защиту от радиопомех. А на все про все у специалиста могло уйти 2—3 минуты. Поэтому один из способов обнаружения взрывчатки — путевые обходчики. Они могут заметить изменения во внешнем виде полотна: ведь чтобы зарыть взрывчатку, нужно снять верхний слой. И если последующая присыпка сделана неаккуратно, это можно увидеть. Кроме того, на таких перегонах можно установить скрытую систему камер, фотоэлементы. Хотя тысячи километров путей все равно не закрыть. А вообще-то нужно устранять саму причину терроризма. В противном случае, если террористы очень захотят подорвать поезд, они все равно его подорвут.
