Обезьян возили, лошадей возили, — перечисляет наш случайный собеседник, житель так называемой Чистой зоны. — А сколько крыс сюда перевозили, тьму-тьмущую! А вы думали, что Сергиев Посад — это иконки, экскурсии и все такое. Нет. Тут дряни порядочно вокруг! Раньше все засекречено было, так что близко не подойдешь, а теперь никому ничего не надо.
Только вот в Загорск-6 вам все равно не попасть, — добавил он, хитро улыбаясь.
Раньше Сергиев Посад назывался Загорском. И в этом он был не одинок. Рядом с городом вперемежку с заснеженным еловым лесом притаилось аж несколько поселочков с точно такими же названиями. Чтобы не запутаться, их пронумеровали. В Загорске-6 (воинская часть с одной стороны въезда в город) занимались бактериологическим оружием, а в соседнем Загорске-7 — оружием ядерным. В последний привозили результаты испытаний с Семипалатинского полигона, и уже в Подмосковье ученые изучали тонкости воздействия радиации на все живое, траектории полета ракет и т.п. Семипалатинска Россия лишилась, а следом с 1 января 2001 года закрыли и Загорск-7. Точнее, его открыли. Теперь въехать в городок может каждый желающий. Хотя разговаривать о том, что здесь когда-то было, местные не любят. Мало ли. Кто-то, особенно новое поколение, не очень и знает, чем занималась засекреченная воинская часть несколько лет назад.
— Радиация, лихорадка, оспа? — пожимают плечами подростки у бывших ворот в часть. — Про сибирскую язву нам что-то на географии рассказывали… А так, нет, не знаем.
А оспа на самом деле обосновалась недалеко от них, в контейнерах и бункерах всего-то километрах в трех. Это Загорск под номером “6”.
На днях за бетонным забором с колючей проволокой в четыре ряда гремели салютом — Вирусологическому центру НИИ микробиологии под Сергиевым Посадом (Загорску-6) стукнуло полвека, юбилей серьезный и немного зловещий. “Шестой” создавался в 1954 году для того, чтобы производить на свет убийственные микробы и боевые отравляющие вещества.
С Загорском-6 связано немало имен отечественных гениев и ведущих военных специалистов. Биологическое оружие на основе вирусов, риккетсий и токсинов удавалось нашим спецам настолько успешно, что часто мы оказывались в этой сфере впереди планеты всей.
Впервые в истории нашей страны именно в Загорске было создано биологическое оружие на основе вируса натуральной оспы. В 1959 году прибывшая на территорию СССР группа индийских туристов привезла с собой оспу. Вирус показался нашим ученым перспективным, и военные микробиологи во время ответного визита привезли немножко оспы для исследований. В результате через восемь лет СССР получил боевой штамм оспы “Индия-1”. Согласно неофициальным данным, средний советский запас боевой оспы составлял 20 тонн. Постоянным хранилищем для наших резервов оспы стал родной дом “Индии-1”, то есть Загорск-6.
Следом за оспой в засекреченной части научились культивировать вирус венесуэльского, а потом и японского энцефаломиелита лошадей. Дело было поставлено на широкую ногу. Добычей “экзотических” видов смерти для экспериментов занимались военная и внешняя разведки. То, что у нас не получалось выкрасть из непосредственного очага, “заимствовалось” у коллег. Вирус лихорадки, впоследствии названный лихорадкой Марбурга, впервые привезли из Африки немецкие специалисты. Во время процесса создания вакцины против одного из самых страшных мировых вирусов погибли несколько участников работ. Наши разведчики эксгумировали трупы умерших и доставили образцы зараженных тканей из Германии в Советский Союз.
Первый удар по производству смертельных вирусов был нанесен 10 апреля 1972 года, когда генсек Леонид Брежнев в числе других ста шестидесяти лидеров государств подписал Конвенцию о запрете разработки и распространения биологического и химического оружия. Мудрое человечество договорилось о том, что бактериологическое оружие — зло, обменялось заверениями о намерениях, пожало друг другу руки и… видимо, уже назавтра озаботилось получением новых образцов смертельных штаммов.
Загорск-6 остался жить для того, чтобы и дальше производить смерть. Справедливости ради следует заметить, что мы делали то же самое, что и другие участники Конвенции о запрете. Ядерные державы и в этой сфере стремились “догнать и перегнать” друг друга, несмотря на все мыслимые договоренности.
