Чехов—фест снимает банк

Но при всем при том этот театральный забег на 2 месяца, как выяснилось, оказался вредоносным и отравил наше существование. Вредоносным для российского театра, который продолжает по инерции считать себя “самым-самым”: психологическим, глубоким, актерски мощным. Не желая того, Чехов-фест развеял этот миф.

Что же показал нам мировой театральный мейнстрим? Что мы узнали о себе, глядя в его зеркало? Однозначно неутешительное и малосимпатичное отражение. Даже если сделать поправку на то, что и в Москве можно найти крупицы лучшего, то все равно лучшее их иного качества, чем лучшее наше.

Во-первых, мастера совсем не боятся быть нарушителями границ. Они свободны, открыты миру и с кайфом плавают между жанрами, нагло подмешивая в драму балет, оперу – в  цирк, не говоря уже о мультимедийном ресурсе. Их театр сегодня стремится жить без границ, добиваясь открытий на перекрестках.

Конечно, в нокдаун отправил всех канадец Робер Лепаж. Непостижимым образом он соединил несоединимое — мультимедиа с живым искусством, отчего высокие технологии покорно служат трепетному чувству, как слуга хозяину.  Так же, как и англичанин Мэтью Боурн, еще двенадцать лет назад скрестивший драму с неоклассическим балетом. Что уж говорить о Пине Бауш, умеющей виртуозно и незаметно для глаза движение так переливать в слово, а слово — в движение, что получается новая форма.  Пение буддистских монахов — часть авангардного зрелища, а обычные предметы и вещи у Филиппа Жанти оборачиваются волшебными метафорами.

Все смешалось в доме Облонских? Безусловно! Причем самым нахальным, вызывающим и провокационным образом. Но такая провокация не несет агрессии, не кажется искусственно- притянутой за уши, а выводит куда-то за Обратную сторону Луны. Из земного — циничного, грязного, банального — выстраивается мир совсем иной.

Будто сговорившись, все образцы, привезенные на Чехов-фест, не переворачивают представления о мире с ног на голову, не навязывают комплексов своих создателей и не грузят апокалипсичностью сознания. Неоромантизм простых историй, изложенных изысканно, словно для гурманов, дает шанс и как будто раздвигает пространство и закачивает кислород в легкие.  Это не фестиваль, а какой-то веселящий газ.  И главное,  никакой смертной скуки, что обычно  возникает от многозначительных поисков наших многозначительных культовых и модных художников. Культовые, заслуженные и с наградами проиграли в креативности, а главное профессионализме — режисерском и актерском.

Факты, не требующие доказательств:

• Чехов-фест на сегодняшний день самый мощный по масштабам проект на постсоветском пространстве.

• Самый продолжительный (длился 2 месяца) и…

• Вне конкуренции. Пока. И, похоже, надолго.

Хроника происшествий

• На Тверской улице два гаишника, прикинувшихся милиционерами, обобрали английских танцоров из “Лебединого озера”. У бедолаг отобрали паспорта, и, чтобы получить их назад, артистам пришлось отдать по 4 тысячи рублей. Благодаря шуму, который подняла пресса, самозванцев задержали, и сейчас они находятся под следствием.

• Жертвами московских проституток стали горячие парни из Колумбии, танцевавшие в спектакле “Танго и аромат предместий”. Решив развлечься в свободное время с московскими красавицами, доверчивые колумбийцы не заметили, как мошенницы подсыпали в вино снотворное. Результат классический — ни проституток, ни денег.

• Из разряда приятных новостей. Чтобы купить билеты на аргентинский мюзикл “Тангеро”, группа московских школьников несколько месяцев мыла окна и заработала не только на билеты, но и на роскошный букет роз. Но, поскольку публике запрещено выносить букеты на сцену, его передали через менеджера. Чувствительность истории заключается в том, что менеджер предусмотрительно выяснил, где именно на балконе сидят школьники, и, когда на сцену вынесли роскошный букет, вся труппа аплодировала именно в эту сторону.

• На “Лебединое озеро” пришел господин в дорогом костюме и с собачкой. На резонный вопрос капельдинера: “Зачем привели животное?” — состоятельный гражданин высокомерно ответил, что на концерты (а не в театры) он обычно ходит с любимым песиком. Но в театральный зал его отказались пускать, и конфликт разрешился следующим образом — за тысячу рублей собачку сдали в гардероб, где она и провела два акта. Служащие уверяют, что вела она себя приличнее своего хозяина.

