С тех пор как в 1859 году “сумасшедший” полковник Дрейк нашел первую нефть в Западной Пенсильвании, началась нефтяная лихорадка. Как вспоминал впоследствии отец-основатель отрасли Дж. Рокфеллер, открывать свои перерабатывающие заводы бросились бакалейщики и продавцы церковных свечей. Нефтяной бизнес сразу же стал самым высокодоходным. Однако всерьез будущий мультимиллиардер обратил внимание на отрасль, когда живущий по соседству булочник продал свою пекарню и открыл свой заводишко. Собственно, тогда сделать это было недорого: по сложности оборудования весь комплекс напоминал большой самогонный аппарат... Прошло почти 150 лет, но с этих пор мало что изменилось. Вокруг нефти кипят нешуточные страсти. Стал другим только масштаб добычи и уровень потребления. Теперь без нефти — никуда. Она стала кровью экономики, превратилась в настоящее “черное золото”. Не случайно в списке 20 самых крупных компаний мира семь — нефтяные. В этом году Россия стала лидером среди нефтедобывающих стран. Понятно, что и интриги вокруг российской нефти становятся все жестче и приобретают международный характер. И пример с российским олигархом Ходорковским — лучшее тому подтверждение. Что стоит за последними скандалами вокруг российской нефтянки — размышляет наш американский эксперт Сергей ЛОПАТНИКОВ, который в настоящее время работает в Дэлаварском университете (США).
— Сергей Леонидович, что же все-таки происходит в российской нефтянке?
— Ну, наверное, начать нужно с тенденции. ЮКОС был не первым нефтяным гигантом, к которому проявили интерес западные инвесторы. Если помните, сравнительно недавно крупнейшая нефтяная компания “Бритиш Петролеум” приобрела за 7,7 млрд. долларов контроль над российской компанией ТНК, добывающей около 40 млн. тонн нефти в год. ЮКОС, судя по опубликованным данным, добывает нефти в два раза больше — более 80 млн. тонн в год. “Сибнефть”, слившаяся с ЮКОСом, — еще около 40 млн. тонн. В случае перехода “ЮКОССибнефти” под контроль зарубежного владельца (как предполагалось, “Экксон Мобил”) эти две компании — одна американская, одна британская — получили бы контроль над потоком в 150—160 миллионов тонн нефти в год.
— Это треть всей российской нефтедобычи. Насколько это много в мировом исчислении?
— Вспомним историю. Малоизвестный факт: в 1946 году между США и СССР едва не разразилась самая настоящая война. Азербайджанская демократическая автономная республика была провозглашена в 1945 году. Почти тогда же — и Курдистанская автономная республика. Иранское правительство признает их позже — 13 июня 1946 года. Но несколько раньше, 4 апреля 1946 года, премьер-министр Ирана подписал в Москве соглашение о создании смешанного общества по разведке и эксплуатации нефтяных месторождений в Северном Иране, о котором ведет речь Никсон.
Но если правительство Ирана было согласно и с созданием республик, и со сделкой по разработке нефти, возникает вопрос: с кем же тогда столкнулся в Иране Советский Союз? Ответ почти очевиден: с англо-иранской нефтяной компанией “Бритиш Петролеум”.
— Которая почувствовала угрозу своему положению в Иране?
— События в Иране развиваются стремительно. Осенью 1946 года на юге Ирана, полностью подконтрольном в то время Британии, начинается восстание полукочевых племен. Они требуют отмены договоренностей с иранскими Азербайджаном и Курдистаном. “По просьбам кочевых трудящихся” в декабре туда вводятся иранские войска, которые по-восточному жестоко расправляются с просоветскими элементами.
Вскоре, 6 октября 1947 года, Иран заключает соглашение с США о военной миссии. Через пару недель следует заключительный аккорд — меджлис Ирана отказывается утвердить подписанное ранее с СССР соглашение как не соответствующее закону о нефти: никаких, мол, нефтяных концессий с участием иностранцев. Разумеется, на англо-иранскую нефтяную компанию, которая к тому времени работала в Иране уже несколько десятилетий, закон не распространяется...
Впрочем, во всей этой истории, которая может быть развернута в первоклассный политический детектив, нас интересует только один вопрос. Из-за чего в 1946 году между США и СССР чуть было не разразилась атомная война? Так вот, речь шла о пяти миллионах тонн нефти в год, которые тогда добывались англо-иранской нефтяной компанией.
— Однако пять миллионов тонн в 1947 году и и сейчас — далеко не одно и то же...