Секретность работ в Загорске-6 в тот период достигла своего апогея. Удар последовал откуда не ждали. Лучший в мире эксперт по биологическому оружию, наш гениальный соотечественник Владимир Пасечник в конце 1989 года попросил политического убежища у Англии. Он открыл западным спецслужбам все наши “бактериологические” секреты. “Официально мы занимались разработкой вакцин и средств защиты растений, — говорил Пасечник. — На самом деле мы разрабатывали производственные технологии гигантской программы биологической войны”. Рассказал перебежчик об объединении “Биопрепарат” (в который входило несколько лабораторий в Москве, Подмосковье и Новосибирске), созданный для работы над смертельными вирусами и бактериями в 1981 году. Оказалось, Пасечник долго не подозревал всего страшного размаха своих гениальных наработок. А когда понял, не смог смириться с тем, смерть какого масштаба с его помощью получил Советский Союз. В 1987 году был получен способ производства “суперчумы” (выведенная у нас опаснейшая форма вируса легочной чумы) в ужасающих производственных размерах — 200 килограммов в год. Прозвучали и данные о производстве лихорадок и оспы.
В западных газетах одно за другим появлялись упоминания страшного и ужасного Загорска-6 в связи с исследованиями в области вирусов и бактериологического оружия.
Наши власти мрачно отмалчивались. Говорят, у Горбачева на этот счет состоялся очень неприятный разговор с Маргарет Тэтчер. Разбирательства нарушений конвенции продержались вплоть до начала эпохи Ельцина. Борис Николаевич признал, что такая программа существует, но он прикажет ее закрыть. В апреле 1992-го Ельцин издал указ о прекращении работ по наступательному биологическому оружию, чем мы официально признали факт подготовки к наступательной биологической войне. Результатом этого указа стало закрытие наших военно-биологических объектов за пределами России.
В Екатеринбурге, Кирове работ не прекратили. Загорск-6 по-прежнему остался жить.
Следующее фиаско наш “бактериологический” престиж потерпел после дезертирства в США второго человека в иерархии отечественного военно-биологического комплекса Алибекова. Кен Алибек (как он теперь себя называет) выдавал в американские газеты сенсацию за сенсацией. В частности, он рассказал миру об использовании вируса сапа во время войны в Афганистане. Очередной разразившийся скандал ни к чему особому не привел. К нам начали ездить международные эксперты, но их пускали далеко не везде. Впрочем, и для российских ученых не все двери заокеанских лабораторий и институтов оказались открытыми. Что позволило нашим спецам заключить: за границей все эти годы занимались тем же самым.
Огромные стальные подземные комнаты со столбиками, к которым привязывают подопытных животных, распыляемые вирусы и смертельные инъекции… — это картинки не из триллера. “Это” за секретными бетонными заборами рядом с набожным Сергиевым Посадом.
Как рассказали “МК” сведущие люди, Загорск-6 по-прежнему делится на две условные зоны — Чистую и Техническую. И если первый КПП охраняют лица гражданские, то второй — солдаты расположенной вокруг Вирусного центра части, а третий — уже офицерский состав. Ключевые бункеры и лаборатории надежно скрыты под землей таким образом, чтобы в случае чего выдержать бомбовый удар. Их охрана — вообще разговор отдельный.
— Опыты проводят на мышах, крысах, кроликах, собаках, лошадях… Крыс часто привозят, — говорят наши собеседники. — Собак и лошадей было видно, они пока еще здоровые были, прямо за забором ходили.
Устроиться на работу, по мнению местных жителей, даже на самую гражданскую должность, сюда сложно. Биографии требуют вплоть до прапрадедушек, отсутствие родственников за рубежом и т.д. Что неудивительно, потому как добраться до боевых вирусов пытались многие. В частности, есть данные о том, что в начале 2000 года с центром пробовали наладить контакт представители чеченских сепаратистов. Наши спецслужбы зафиксировали бубновый интерес к подмосковным вирусам со стороны некоторых полевых командиров, а также просто предприимчивых уроженцев Чечни, которые выражали готовность приобрести немного ядов для оптимизации борьбы с полевыми вредителями. К счастью, переживавшие не самые лучшие свои времена наши спецы на подобные сделки не пошли.
Согласно некоторым источникам, все производственные мощности подземной части Загорска-6 содержатся в идеальном порядке, в том числе и линии по выпуску боеприпасов на основе вируса натуральной оспы. Мы готовы к биологической войне.
— Ученые говорят, что в Свердловской области была утечка сибирской язвы, в результате которой погибли сто человек местного населения. Хотя наши армейские власти стояли и стоят на том, что произошло массовое отравление некачественным мясом. В Ростовской области и в Ставропольском крае некоторое время назад “разгулялась” конго-крымская геморрагическая лихорадка, но никто так и не сказал, была ли утечка вируса из лабораторий или люди заразились иным путем… А в Загорске и окраинах не происходило никаких подобных ЧП?
