Сама телеведущая считает такой опыт удачным и полезным для себя.
И даже несмотря на сопутствующие прямому эфиру сложности, своим новым качеством Фекла довольна вполне.
— Каждый день в прямом эфире. Фекла, вам можно только посочувствовать?
— Да ладно. Ну разве что вставать теперь приходится рано, что для меня, человека, любящего поспать до полудня, пока проблематично. Другой нюанс. Сначала мне казалось: подумаешь, дневное шоу: час в эфире, и ты свободна. Оказалось: ничего подобного. После окончания программы мы садимся и детально продумываем следующие выпуски. По-другому не получается. К сожалению, я не из тех людей, кто все делает легко, играючи. Чем лучше подготовлюсь, тем больше импровизаций могу себе позволить. Наконец, еще одно “бедствие”, масштабы которого для себя я пока плохо представляю. Я очень люблю путешествовать. А ежедневные прямые эфиры не очень способствуют тому, чтобы часто куда-то уезжать.
— Уже можете сказать: чему вас научил прямой эфир?
— Оценивать время. Его в прямом эфире категорически не хватает. “У тебя нет чувства времени!” — всегда ругала меня моя мама. Она права. После “Большого обеда” у меня остается еще масса вопросов к гостям. Но прямой эфир и помогает ведущему: у гостей, хочешь не хочешь, сердце бьется быстрее, и разговор получается более эмоциональным.
— В нашей газете прошла неверная информация о том, что “Большой обед” закрывают. Теперь уже понятно, что это не так.
— Как говорил Марк Твен, слухи о моей смерти сильно преувеличены. Есть хорошая примета: если человека молва похоронила еще при жизни, то он проживет очень долго. Думаю, что относительно телепрограмм эта примета тоже действует.
— То, что вы теперь на Первом канале, можно считать вершиной карьеры или есть еще куда расти?
— Что значит “расти”?
— Ну, можно же на канале и документалистикой заниматься, и собственные аналитические программы вести…
— Аналитику я не потяну. Я вообще не политический журналист и никогда не хотела им быть. Мне интересно проявлять себя в разговоре с гостем: я болтаю с людьми каждый день, и это мое. Хотя какие-то конкретные темы, думаю, можно будет воплотить и в документальном кино. Как раз недавно мы закончили съемки 10-серийного фильма “Династии” о знаменитых русских фамилиях — от Голицыных и Трубецких до Пушкиных и Долгоруких.
— А как же Толстые?
— Толстые — это особая тема. Их много. Про Толстых придется отдельный сериал снимать.
— Вы с братом Петром Толстым (ведущий итогового воскресного выпуска программы “Время”. — Я.Щ.) обмениваетесь профессиональными советами?
— Я к брату точно с советами не лезу. Ему и так нелегко. Да и потом, он же старший брат, умный. Сама я, честно говоря, очень ценю его мнение и пристаю к нему с вопросами, не только профессиональными.
— А он смотрит вашу программу?
— Не знаю. Честно.
— У Петра есть качества, которым вы по-хорошему завидуете?
— Для начала у него есть, знаете, стать такая, толстовская: прочность, фундаментальность. Мне с моим безумным темпераментом до его уверенного спокойствия далеко. Петя всегда знает, что он хочет сказать. У него всегда есть четкая позиция по всем обсуждаемым вопросам. Потом, у Пети потрясающее чувство юмора.
— Хотите сказать, что у вас его нет?
— Хотелось бы думать, что есть. Но не такое, как у него. Я вообще считаю чувство юмора очень важным качеством и большим достоинством человека. Это сильно облегчает жизнь, тем более телеведущему.
— А каким, по-вашему, должен быть идеальный телезритель?
— Можно сейчас, конечно, начать вычислять: мужчина это или женщина, какой у него рост, какой цвет глаз и волос, толстый он или худой. Но скажу проще: зритель, который просто включил телевизор, уже идеален. За одно это ему спасибо большое.