— Конечно, однако даже в те годы СССР добывал в год в семь-восемь раз больше. Добыча же ЮКОСа, “Сибнефти” и проданного уже ТНК — 156—160 млн. тонн нефти в год. Теперь вы понимаете, о событии какого масштаба могла бы пойти речь, если бы сделка по продаже “ЮКОССибнефти” американскому консорциуму состоялась?..
— А если сравнить с чем-нибудь более близким и понятным?
— Хорошо: согласно сообщениям мировых нефтяных агентств, после окончания войны в Ираке (на один год ведения которой Конгресс США отпустил в этом году 75 млрд. долларов) и после восстановления нефтяной промышленности (еще около 12 млрд.) Ирак будет производить около 120 миллионов тонн нефти в год.
— Столько сейчас добывают ЮКОС и “Сибнефть”?
— Именно. Лакомый Азербайджан с известными на весь мир бакинскими промыслами предположительно выдаст в 2003 году 15,25 млн. тонн. Или такое сравнение: общий объем поставок нефти в США из района Персидского залива — около 100 млн. тонн.
Таким образом, простое сопоставление цифр показывает, что события вокруг ЮКОСа, по крайней мере для мирового нефтяного рынка, вполне сопоставимы с войной в Ираке. Иными словами, продажа ЮКОСа — событие мирового масштаба.
— Однако, ввязавшись в военную операцию в Ираке, американцы решают не только свои нефтяные проблемы?
— Мало кто сомневается, что военная операция США в Ираке решает несколько задач. Прежде всего, как представляется, она нацелена против Саудовской Аравии — страны, с одной стороны, поддерживающей исламо-фашизм во всем мире, но с другой — поставляющей 12—13% нефти в США. Так что обретение независимости от Саудовской Аравии для США — вопрос первостепенной важности. Тем более что, по оценкам специалистов, к 2025 году США будут импортировать до 70—80% потребляемой в стране нефти прежде всего из стран Залива. Получение независимых и подконтрольных США и Британии источников нефти, сопоставимых по своему потенциалу с Саудовской Аравией, с одной стороны, необходимо, а с другой — позволит осуществлять не просто жесткое, а при необходимости и разрушительное воздействие на нее. В этом отношении акция в Ираке действительно оборонительная и антитеррористическая.
Однако эта акция имеет и ясный наступательный смысл. Для атлантического блока Британии и США Ирак — это плацдарм, контролируя который, они смогут влиять на весь Кавказ и Каспий, включая Азербайджан и Иран. Таким образом они существенно усиливают контроль над Заливом. Однако с точки зрения мировой политики еще более важно, что под контроль США и Британии попадает и континентальная Европа.
— Исключительно сильно зависящая от нефтяного импорта прежде всего из стран Ближнего Востока и России?
— Конечно. Помните, какая буря в Европе и мире разразилась в связи с началом войны в Ираке? При всей политизированности вопроса, сквозь дымовую завесу рассуждений о роли ООН отчетливо проглядывает озабоченность в связи с возможной потерей контроля над стратегическим сырьем. Эта тревога связана с тем, что установление двумя атлантическими союзниками стратегического контроля над Ираком уже отдает им в руки мощнейший рычаг давления на своих материковых компаньонов — Францию, Германию, Италию... Тем более что все не британские и не американские компании мягко отодвинуты от иракских нефтяных проектов. Если же учесть активность США на Каспии и в Казахстане (в том числе через посредство того же ЮКОСа), то с переходом под контроль “Экксон Мобил” и “Бритиш Петролеум” трети российской нефти — считай, еще одного Ирака — нефтяной фронт практически замыкается. Материковая Европа теряет последние остатки сырьевой независимости на обозримую перспективу. Еще больше сгущает краски проект ЮКОСа по транспортировке нефти в Китай.
— Вы клоните к тому, что при продаже компании контроль над нефтепроводом также перейдет к американской компании, а значит, США получат мощнейший рычаг давления и на Пекин тоже?
— Выходит, вне зависимости от мотивов действующих лиц и исполнителей объективный международный смысл событий вокруг ЮКОСа состоит в следующем. Операция по переходу компании под контроль американских собственников практически замыкает своего рода англо-американское мировое “нефтяное кольцо”. Надо ясно понимать, что закрепление атлантического братства в качестве главного распорядителя мировой нефти изменит политическую конфигурацию мира не меньше, чем падение Советского Союза.
А теперь подумайте: случайно ли в Россию приезжал Джордж Буш-старший, известный своими давними связями с “Экксон Мобил”. А первый за 75 лет визит в Москву наследного принца Саудовской Аравии Абдаллы, который сказал, что его визит в Россию “явится хорошим предвестником для будущего сотрудничества двух дружественных народов”? Это после Чечни-то!.. Становятся также понятными источники кампании по поводу “угрозы демократии в России” в связи с делом Ходорковского в американских СМИ, которые даже и не упоминают о существе дела, интерпретируя проблему в терминах “bad guy Putin against good guy Khodorkovski” (“плохой парень Путин против хорошего Ходорковского”). Не требует длинных объяснений и предельно сдержанная позиция Франции, Германии, Италии.
