Согласно статистике, 99% самоподжигателей принадлежат к сильной половине человечества. То ли мужчины более склонны к истерике, то ли чаще попадают в трудноразрешимые обстоятельства. К счастью, как бы ни были изобретательны “кремлевские горельцы”, живы оставались все. Красная площадь — место многолюдное. Не успеет потушить милиция — подоспеют туристы.
У каждого из “политических самосожженцев” — своя история. Почему люди устраивают аутодафе фактически под окнами президента, выяснил “МК”.
Эдуард Мочалов, житель чувашской деревни Иштерики, поджег себя 14 декабря прошлого года. С ожогами лица и рук его доставили в реанимацию НИИ имени Склифосовского.
— В пятницу он горел-то, — вздыхает по телефону сельский глава Анатолий Иванович. — А я Эдика в понедельник видал. Клянусь, никто и подумать не мог… Во вторник он вроде как уехал в Киров за минеральными удобрениями для весеннего сева. Как оказался в Москве — для нас вопрос открытый. Он мужик энергичный. Чуть взрывной. По сельхознаправлению работал. Сам ООО создал. Женат, двоих детей имеет. Вы не знаете, в какую больницу его отвезли?
— В ожоговый центр НИИ Склифосовского.
— Во как!
Показалось, в голосе руководителя Иштериков прозвучала нотка гордости.
Эдуард местом своего пребывания вовсе не горд. Хоть и перевели его из реанимации в общее отделение, вид он имеет устрашающий. Сожженные губы мешают говорить. Руки — культи в бинтах.
— О, яблочки московские! — он неловко пытается взять пакет.
— Что жена говорит?
— Нина ничего не говорит. Плачет только. Вы не подумайте, что я насмерть хотел. Я думал привлечь внимание людей: чтоб заинтересовались, что же у мужика произошло, что он вот так решил…
Так что же у мужика, председателя колхоза, отца двоих детей-школьников произошло?
— Длинная история, — опускает глаза Мочалов. — Хотите — слушайте.
19 февраля 2004 года у себя на родине, в Чувашии, я был избран председателем СПК “Дружба”, колхоза то есть.
“Дружба” — это 11 деревень, 2 тысячи гектаров земли и, как в целом по отрасли, аховое финансовое положение. Глава Иштериков, Анатолий Иванович, полгода сватал Мочалова на председательское место. Мол, мужик деловой, сельпо поднял, опять же местный — если что, с деньгами не смоется. Эдуард согласился. Сначала — в председатели, потом стал владельцем ООО “Лидер”, которое из этой “Дружбы” и вышло (“Дружбу” тем временем объявили банкротом).
Планы были наполеоновские. Да и дела почти сразу пошли. Производили молоко, свинину, зерновые, овощи.
— По надоям 4-е место по Чувашии было у нас, — говорит Мочалов. — Меньше 18 литров не доили. Тут все и началось. Приехал ко мне оперуполномоченный ОБЭП. Акции говорит, хапнули, надо бы поделиться. “Заряжал” 2 миллиона. Откуда возьму? Разговор этот вскоре забылся, работать надо было, а делов-то — не переделаешь!
Мочалов чем-то героев покойного Михаила Евдокимова напоминает — домовитый страшно, хозяйственный и крепкий такой мужичок.
— На территории колхоза есть пивзаводик одного Козлова. А подстанция, которая дает туда электричество, и водозабор — на балансе колхоза. Я ему выставил счета, но он не оплатил. Тогда я отрубил ему электричество. Так нажил себе врага. На меня посыпались жалобы.
Доставали меня оперативники — не могу описать как. И я им заплатил 100 тысяч рублей.
На какое-то время все успокоилось, а потом снова — жалобы, будто я неправомерно завладел предприятием. И опять проверка.
Опер сказал, что для экспертизы надо на чистые листы А4 поставить подпись и печать. Как меня тогда угораздило, не знаю. До сих пор каюсь. Но я печать поставил и расписался.
* * *
9 ноября 2005 года все случилось как в кино. Подъехали характерные ребята. Показали выписку из налогового регистра о том, что владелец ООО “Лидер” сменился и теперь таковым значится некто Васильев. Так Мочалов понял, что опрометчиво подписанные им бумажки пустили в ход.
