Видеозапись, на которой иракский журналист кинул ботинками в Буша, обошла весь мир. На родине диверсант стал героем.
А русский скульптор Сусликов отстоял свою позицию насчет вредоносной политики США — отсидев. За то, что еще в 99-м году он обстрелял американское посольство в Москве из гранатомета, выступив против натовских бомбежек Югославии.
Что вынуждает представителей интеллектуальной элиты брать в руки оружие и совершать бунт против сильных мира сего?
Фамильная мастерская скульптора-террориста — бывшая котельная на окраине Москвы. При входе Сусликов включает электрогенератор, чтобы осветить и нагреть нежилое помещение. Каждого гостя с суровым видом встречает гигантская женская голова, прикрепленная над самой дверью.
— Это работа моего отца, я потомственный скульптор, — объясняет Александр. — Он работал в стиле соцреализма, меня же с детства увлекает военная тема… Человека в состоянии войны.
И впрямь мастерская больше похожа на казарму, в которой собрались солдаты разных эпох. Из одной стены выпирает красноармеец в каске Великой Отечественной, под самым носом у него неподвижно скачет древнерусский богатырь с копьем, тут же в задумчивой позе расположился афганский воин…
— После нашего так называемого теракта я не удержался и вылепил скульптуру своего “сообщника” Миши — обычного парня с гранатометом на плече, — говорит Сусликов. — Вот уж не думал, что этот памятник меня выдаст с потрохами!
Творческий путч художника
На полке замечаю книжку о видах огнестрельного оружия.
— Любой нормальный мужчина интересуется оружием, — оправдывается скульптор. — При обыске у меня дома вообще обнаружили пистолет-пулемет Дегтярева, браунинг, две винтовки, взрывчатку и патроны времен Великой Отечественной войны. От отца достались в наследство — он специально на раскопки ездил.
В мастерской Александр буквально вырос — проводил там с отцом все время. Лепить и рисовать начал в детстве, однако в Строгановку не поступил. Угодил в армию.
— Я не отношусь к людям, которые считают призванием службу, — объясняет Сусликов. — Но благодаря ей я возмужал. И рад, что всегда смогу встать на защиту своих близких и родины.
В Союз художников Александра приняли после того, как он предъявил свои произведения. Сейчас он в основном работает над заказами — городскими и частными: “Вы можете увидеть мои скульптуры в Царицынском парке, реставрирую рельефы и для музея Шилова”.
Еще одна из статуэток — солдат-защитник Белого дома.
— В 91-м году мы вместе с отцом участвовали в первом путче — ни один мыслящий человек не мог пропустить это событие, — говорит Сусликов. — Все тогда возлагали на Ельцина большие надежды, в толпе была эйфория: мы творили революцию, историю! Царила атмосфера братства… Но уже через год стало понятно: за что боролись, на то и напоролись. Гайдаровская реформа попросту ограбила народ. На прилавках наконец появились продукты, но населению банально не хватало денег на пропитание. За кого мы воевали? Я настолько разочаровался в Ельцине, что в путче 93-го года выступал на стороне Руцкого.
На сей раз, защищая Белый дом, Сусликов понимал, что может умереть. Но сидеть дома просто не мог. При этом Александр считает себя аполитичным человеком. На путч он, дескать, взирал как художник:
— Я понимал, что по сути бандиты — с обеих сторон баррикад. Меня больше занимал такой эксперимент: влезть в шкуру человека, играющего со смертью. Где брать эмоции и сюжеты, кроме как из жизни?
Тогда же скульптор разграничил для себя бунтарей и солдат, подчиненных власти.
— Милиционеры, которые оцепили Белый дом и стреляли в нас днем, ночью шли на переговоры: “Мы, может, и сами за вас, но приказа ослушаться не можем”, — говорили они нам. А днем я увидел из окна, как они застрелили безоружную девушку: сначала ранили в ногу. Она упала, а к ней подошли и добили. На войне, где приходится защищать Отечество, порой жалеют женщин и детей, берут в плен. А в гражданской не щадят никого, — рассуждает “террорист”. — Но серая масса не пойдет бунтовать — мыслящие люди из интеллигентской среды должны провозглашать свою позицию насчет неадекватной политики государства.
Именно во время защиты Белого дома Сусликов и познакомился с будущим соучастником преступления — военнослужащим в отставке Мишей, которого следствие так и не обнаружило.
Арт-обстрел
Принадлежал ли Александр Сусликов когда-либо к экстремистским организациям, история да и сам скульптор умалчивают. Зачинщиком рискового предприятия стал тот самый Миша, который, по показаниям террориста, в дни нападения на Югославию в 99-м году неожиданно появился на его пороге: “Надо этим янкам надрать задницу, а заодно привлечь внимание прессы”. Донкихотские идеи полностью совпали с чувствами и гражданской позицией скульптора.
— Когда натовцы стали бомбить Югославию, а наше правительство не оказало помощи нашим историческим союзникам, я возмутился, — вспоминает скульптор. — Еще время было такое… Сейчас бы, может, все по-другому пошло… А тогда народ устал от беспредела. И я был готов к такому отчаянному поступку.
А со стороны выступление “террористов” смотрится импульсивно.
— Четкого плана у нас не было. Решили действовать по обстановке, — говорит скульптор. — Медлить было нельзя — в Югославии гибли люди… У Миши имелось два противотанковых гранатомета и автомат Калашникова, он утверждал, что еще с путча их припас. Решили мы бабахнуть прямиком по США — ведь посольство считается территорией их страны.
