Грузинские чекисты многое отдали бы за то, чтобы оказаться на моем месте. Потому что человека, с которым мы беседуем за чашкой кофе на террасе небольшой приморской гостиницы, они безуспешно ловят вот уже восемь лет. В Грузии он объявлен государственным преступником и “террористом №1”. Игорь Гиоргадзе — одна из наиболее загадочных фигур современной истории. Выпускник Высшей школы КГБ, профессиональный диверсант, прошедший подготовку в специальном учебном заведении, воевавший в Кандагаре в составе спецподразделения “Каскад”, министр госбезопасности Грузии — Командор, как называли его подчиненные, личный враг Эдуарда Шеварднадзе. Голову его Грузия много лет требует у России. Недавно Тбилиси был потрясен известием, что человек, которого ищут через Интерпол, зарегистрирован в качестве кандидата в депутаты парламента от провинциального городка Самтредиа. Наша встреча с экс-министром безопасности произошла за пределами России, в одной восточноевропейской стране. Он выдвигает против своих оппонентов серьезные обвинения. Установить виновность вправе только суд, но мы тем не менее считаем, что Гиоргадзе интересен читателю как обладатель эксклюзивной информации о таинственных событиях бурной истории последних лет.
ВЕХИ КРОВАВОЙ ИСТОРИИ
27.09.93 — после сдачи в плен абхазам расстрелян Жиули Шартава — друг Шеварднадзе, глава правительства Абхазии.
31.12.93 (приблизительно) — погиб Звиад Гамсахурдиа — первый президент Грузии. Официальная версия — самоубийство.
9.12.94 — расстрелян киллерами Георгий Чантурия — диссидент, лидер Национально-демократической партии, один из организаторов свержения Гамсахурдиа.
Июнь 1995 г. — убит председатель фонда “Демократия и возрождение Грузии”, близкий друг Шеварднадзе Солико Хабеишвили.
29.08.95 — первое покушение на Эдуарда Шеварднадзе.
9.02.98 — второе покушение на Шеварднадзе.
25.02.02 — застрелился в своем кабинете Нугзар Саджая, соратник Шеварднадзе, секретарь Совбеза Грузии.
4.03.03 — скончался в больнице Джаба Иоселиани, вор в законе и лидер организации “Мхедриони”, инициатор возвращения Шеварднадзе, отсидевший срок по обвинению в покушении на него.
— Игорь Пантелеймонович, вы все-таки стремитесь вернуться в Грузию?
— Безусловно. И там буду добиваться признания моей невиновности.
— Наверняка вы задумываетесь и о следующих, президентских выборах, которые должны пройти в 2005 году. У вас есть президентские амбиции?
— Есть.
— Вы стремитесь заручиться и какой-то поддержкой со стороны России? Допустим, Москва сделает ставку на вас. Не получится ли так, как с Шеварднадзе, которому Москва тоже в свое время помогла прийти к власти?
— Хочу успокоить и вас, и тех, кто на меня навесил ярлык “агента Кремля”: Москва, к сожалению многих, не предпринимает никаких усилий ни в ту, ни в другую сторону.
— Но разве не Россия привела к власти Шеварднадзе, помогла свергнуть первого президента Грузии Гамсахурдиа?
— Да. Я непосредственно участвовал в событиях, связанных с приходом к власти Шеварднадзе. Тогда и у нас, и у тех, кто из Москвы ему помогал, были иллюзии, что он понимает: не может быть насильственного отторжения двух народов, которые связаны тысячелетней историей.
В свержении президента Гамсахурдиа ни я, ни министерство безопасности Грузии не участвовали. Но, когда Гамсахурдиа уже изгнали из Грузии, мы препятствовали его возвращению. Сейчас кое-кто даже обвиняет меня в том, что я убил Звиада Гамсахурдиа. Это полный абсурд. Есть живые свидетели, что, когда Звиад прибыл в Западную Грузию и мы обнаружили, где он, я категорически запретил своим подчиненным не только выдвигаться в тот район и участвовать в военных операциях по его ликвидации, но и дал команду, абсолютно противоречащую приказу президента Грузии.
— А в чем состоял этот приказ?
— Любыми средствами закончить гражданскую войну.
— Он отдал приказ убить Звиада?
