Перед войной Таганская тюрьма, рассчитанная на 1200 заключенных, содержала в казематах 4120. Место расстрелянных аристократов, генералов и священников заняли их палачи, конструкторы и механики “красного колеса”. По иронии судьбы, сюда попал Михаил Кедров, который в 1904 году участвовал в подкопе под Таганскую тюрьму. Этот большевик спустя год взялся за оружие в Москве. Не выпускал его из рук в 1917 году в Петрограде. Как начальник Особого военного отдела ВЧК прославился в гражданскую войну жестокостью. Никакие заслуги не помогли ему избежать расстрела.
Перед казнью попал в Таганскую тюрьму подвижник “красного террора” Мартын Лацис, бывший член коллегии ВЧК. Вот как он наставлял следователей вести себя на допросах с арестованными: “Мы уничтожаем буржуазию как класс, не ищите на следствии доказательств, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который вы ему должны предложить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом суть красного террора”.
После битвы под Москвой попал сюда один из 28 героев-панфиловцев. Его вина состояла только в том, что он остался живой. Ранеными и контуженными на поле легендарного боя осталось семь бойцов взвода истребителей танков. Один умер в госпитале и успел рассказать военному корреспонденту “Красной звезды” о сражении пехоты с танками у разъезда Дубосеково, о том, что политрук Клочков сказал бойцам крылатые слова: “Отступать некуда, за нами Москва”. Очерк попал в газету. Командующий фронтом Конев представил к званию Героя Советского Союза всех 28 бойцов взвода, которых сочли убитыми. О них узнал Сталин. Поименно назвала “Правда”. Всех наградили посмертно, чтили за то, что они отдали жизнь за родину, но не отступили. И вдруг в госпитале оказывается тот, кого поэт Николай Тихонов прославил вслед за Коневым и Сталиным.
Достойно, так же, как и жил,
Кожубергенов Даниил,
Гранат последнее сцепленье
Последним взрывом разрядив,
Идет на танк.
Сталин и “Правда” не могли ошибаться. Выложив на стол пистолет, следователь в ярости пообещал Даниилу, что из камеры тот не выйдет, пока не признается, что самозванец. Пришлось признаться. Чекисты подчистили документы, вписали в список 28-го убитого бойца с такой же фамилией, но под другим именем.
В годы “оттепели” журналисты пытались помочь несчастному Даниилу. Написали о нем. Четверть века спустя после боя грузчика Кожубергенова вызвали в Москву. Бывший следователь признался, что выбил признание под угрозой расстрела. Но справедливость не восторжествовала. Вместо Золотой Звезды Героя выдали Даниилу орден Красной Звезды. И отправили в Алма-Ату. Там на обелиске стерли подложное имя. Осталась фамилия. Доказать Даниилу, что она его, — жизни не хватило.
Зимой при любом морозе в исподнем выходил из камеры на прогулку зэк Порфирий Иванов. Попал за решетку в конце правления Сталина. Надзиратели и заключенные потешались над ним. В тюрьмах и психиатрических больницах провел 12 лет. Я видел этого богатыря на Чистых прудах в редакции “Московской правды”, куда он босой пришел в сопровождении взбудораженных почитательниц опровергать фельетон, где над ним потешались. В коридоре я увидел сцену, напоминающую явление пророка народу. Львиная грива. Борода библейского старца. Горящие глаза. Гневная проповедь. Босая ступня не умещалась на каменной ступени лестницы. Ладонь накрывала широкие перила. Только теперь понимаю, какой это был красивый и могучий старик. В любую погоду мог ходить без одежды и не мерзнуть. В дни оккупации немцы закапывали его в снег, а когда разгребали сугроб, видели, что от его тела шел пар. Все началось с того, что неизлечимо заболевший Порфирий решил не мучиться и ускорить смерть. Решил замерзнуть и простудиться, обливал себя зимой холодной водой, но не умер, а выздоровел. Стал закаливаться холодом. Одежда начала ему мешать. Он почувствовал в руках неведомое тепло. Стал, как Христос, лечить наложением рук. Многих спас. Написал свод правил, нечто вроде заповедей. Мой друг Эдуард Наумов снял о нем фильм, подарил мне фотографию, на которой 80-летний раздетый Иванов зимой окатывает его голого ведром воды. Не берусь судить о системе Порфирия Иванова, но когда утром делаю то же самое, днем жить веселей.
Конечно, не обошел вниманием “Таганку” Владимир Семенович. Высоцкий пришел в Театр на Таганке, когда тюрьму снесли, но своим вниманием ее не обошел, помянул в двух песнях. Одну написал в форме диалога таксиста и бывшего заключенного, который, вернувшись из лагеря в Москву, попросил отвезти его к “Таганке”, а в ответ услышал:
— Разломали старую “Таганку”,
Подчистую, всю, ко всем чертям.
— Что ж, шофер, давай назад крути баранку,
Так ни с чем поедем по домам.
В другой песне Таганская тюрьма поминалась в припевах:
В тюрьме Таганской нас стало мало,
Вести по-бабски нам не пристало…
В тюрьме Таганской легавых нету,
Но есть такие, не взвидишь свету…
В тюрьме Таганской бывает хуже,
Там каждый волком, никто не дружит.
…Таганскую тюрьму сносили несколько лет. Сломали мужской корпус, женский корпус, корпус одиночек и мастерские с бывшей типографией. Зачем? Ведь какой бы мог быть музей с камерами-залами, посвященными знаменитым заключенным, великим писателям, философам, священникам.
Многим тогда казалось, что наступает светлое будущее, обещанное Хрущевым. В столовых хлеб подавался без оплаты в кассах. Кондукторов трамваев, автобусов и троллейбусов уволили. Каждый сам оплачивал билет. Или не оплачивал. Каменщики истреблялись как класс, переучивались на монтажников панельных домов. Миллионы трудящихся вселялись в новые квартиры и благодарили советскую власть, как пролетарий Козырев в стихотворении Маяковского.
Впервые с 1917 года сбылось однажды обещание, данное в песне о Красной Армии:
Мы раздуваем пожар мировой,
Церкви и тюрьмы сровняем с землей.
Сровняли с землей Таганскую церковь в 1961 году.
Корреспондент “Правды” Геннадий Проценко побывал на месте события, когда в камерах оставалось трое заключенных. Он спросил у начальника тюрьмы, что будет с оставшимся без дела персоналом надзирателей, и получил ответ: “Пенсионеров проводим. Всем другим работа найдется. Тюрьмы новые построим”.
И это сбылось.