— Что вы имеете в виду под потерей независимости?
— Судя по сообщениям прессы, только за первое полугодие 2003 года ЮКОС заплатил более двух млрд. долларов налогов, то есть около 4—5 млрд. долларов в год. Это позволяет оценить долю одного только ЮКОСа в бюджете страны как 5—6% от всех казенных 95 миллиардов. Но на ЮКОС завязаны также и смежные производства, поэтому фактически его долю можно запросто увеличить в полтора-два раза. С учетом же вклада в бюджет BP-ТНК можно уверенно говорить, что в случае перехода ЮКОСа под контроль американских собственников до 15%, а то и 20% поступлений бюджета России оказываются в руках иностранцев. При этом надо учесть, что ЮКОС вместе с “Сибнефтью” выступает в роли работодателя для 140 тысяч россиян, является основным поставщиком топлива в 40 регионах, обеспечивает 45% потребностей в нем Минобороны, 50% — МВД и 50% — погранвойск.
Выходит, по всем традиционным экономическим представлениям, это — потеря Россией самостоятельности. В руках у консорциума владельцев ТНК и ЮКОСа оказываются чудовищной мощи средства давления на страну, которому власть ничего противопоставить не сможет. Более того, эти собственники при необходимости — без всякого ущерба для своего бизнеса — могут продолжать усиливать свое влияние. Достаточно, например, вывозить сырую нефть на переработку на заводы собственников за рубежом, а потом возвращать топливо в Россию по цене ниже той, что способны обеспечить последние нефтяные гиганты типа ЛУКОЙЛа. Демпинговать. А после их разорения — довести цены на нефтепродукты до европейских. После такой операции кроме нефтяных скважин, принадлежащих владельцам ТНК и ЮКОСа, в России останется зеленая лужайка с мирно ржавеющими остовами всех остальных предприятий...
— Лично вы в это верите?
— Такой сценарий, конечно, технически возможен. Однако скорее всего он реализован не будет, хотя и завершил бы разрушение России — не хуже, чем Севрский договор, по которому в 1920 году был поставлен крест на Османской империи.
— Вы хотите сказать, что сегодня власть в России принадлежит ЮКОСу — он ведь контролирует свои 10% бюджета? Но это же не так!
— Разумеется, нет. И из моей логики это утверждение никак не следует. Из моей логики следует иное. Если ЮКОС станет частью американского консорциума, то в случае любого конфликта российской власти будет противостоять уже не ЮКОС сам по себе, а американский консорциум, к услугам которого — вся политическая, экономическая и военная мощь США. Это несколько меняет дело.
— Почему же наши власти поначалу разрешили сделку? Что, не понимали расклада?
— Как ни странно, похоже, что осознание глубинного смысла происходящего вокруг ЮКОСа пришло к руководству России слишком поздно. Нельзя исключить, что смысл был объяснен ему кем-то из заинтересованных визитеров. Последовательность утечек в зарубежной и российской прессе показывает, что российская власть, однако, пока находит адекватные ответы на вызовы.
Первоначально в прессе утверждалось, что готовится продажа 40% акций ЮКОСа. Если добавить к этому почти наверняка выкупленные 13,6% акций, торговавшихся на открытых площадках, со всей очевидностью речь шла о продаже контрольного пакета. Называлась и сумма — 25 миллиардов долларов. Эти “вводные” и были положены нами в основу анализа.
Арест Ходорковского и, практически одновременно, арест 53-процентного пакета как раз и были ответом на это коммерческое предложение и началом торговли. После ареста акций ставки были снижены, и в прессе заговорили уже не о сорока, а только о двадцати пяти процентах. Если добавить к этому все те же 13,6%, то речь пошла о пакете не контрольном, но далеко превосходящем блокирующий. Практически одновременно в зарубежной прессе появились сообщения, что управление пакетом ЮКОСа ценой в половину от заявленных изначально 25 миллиардов уже перешло к знаковой фигуре — барону Ротшильду. Что, безусловно, было бы вызовом российскому государству.
И тем не менее власти, похоже, нашли адекватный ответ. Вскоре после этой утечки министр природных ресурсов РФ Виталий Артюхов заявил в интервью “Российской газете”, что он не может исключить превентивного отзыва лицензий у ЮКОСа. “Резоны здесь очевидны: компания, у которой арестован контрольный пакет акций, вряд ли является подходящим партнером для взаимодействия с лицензирующим федеральным ведомством”. По его словам, “неисполнение или неполное исполнение лицензионных обязательств (в данной ситуации практически неизбежное) немедленно приведет к отзыву лицензий на соответствующие месторождения”. Резонно. Передача лицензий на добычу другим компаниям, конечно, стоила бы России недешево, но и собственникам пакета это принесло бы многомиллиардные потери.