— Я не стану утверждать, что прозвучал приказ “найти и уничтожить”. Такого приказа никто не слышал и не видел. Но все действия сводились к этому. Одно могу сказать. Когда объявили, что Звиад застрелился, а потом достали его тело, закопанное у какого-то крестьянина, я был единственным членом государственной комиссии, кто не поставил свою подпись под актом о смерти, потому что для меня был очевиден факт не самоубийства, а убийства.
— Считают, что вас сделали министром госбезопасности по настоянию Кремля. Но покойный Джаба Иоселиани говорил мне, что это была его инициатива. Вы это подтверждаете?
— Полностью. За день до моего назначения Шеварднадзе подписал указ о назначении министром другого человека. Мне он сказал: “Я подписал вчера иной указ, но мне товарищи подсказали”. Джаба действительно хотел, чтобы в государстве была спецслужба, а не та контора, в которую мой предшественник, Ираклий Батиашвили, нагнал наркоманов, бандитов и воров.
— Еще в своем интервью незадолго до смерти Джаба сказал мне, что предлагал вам свою помощь в продвижении на пост главы государства, а вы ответили, что и не думаете об этом. Так было?
— Странно, что он так разоткровенничался. Такая беседа была. Он предлагал арестовать Шеварднадзе, чтобы привлечь к суду. Но у меня тогда никаких президентских амбиций не было. И надо было быть идиотом, чтобы в той ситуации сделать что-то подобное. В высших эшелонах власти в США и в Москве просили сделать все, чтобы Шеварднадзе в 95-м году стал легитимным президентом. Я сказал: “Джаба Константинович, представьте заголовки газет на следующий день после ареста Шеварднадзе: “Вор в законе и генерал КГБ арестовали выдающегося демократа!” Джаба сказал тогда: “Этого козла надо арестовать!” Он ведь очень переживал из-за ситуации в стране.
— Но вы, наверно, тоже переживали?
— Безусловно. Но он ведь 19 лет в одной “академии” учился, а я 20 лет — в другой. Хоть про КГБ и говорили, что мы чуть ли не живых детей на закуску принимали, законопослушание в нас заложено.
— То есть не планировали вы никакого заговора?
— Абсолютно. Это просто маразм.
— Вы сказали по поводу неудачного покушения на Шеварднадзе, что профессионалы “так не работают с главой государства”. А как работают?
— Кеннеди — вот ответ. Сколько лет прошло, а докопаться до истины не могут. А в случае с покушением на Шеварднадзе все ясно. В 95-м году в июле я находился в Турции, Шеварднадзе сам послал меня в командировку. А в листе по моему розыску первым пунктом стоит, что в июле 95-го года на квартире я с сообщниками осуществил заговор. То есть я одновременно и в Турции был, и в Тбилиси осуществлял заговор. Из Турции я приехал в Москву забрать закупленную для моих ребят амуницию. Меня Эдуард Амвросиевич не пустил в Грузию. Я пришел к тогдашнему послу Грузии в Москве Важе Лордкипанидзе и сказал: “Позвони своему шефу, скажи, что я не конкурент ему”. Он при мне звонил, сказал: “Игорь завтра выезжает. Встретитесь с ним?” Шеварднадзе ответил: “Пусть завтра не выезжает. Я его вызову”. Те несданные билеты до сих пор у меня хранятся. О покушении я узнал от Важи Лордкипанидзе. На следующее утро после покушения я действительно был в Грузии. 2 сентября было объявлено о моей отставке, 4-го я вылетел в Москву — мне сына надо было устраивать на учебу.
— На военном самолете вылетели, с российской базы?
— Из аэропорта.
— Сейчас вас ищут через Интерпол. А убрать пытались?
— Конечно. Я знаю, что к этому привлекался, например, вор в законе Шакро. Он пообещал руководству МВД Грузии со мной расправиться. Что движет теми, кто меня “заказывает”? Страх. Если министр МВД (Шота Квирая) на глазах у президента в Западной Грузии собственноручно расстрелял шесть человек, со связанными руками лежащих на полу, он же сам физически пытал людей, чтобы они давали показания против меня, — такого человека земля не может носить. Когда мои ребята вышли и рассказали, что там с ними делали, я не мог поверить. На суде один из подсудимых продемонстрировал беззубый рот: зубы были выбиты рукояткой пистолета министром МВД в его кабинете.
Березовский в бытность исполнительным секретарем СНГ обещал Шеварднадзе положить ему на стол мою голову. В кабинете президента он пообещал урегулировать две проблемы: абхазскую и мою. Эта информация вышла из администрации Шеварднадзе.
— Подслушивали президента?