Самый длинный

“Трилогия Драконов” господина Лепажа. Продолжительность этого “чудовища” — целых шесть часов, что поначалу пугало добропорядочных покупателей билетов. Однако более грамотного распределения действия по времени трудно себе представить. Первый акт не превышал 1 часа 10 минут, за ним следовали 2 акта по 45 и 50 минут с 20-минутным перерывом между каждыми. Последний антракт длился 40 минут, а акт — час. Час волшебства, когда все нити, запущенные в первых актах, сошлись, сплелись и увязались в нечто космическое.

Подобный подход к распределению действия во времени и пространстве гуманен по отношению к зрителю, который не успел утомиться, но успел без спешки поесть, попить и сделать прочее.

Самый проблемный

Спектакль “Песни странников” из Тайваня, где партию риса исполняет… настоящий рис. В количестве умопомрачительном — три с половиной тонны. С этим исходящим реквизитом возникли огромные проблемы — наши погранцы запретили его ввоз на территорию России как пищевого продукта. До этого ни одну страну мира, где гастролировали “Песни странников”, рис не возбуждал, а на наших навел подозрение. В результате пришлось закупать рис в Краснодарском крае, везти его в Москву как пищевой продукт и красить специально присланной из Тайваня краской.

Вполне прозаическая крупа умопомрачительным веером разлеталась по сцене театра, проливалась золотым дождем с колосников и будоражила фантазию своей образностью. Но, как оказалось, больше всех она нравилась театральным голубям, клевавшим крашеный химией рис, — ни один не помер. Правда, говорят, помет вокруг театра был непривычно красивого цвета.

Самый мокрый

Это “Дождь” от цирка Элуаз из Канады. Вначале они пообещали дождь и в конце выдали на-гора осадки — целых 3,5 тонны воды, под которой артисты гоняли в футбол, как отпетые шалопаи. Правда, шалопаи оказались весьма умелыми в цирковом деле — сальто, гуттаперчевое сложение и вычитание тел, жонгляж, воздушные полеты и прыжки с трапеции — все это вмонтировано в театральную среду. А театр в Элуазе — это хохмы, приколы и романтический наив. Особенно впечатляет крупная накачанная брюнетка, которая выкручивала собственное тело, как какая-нибудь гимнастическая тростиночка.

Самый громкий

Шоу Джу Перкашн Групп из Тайваня. Небывалый коктейль из таинственного ритуала, музыкальной эксцентрики и забавной клоунады оказался увлекательной игрой, в которую молодые тайваньские перкуссионисты втянули публику. Топот, щелканье пьезозажигалками, посвистывание, покрикивание — все пошло в ход для создания ритмических композиций, понятных всем людям, к какой языковой культуре они бы ни принадлежали.

Самый неформатный

The Buscer`s Opera (“Опера нищих”) в постановке Робера Лепажа. Смачная стилизация 60-х со всей атрибутикой западного протестного андеграунда. Эта рок-опера с живой музыкой, кишащая блюзом, рок-н-роллом, рок-балладами, хардовыми медляками и прочим материалом, который по традиции поется хрипло и надсадно, мастерски исполнена актерами. Тема уличных гениев переплетена со ставшим почти мифологическим сюжетом барочной “Оперы нищих”, когда-то переосмысленным Бертольдом Брехтом в “Трехгрошовой опере”. Стопроцентное попадание в “неформатный” формат британского рока: даже английский язык — неродной для артистов из Квебека — был выучен с помощью специально приглашенного для этого преподавателя.

Самый монашеский

Приехал из Японии — “Идущие и уходящие — возрождение традиций”. Так придумал реформатор японской сцены Тадаши Судзуки. На шестиметровой высоте — 6 буддистских монахов со своим пением, отрешенностью, бессюжетностью и вечностью. А под ними — реальная больница с санитарками в вызывающе-коротких халатах и каталками, на которых уставшие от жизни пациенты. Медленно-печальная процессия. Такой вертикальный монтаж ирреального мира с реальным дает невероятный эффект: будто погружаешься в кобальтовую вечность. Что это такое — знает только Судзуки-сан.

Самый мультимедийный

Опять же принадлежит “перу” Лепажа. “Обратная сторона Луны” демонстрировал документальное кино, научную съемку и прочие видеоэффекты, которыми режиссер из Квебека манипулировал так ловко, точно много лет проработал в цирке. Но в отличие от фокусника его обман был волшебным и возвышающим.

Самый терпеливый

Им оказался не спектакль, а театр им. Моссовета, на площадке которого Чехов-фест отыграл множество спектаклей.

 Но именно ему досталось выше крыши — сцену Моссовета дважды заливали водой — сначала танцевальная труппа Пины Бауш, устроившая на ней бассейн с заплывами. А затем цирк Элуаз, нагло заливший ее дождем. Ее засыпали зерном и палили огнем. Старушка сцена мужественно выдержала, записав в свой исторический архив имена выдающихся мастеров мирового театра, ради которых все и претерпела.