— Этот намек уже поняли правильно?
— Последний обмен “любезностями” произошел с космической стремительностью 5 ноября. В 18.27:42 на информационных лентах появилось остроумное заявление г-на Кукеса, который заявил, что: “Руководители компаний не любят слияний, поскольку они влекут за собой потерю их работы. В качестве руководителя компании я изучаю, что дает сближение, и констатирую, что мы уже располагаем очень хорошей руководящей командой, нам не нужно, чтобы она приходила с Запада. У нас также достаточно денег. Возможно, нам нужно техническое содействие”.
Реакция г-на Путина пришла в 19.56:51, то есть ровно через полтора часа, а точнее — через 89 минут 9 секунд. С не меньшим остроумием ВВП попенял министру Виталию Артюхову, заявив, что не видит причин для отзыва лицензий у компании ЮКОС: “Я рассчитываю, что правительство воздержится от шагов подобного рода”, — предупредив, однако, что Министерство природных ресурсов должно заниматься постоянным мониторингом того, как недропользователи реализуют выданные им соответствующие лицензии.
— Первая атака российской властью отбита. Этот раунд остался за Путиным?
— Этот — да. Но это не значит, что битва закончена. Ставки высоки, и поэтому трудно предположить, что первая же неудача заставит противоположную сторону сдаться. По крайней мере, так можно интерпретировать информацию с сайта “Файненшл Таймс” о том, что и “Экксон Мобил”, и “Шеврон Тэксако” все еще сохраняют интерес к сделке. А также заявление представителя Госдепа США о том, что позиция США по вопросу ЮКОСа значительно жестче, чем это может показаться.
— Как вы тогда расцениваете демарш “Сибнефти”, которая в одностороннем порядке тормознула сделку с ЮКОСом буквально в последний момент?
— Первое, что приходит на ум, — это политика. Второй факт — экономический. Возможно, Абрамовичу сделка стала невыгодна — из-за снижения цены пакета ЮКОСа. Или показалась ему слишком рискованной: совершенно ясно, что между ЮКОСом и государством идет война. Масштаб разрушений, которые будут эту войну сопровождать, пока не ясен. Возможно, младшим партнером Ходорковского Абрамовичу быть теперь неинтересно. И он решил воспользоваться удобным случаем — временным отсутствием всех крупнейших акционеров ЮКОСа, чтобы усилить свои позиции и стать номером один в крупнейшей транснациональной корпорации. Возможно, что Абрамовичу кто-то что-то разъяснил, и он с чем-то согласился, откуда и заявление МВД. Но это все — домыслы. А домыслы — не моя стихия.
— Сергей Леонидович, каков ваш прогноз: что будут делать власти, бизнес?
— Надо делать выводы. Во-первых, руководство страны должно понять, что структурная слабость бюджета, отсутствие состоятельного среднего класса — вот главная угроза независимости страны и ее положению в мире. В США ни одна компания не может похвастаться тем, что обеспечивает 10% американского бюджета. В этом смысле в США нет крупных компаний. Даже такой гигант, как “Майкрософт”, является по сравнению с бюджетом США “мелочью”. Что, собственно, и обеспечивает экономическую и политическую стабильность Америки. Имей Россия столь же большой по объему и столь же устойчивый по надежности бюджет, как США, продажа ЮКОСа могла бы беспокоить ее значительно меньше.
Во-вторых, дело ЮКОСа показало, что Россия не готова переваривать чрезмерно крупные “монопольные” инвестиции. Нужны также продуманные законодательные меры, не допускающие сосредоточение в руках одного или небольшого числа инвесторов контроля над чрезмерно крупной долей бюджета страны. Сделки такого масштаба и отбор участников должны контролироваться государством.
В-третьих, надо понимать, что действия Британии и США вполне рациональны и, безусловно, правильны. Стремление к увеличению мощи — столь же естественно в политике, как и стремление к увеличению капитала для бизнеса.
— То есть в деле ЮКОСа нет ничего специфически направленного против России?
— Безусловно, нет. Просто мир — не богадельня. И в то же время чрезмерная англо-американская активность на нефтяном фронте не может не волновать старую материковую Европу. Благодаря этому Россия, похоже, действительно становится гарантом независимости и, следовательно, неотъемлемой ее частью. Хотелось бы надеяться, что это окончательный выбор и России, и Европы.