— Зачем? Это Грузия. Если там присутствовал кто-то третий (а он был), то это уже не секрет.
— Когда вы наконец обнародуете все сенсационные материалы, о которых часто говорите?
— Когда вернусь. У нас очень много материалов. Они уже стали причиной убийства в тюрьме моего друга Темура Папуашвили, который заведовал оперативно-техническим управлением. Его отравили, потому что не могли докопаться до этих материалов. У нас же горы этих кассет были, и Темур все это хранил.
— А многих так убивают, как вашего друга?
— У министра МВД Квирая с его знаменитого шестого этажа человек семь точно “выбросилось”. А министр финансов “застрелился”, выйдя из его кабинета. Попасть в кабинет Квирая с пистолетом — это уже нонсенс. Человека, которого ведут к министру на допрос, сопровождают. Или секретарь Совбеза Саджая, который “застрелился” в прошлом году. Прочитал в газете о себе плохую статью и так расстроился, что тут же застрелился.
Посмотрите, как заботливо судьба убирала с пути Шеварднадзе потенциальных конкурентов. За месяц до гибели его друга Солико Хабеишвили, бывшего секретаря ЦК компартии Грузии, я пришел к Шеварднадзе с материалами, из которых следовало, что на комплекс в Гудаури, созданный Солико, претендует криминальный авторитет Дато Саникидзе, вхожий в семью Шеварднадзе. Гудаури — это 30 миллионов долларов. “Солико убьют”, — сказал я президенту. Можно было дать другу охрану, отправить в безопасное место. Шеварднадзе не сделал ничего.
— Понимаю, что это глупый вопрос. Потому что никто ведь так не признается. Вас обвиняли в убийстве диссидента Георгия Чантурия. Я его знала лично...
— Зачем мне было это делать? Задайте вопрос: кто мог тогда реально претендовать на роль национального лидера?
— Георгий.
— Кому он мог составить конкуренцию? Другой друг Шеварднадзе, Жиули Шартава, считался его официальным преемником. Накануне падения Сухуми Шеварднадзе сказал Шартаве: “Иди в Дом правительства, ты там нужен”. Шеварднадзе уцелел, Шартава и те, кто был с ним, погибли. Ардзинба послал спецгруппу, чтобы уберечь их от самосуда боевиков. Спецгруппа опоздала.
— Мне говорили, что Ардзинбу просили из Москвы сохранить жизнь Шартавы.
— Абсолютно верно.
— Узнав о гибели Шартавы, Ардзинба якобы впал в ступор и только повторял: “Расстрелять негодяя!” То есть того, кто отдал приказ об убийстве пленных. У вас есть план, как помириться с абхазами и осетинами?
— Я не хочу его озвучивать, чтобы не взяли на вооружение оппоненты. В отличие от их, мои руки не запачканы ни абхазской, ни осетинской кровью. И сейчас я могу спокойно появиться на любой улице Абхазии или Осетии. Узнав, что я Игорь Гиоргадзе, меня отведут в первый же дом и достойно примут.
— А вы там бываете?
— Бываю.
— Должна вас огорчить: у меня как-то была беседа с одним из представителей минобороны Абхазии, и на вопрос о возможности вашего приезда туда он ответил фразой, повторить которую мне не позволяет воспитание. По его убеждению, вы во время войны посылали против них диверсионные группы.
— Да нет, это абсурд. Я в то время отвечал за то, чтобы не пустить звиадистов в Поти. Может быть, они имеют в виду ту операцию, когда я послал своих людей посмотреть, что происходит в Абхазии? Среди них было пятеро российских офицеров. Но это не была диверсионная группа. Они проехали через всю Абхазию, были в Гудауте и через Россию вернулись в Грузию.
— У вас сейчас есть контакты с руководством Абхазии?
— Вопрос некорректный. Вот если б вы им задали этот вопрос... Скажу так: у меня никаких проблем в личном плане с Абхазией нет.
— В Грузии широко распространено мнение, что Россия виновата во всех бедах, в том числе и в абхазском поражении.
— То, что Россия участвовала в войне на стороне Абхазии, это абсолютно достоверный факт. Вопрос в другом. Как ты, выдающийся дипломат, сумел добиться того, чтобы Россия была не на твоей стороне, а на абхазской?
Как можно превращаться в противника России, которая два века назад спасла Грузию от истребления? От этой политики выскочек может получиться так, что лет через 50 детям в школах будут показывать то место, где когда-то жили грузины.