— Меня выставили за дверь. Я написал заявление в прокуратуру, нанял юриста, обратился в арбитраж. Не прошло и недели, как налоговая извинилась за ошибку в регистрации, и хозяйство снова записали на меня. Я обрадовался, конечно. “Эти” из колхоза уехали.
А в начале прошлого года познакомился я с одним адвокатом и поведал свою беду. Он сказал, в Москве делают экспертизу, которая дает заключение: что появилось на бумаге раньше — текст или подпись. Мол, туда мне надо.
И я отправил документы в эту экспертизу.
Тут на меня пошло движение конкретнее. ОБЭП приехал с проверкой. А 27 марта на меня заводят уголовное дело о незаконном приобретении акций. Я думал, просто пугают.
Мне не до раздумий долгих — весна, посевная. В апреле еще один банкротный колхоз предложили, мол, они не сеют, сей ты. Взял, дурак. А тут и результаты экспертизы из Москвы пришли. В мою пользу. Прокурор вынужден был возбудить уголовное дело в отношении Васильева В.Г.
Тут, по словам Эдуарда, и вовсе ад наступил. Пошли угрозы физически уничтожить и до семьи добраться. Три письма. Открытым текстом и от руки: “Отдай колхоз и уходи, а то уберем”. Писанину эту потом к делу подшили.
— А что делать? Не знаю. С одной стороны, не боялся я их. С другой — решать надо было как-то. Познакомили меня с авторитетным человеком одним. Встретились в кафе. Но он сказал, что помочь мне не сможет. На меня заказ серьезный пришел, и деньги уже заплачены. Через три дня, 29 августа прошлого года, меня задерживают сотрудники милиции.
До суда Мочалова под подписку выпустили. А он начал думать, как вынести сор за пределы Чувашии. И придумал.
* * *
Новые чувашские колхозники тоже порядком устали от судов и детективов. Работать надо, а как в таких условиях? Поэтому задуманный дебош руководства поддержали.
5 сентября прошлого года коллектив “Лидера” перекрыл федеральную трассу Москва—Уфа на 3 часа. Благо комбайны как раз неподалеку зерновые убирали. Подогнали и заморозили дорогу. На комбайны лозунги развесили — “Где справедливость?”.
— На следующий день приехали глава района, прокурор, заместитель министра по общественному правопорядку. Но мы с народом не пошли с ними говорить. Потому что обман и ложь опять. Я только документы им показал.
Замминистра сказал: “Если надо будет, извинюсь”. А прокурор даже письменный ответ прислал, что “сотруднику ОБЭП Илларионову и гражданину Васильеву в скором времени будет предъявлено обвинение”. Но так ничего не предъявил. Дело на них вскоре приостановили за отсутствием состава преступления. А меня осудили по трем статьям к шести годам условно. Как на свободу вышел, со мной сразу “встретились”. Велели тихо сидеть. А в колхоз опять “эти” приехали.
Мы подали на обжалование. И Верховный суд заинтересовался. Затребовали предыдущую экспертизу, новую назначили. Тут уж и я потихоньку в Москву собрался.
— Зачем?
— Решил правды поискать.
Народ ему тут попадался все больше хороший, можно даже сказать — душевный. Первым делом в “Единую Россию” поехал беду свою рассказывать. Они, мол, все время о возрождении сельского хозяйства говорят, а как тут возродишь, когда дела такие... Там какой-то мужчина его выслушал.
— Он сказал: ничем мы тебе, мужик, не поможем. Разве что в Генпрокуратуру с тобой напишем, но оттуда все равно на Чувашию отфутболят. Он же мне и посоветовал как-то привлечь внимание прессы. Я поехал на Королева, 12, но телевидение, как мне там объяснили, только по письмам сюжеты снимает. Как же привлекать внимание? Что ж я, домой ни с чем вернусь? И тогда я надумал безобразие… Решил сжечь себя на Красной площади. Бензину купил у водителя “шестерки” — из нее легче всего бензин сливать. Остальное вы знаете.
Когда уже поливался бензином, рассказывает, подошел еще один душевный человек. Фотограф.
— Жечь себя будешь? — спросил. — Круто.
Мочалов полыхал, а тот затвором щелкал.
ФИГУРА ВТОРАЯ: ЛЮБОВНАЯ