— Разве что единичные случаи. В 1996 году погибла лаборантка. Она работала с вирусом лихорадки Эбола. Делая инъекции кроликам, женщина по неосторожности уколола себе палец. Но никому не сказала, и этим подписала себе смертный приговор. Когда ее болезнь заметили, помочь уже было нельзя. Хоронили в цинковом гробу с обязательным применением препаратов, которые составляют военную тайну, — чтобы вирус, ни приведи бог, не выбрался из могилы. Лихорадки ведь живут десятилетиями.
В народных массах Сергиева Посада бытует версия о том, что несчастная лаборантка разбила колбу со смертельной заразой, и этот трагический случай уже успел обрасти мифами и домыслами. Одно бесспорно: лихорадка Эбола по сей день является одним из самых грозных агентов биологического оружия, потому как не промахивается — в 90 случаях из 100 она вызывает неминуемую смерть.
Конечно, мы, и не только мы, научились нашпиговывать бомбы микробами и вирусами, разработали массу путей проникновения заразы в народ… Но когда рукотворные вирусы вырываются как джинны из бутылок, дело чаще всего оборачивается в первую очередь против их нянек-создателей.
К примеру, по некоторым данным, боевой штамм хорошо известной нашим спецам лихорадки Марбурга создали только в 1988 году, когда во время исследовательских работ этой лихорадкой заразился микробиолог Устинов. После его смерти из его тканей извлекли мутировавший вирус, который впоследствии получил название “U” в честь погибшего ученого.
В мае этого года ЧП, аналогичное загорскому, произошло в центре “Вектор” Новосибирской области. Погибла старший лаборант Преснякова — женщина делала инъекции морским свинкам, инфицированным вирусом лихорадки Эбола, и нечаянно укололась иглой шприца. Ей сразу же была оказана помощь — вкололи гетерогенный гамма-глобулин против лихорадки Эбола, но чудо-препарат не спас несчастную от смерти. Проболела она две недели и все это время находилась в спецбункере центра.
Село Тураково располагается посередине между двумя военными Загорсками. Здешние бабушки говорят, что уж сколько лет жили бок о бок с радиацией и лихорадками, никогда не догадывались о том, что скрывается за бетонными заборами.
— В 90-е годы мы в часть через забор в Загорск-7 лазили, — признаются они. — У нас в магазинах пустые полки были, а военных содержали прекрасно. Продуктов в офицерских магазинах каких только не было. У нас даже списки составляли на продукты, чтобы там централизованно закупать. А уж когда в списки не вносили, мы через забор…
— Не страшно было? Все-таки оспа, радиация… Да мало ли.
— Наше правительство нас только оспой разве что и не травило. Деточка, когда жизнь собачья, тогда уже и радиация не страшна.
Загорск-6, то есть Вирусологический центр НИИ микробиологии при Министерстве обороны под Сергиевым Посадом, по-прежнему организация мощная. После того как из Китая по всему миру пошел гулять таинственный вирус атипичной пневмонии и некоторые ученые предположили, что имеют дело с одним из образцов биологического оружия (разработанного или нелегально приобретенного китайцами на черном рынке), на границу с Китаем выезжали работать именно спецы Загорска-6. В Вирусологическом НИИ собран цвет отечественной вирусологии и микробиологии. А у создания и исследования смертельных зараз всегда есть вторая сторона — создание вакцин, средств экстренной профилактики, препаратов, которые позволяют с этими смертельными заразами бороться. Многие из загорских мирных наработок не имеют аналогов за рубежом. И потому абсолютно секретны. А поделить вирусологические исследования на “наступательные” и “оборонительные” всегда было непростой задачей.
P.S. “Холодная война” для военных микробиологов, судя по всему, продолжается. Канадская газета “The Globe and Mail” подметила, что микробиологи мрут как мухи. При странных обстоятельствах в Солсбери внезапно скончался упомянутый Владимир Пасечник, эксперты назвали причиной смерти инсульт. Следом погибла Таня Хольцмайер. Эмигрантку из России, занимавшуюся молекулярной биологией, застрелил приятель, кстати, также микробиолог, Гайанг Хуанг. Надо ли добавлять, что после этого он покончил с собой… Известнейший российский вирусолог Владимир Коршунов был найден мертвым на московской улице с проломленным черепом. Страшная цепочка смертей состоит из десятка с лишним звеньев.
