У американцев есть выражение — “хвост виляет собакой”. Это означает, что небольшая часть управляет всем целым. Нечто подобное, по мнению некоторых российских политологов, сложилось сейчас на Северном Кавказе. Непонятно, то ли федеральный центр оказывает на республики политическое и экономическое влияние, то ли они, как хотят, вертят им…
Оценке ситуации в этом непростом регионе был посвящен доклад генерального директора Агентства региональных исследований Ростислава Туровского “Кремль и Северный Кавказ: новые политические решения и новые вызовы федеральной власти”. Его презентация состоялась в Институте современного развития.
— Пять лет назад меня пригласили в очень высокий кремлевский кабинет, чтобы я провел анализ ситуации на Северном Кавказе, — сказал, представляя доклад, президент Центра политических технологий Игорь Бунин. — Тогда раздавались громкие возгласы: “Кавказ от нас уходит, мы его теряем!” Но вот прошло пять лет, а Кавказ по-прежнему с нами. Что же изменилось за это время? Сегодня опять начали говорить о кавказской проблеме, о том, что это один из главных вызовов современности. Но, как мне кажется, пока нет единого подхода к этой проблеме, на Северном Кавказе продолжается эксперимент, в том числе и кадровый. С одной стороны, есть явная стабилизация в Чечне (которая, правда, отзывается выстрелами в Дубаи), а с другой — в некоторых регионах идет обратный процесс (например, в Дагестане). В ряде республик произошла смена власти, и ситуация в них оказалась достаточно сложной.
— Федеральный центр пытается повлиять на республики Северного Кавказа, об этом, в частности, говорит и поездка президента Дмитрия Медведева в Ингушетию, — начал свой доклад Ростислав Туровский. — Но это влияние, главным образом, осуществляется через кадровую политику, через новые назначения. За последнее время Кремлю удалось устранить целый ряд скомпрометировавших себя и неуправляемых местных лидеров и поставить на их место других людей. Но возможен ли новый тип политического руководителя в этом регионе? Однозначного ответа на этот вопрос нет. После кадровых перестановок федеральный центр получил целый “букет” региональных политиков — бывших деятелей КПСС, выходцев из армии и судебных органов, представителей бизнеса, интеллигенции и даже сепаратистов. Это не просто разные люди, это разные управленческие практики, разный политический и выборный опыт. Отличия, можно сказать, принципиальные.
По мнению Ростислава, в случае смены власти происходит и смена местной элиты, после чего неизбежна новая расстановка сил. Пришедшие к власти люди стремятся получить контроль над финансовыми потоками в республике, образно говоря, доступ к “бюджетному кранику”, старая же элита, естественно, всячески пытается этому воспрепятствовать. В результате борьба между ними обостряется.
Особенно напряженной она выглядит в Дагестане. Президент республики Муху Алиев, как ясно из доклада Туровского, хотя и был некоторое время местным партийным руководителем (в 1990—1991-х годах он занимал пост первого секретаря Дагестанского обкома КПСС), но не располагает поддержкой какого-либо мощного клана и не является клановым лидером, а в постсоветский период его сфера влияния ограничивалась депутатским корпусом Народного Собрания. Для Северного же Кавказа поддержка своего клана зачастую является решающим фактором в деле устойчивости власти. Мотивы личного доверия, считает политолог, основанного на знакомстве и определенных взаимных обязательствах, по-прежнему крайне важны в кавказской политике, они определяют формирование наиболее стабильных групп. Родственные и земляческие отношения сохраняют большое значение, поскольку на них основаны прочные политические и деловые связи. И даже в условиях ограниченности собственной клановой базы этот принцип сохраняется. Например, в Адыгее в последнее время усилилась роль выходцев из аула Уляп Красногвардейского района, уроженцем которого является президент республики Тхакушинов. Выходцы из этого села занимают сейчас посты премьер-министра республики, министра и заместителя министра финансов… Клановость — тысячелетняя кавказская традиция, и от нее никуда не деться.
Для Кавказа важна и другая особенность — межэтнические отношения, которые влияют на консолидацию элиты. Почти во всех республиках проживают различные народы, которые исторически общаются между собой. И отношения между ними не всегда носят дружеский характер, часто они осложнены многовековыми спорами и противоречиями. В этих условиях сплоченность элиты приобретает особое значение. И среди северокавказских республик наименьшей степенью консолидации обладает именно дагестанское руководство.
По словам Туровского, в республике действует большое число автономных и полуавтономных групп, вступающих друг с другом в тактические альянсы. Они ведут ожесточенную борьбу за статусные позиции во власти и экономике, причем не только на республиканском уровне, но и на местном.
На данный момент, пишет политолог, наиболее сложная внутренняя структура характеризует аварскую элиту, представляющую самый многочисленный этнос Дагестана. Президент Муху Алиев тоже является аварцем, но он не играет роли национального лидера, способного подчинить своей власти все аварские группы. Союзными ему сейчас считаются группы мэра Хасавюрта С.Умаханова и представителя Дагестана в Москве Г.Махачева, каждая из которых обладает своим влиянием и ресурсами. Серьезным же конкурентом является группа аварца С.Муртазалиева, который возглавляет Кизлярский район и считается одним из реальных претендентов на пост президента республики. Кроме того, есть и другие опасные соперники…
Северокавказские республики отличаются высокой финансовой зависимостью от федерального бюджета: в разной степени, но все они — самые дотационные российские регионы. Некоторые, правда, находятся под особым покровительством первых лиц государства. Дмитрий Медведев фактически взял под опеку Ингушетию, назначив там нового руководителя и побывав со знаковым визитом. Власть Чечни, как принято считать, находится под особым покровительством премьер-министра Владимира Путина. Позиции остальных республиканских глав в центре, как считает автор доклада, являются более слабыми. В случае Муху Алиева это показала конфликтная история с назначением В.Радченко. Хотя в целом она завершилась не так уж и плохо для президента Дагестана, но всем стало очевидно, что Алиев не обладает в республике монополией на выстраивание отношений с центром.
В конце доклада Ростислав Туровский делает следующий вывод: в этом году начинается новый цикл подбора и назначения республиканских руководителей, который будет продолжаться несколько лет. И первым в очереди как раз стоит Дагестан, где политическая ситуация очень неустойчивая — в связи с борьбой множества групп, возникновением различных политических альянсов и невозможностью местной власти урегулировать отношения между ними. Полномочия президента республики истекают в феврале 2010 г., значит, кадровое решение должно быть принято уже в этом году.
Вот тогда мы все и увидим, кто кем вертит — хвост собакой или наоборот…