Но поскольку все дни обстрела возле здания проходили митинги и данная территория постоянно была оцеплена милицией, “незаметно” подойти с двумя гранатометами к посольству оказалось затруднительно. Тогда “мстители” придумали гениальный план… Точнее, сама судьба припарковала его у обочины.
— Мы облачились в камуфляж, а по пути нам встретился милицейский “Опель”, и мы решили подъехать на нем к зданию, сделать несколько выстрелов из окна машины по стенам и газовать оттуда… Как побочное действие, пугнули мента, который притулился за рулем, — полковник Лебедев такой... Ткнули ему в бок дуло. Все-таки человека с оружием в руках обуревает вседозволенность.
Понимал ли арт-террорист, что во время его перформанса могут пострадать люди?
— Мы знали, что во время митингов по технике безопасности всех сотрудников посольства эвакуируют из здания, — объясняет Сусликов. — И специально подъехали с противоположной стороны от демонстрации… Но если бы разрушилась стена и кто-нибудь из работников посольства погиб, ну что ж… В Белграде тоже были живые люди. На войне как на войне. Но, если честно, я считал, что это мы живыми оттуда не уедем — все-таки милицейское оцепление, все вооружены...
Неужто Сусликову было не за кого в этой жизни держаться, если он был готов положить ее на кон ради голого принципа?
— Детей у меня нет. Ну да, жена… Я ей ничего не сказал, чтоб не беспокоить. Да она бы и не поняла, отговаривала бы. Конечно, не хотел ее оставлять вдовой. Но рано или поздно люди умирают — на тот свет один идешь, — философствует скульптор. — А что касается позиции… как вам объяснить… Ну не мог я иначе: это как ощущение своего долга, призвания…
Операция почти удалась, правда, в ответственный момент гранатомет не сработал. Из окна “Опеля” прозвучала автоматная очередь: один раз по зданию посольства, второй — над головами “жандармов”, чтобы те растерялись и не подстрелили машину. Митингующие аплодировали террористам вслед.
“Кто ж его посадит? Он же памятник!”
Ошарашенного полковника Лебедева выкинули из машины через несколько кварталов (он потом выступал свидетелем обвинения). “Опель” бросили чуть дальше… Подельники попрощались и, по словам скульптора, расстались навсегда.
— Вечером мы с женой смотрели телевизор — новость крутили по всем каналам, — говорит Александр. — “Митингуют только бездельники и хулиганы”, — шутила она, не подозревая, что живет с одним из таких бунтарей под одной крышей. Но цель была достигнута: разразился международный скандал, потом заинтересовалась пресса…
Тем временем по телевизору перечисляли все преступления скульптора Сусликова: вооруженный захват заложника, нападение (выстрелы) в сторону сотрудников милиции, террористический акт…
— Я думал, что меня найдут со дня на день — конспирацию мы не особо соблюдали. По ночам прислушивался к шагам на лестнице, каждый раз думал: “За мной!”. Вещи необходимые собрал, чтоб потом не метаться.
Однако арестовали скульптора-террориста только через год. Да, может, на него бы и вообще никогда не вышли, если бы он сам не подкинул следствию зацепку. Не выдержала душа поэта — Сусликов изваял подвиг своего соратника Миши в гипсе. А что же за произведение без зрителей? Ширпотреб! И Александр представил полутораметровую скульптуру с говорящим названием “Наш ответ НАТО” на суд самой элитарной общественности — на выставке в Госдуме. Мужик с гранатометом подходил под описание террориста Миши, объявленного во всероссийский розыск. Оперативники быстро пробили личность скульптора — Сусликов ничего не отрицал. Можно подумать, будто Александр хотел понести наказание за свое преступление.
— Я понимал, что нарушил закон. Но с общечеловеческой точки зрения не сделал ничего преступного, — говорит скульптор. — Но не мне решать, правильно я поступил или нет, вот и предоставил это судьбе…
Прокурор добивался для обвиняемого девяти лет тюрьмы. Сусликов заработал шесть с половиной, из которых отсидел пять — в колонии строгого режима. Заключенные с издевкой прозвали его патриотом, но за поступок уважали.
— Начальство перевело меня на отдельный режим — в специальный корпус, больше похожий на общежитие, — говорит Сусликов. — Там мне предоставили все необходимые материалы для творчества, и я принялся выполнять заказы вроде герба УФСИН, памятника “вертухаю” и так далее. Друзей у меня не было. На зоне есть только сокамерники и странная система отношений. Поделишься чаем или сигаретой — вместо благодарности тебя посчитают лохом… Но главным образом ты находишься наедине со своими мыслями. Свобода кажется чем-то нереальным. Однажды меня вывели за “колючку”, чтобы помочь дерево спилить, — меня накрыло ощущение какого-то иного измерения…
Спустя три года скульптора перевели на вольное поселение зэков — разрешили жить с семьей.
— Сначала жена меня не понимала, говорила, что я ей жизнь поломал. Но потом смирилась… А тюрьма, видно, действует на психику: на воле потом невозможно оценить, с какой скоростью едет машина, боишься переходить дорогу. Не можешь на глаз определить расстояние. Но даже ценой таких лишений о своем поступке я не пожалел. И если бы все повторилось — изменил бы только мелкие детали… Кто бы еще махнул перед носом власти тореадорским плащом, если не я?
Ни наш, ни американский президент об инциденте Сусликова официальных заявлений не делали. Разве что посольство США меркантильно потребовало косметического ремонта за счет российской стороны — залатать дырки от пуль в районе пятого этажа.
В обществе акт Саши и Миши вызвал смех и недоумение.
Но в истории всегда есть место для шута — того, кто через дурацкий поступок проведет глубокомысленную теорию.
