— Что с ребенком? Дышит? Проверьте! — кричала рация.
— Как?
— У вас есть очки? Поднесите к его губам. Запотели? Слава богу, жив! Диктуйте адрес.
Ш-ш-шшшш! Тр-рррр! Бесконечная пауза в эфире. Снова треск.
И наконец — трехэтажный мат.
В канале “Радиотишина” — святая святых всех терпящих бедствие — развлекались новые радиолюбители, которые сами себя называли ассоциацией “говнителей”.
Взрывы на Каширке и на Гурьянова. Захват “Норд-Оста”. Они все время были рядом. В то время, когда одни вытаскивали из-под завалов пострадавших, раздавали еду и одежду, сажали в автобусы отравленных газом, “говнители” глушили частоты спасателей.
Пять лет они не давали диспетчерам Московской службы спасения нормально работать, забивая эфир оскорблениями и нецензурщиной. Люди ждали срочную помощь, а спасатели не знали, куда ее направить, потому что ничего не слышали.
Мода на собственную “портативку” появилась в середине 90-х. Мобильники еще были непозволительной роскошью, а обычная радиостанция, с помощью которой можно болтать не только в Москве, но и “пробиваться” на халяву за границу — зная, естественно, тонкости, — стоила чуть больше ста долларов. Кто-то устанавливал антенну дома, большинство — на крышу автомобиля. Общались в разрешенном гражданском 11-метровом диапазоне, который на американский манер называют си-би (СВ; 27 мегагерц). Правила давно известны: прежде всего взаимное уважение, один говорит — другой слушает. Причем слышно только того, у кого сильнее сигнал или меньше помех.
Примерно тогда же, а точнее 8 лет назад, появилась и Московская служба спасения. 9-й канал сетки “С”, который во всем мире называется каналом безопасности и экстренного вызова, по решению столичного правительства отдали спасателям, а 19-й рекомендовали использовать автомобилистам. Вся информация о ДТП, открытых люках, неработающих светофорах, неисправностях дорожного покрытия, пьяных водителях и т.п. стекалась в одно место — на Абельмановскую, 4а.
Крутые парни на джипах и водители троллейбусов, хозяева “шестерок” и 12-летние пацаны на велосипедах — очень многие владельцы радиостанций стали добровольными помощниками спасателей или корреспондентами. Удобно для всех — диспетчер в любой момент может попросить того или иного корреспондента, который ближе всех к месту ЧП, четко доложить обстановку. Зато и доброволец всегда вправе рассчитывать на помощь диспетчера и товарищей. Пробило колесо, нет “запаски” — только крикни в эфир, тут же на помощь примчится с десяток машин.
— Хочешь поговорить, а не с кем! Ведь бывает такое? А я поеду в любой город, в любую страну, и обязательно кто-то сидит в эфире и поболтает с тобой, и поможет в случае чего, — не сомневаются друг в друге радиолюбители.
Большинство корреспондентов хотят стать резервистами, чтобы оказывать помощь на равных с профессиональными спасателями. В учебно-методический центр попадает один из десяти. Предпочтение отдается физически крепким и неэмоциональным — чтобы не впадали в критической ситуации в ступор. Добровольцы заполняют десятки тестов и беседуют с психологами.
Андрей Каковский в резервисты не попал. Слишком раздражительный, вспыльчивый, часто хамит диспетчерам. Он действительно очень расстроился и решил мстить.
— Этот кошмар начался в 1998 году, — рассказывает Андрей Кравцев, начальник информационного центра Службы спасения. — “У меня в машине 26-летний парень с сердечным приступом. Что делать? — звучит в эфире. — Срочно приезжайте. Диктую адрес!” Каковский записал это на пленку, а потом еще два дня подряд вызывал наряд — смены-то разные, и на помощь к умирающему мчались и спасатели, и “скорая”. А там — никого. Или по 20 часов в сутки шли мощнейшие помехи — диспетчер вообще ничего не слышит. “Жучки” и “глушилки” мы отлавливали постоянно. И долго не могли вычислить, кто же нам житья не дает — попробуй найти мышь в огромном доме. Иногда нужно до основания его разобрать... Оказалось, 538-й говнит, Каковский. Другой бы после этого затих, а этот, наоборот, стал еще наглее.
Осенние взрывы на Гурьянова и Каширке показали, что война в эфире — это всерьез и надолго.
— Я не поверил своим глазам! Информация о взрыве на Гурьянова только-только прошла, еще не прибыла специализированная техника, а наши уже были на месте, — говорит один из спасателей-добровольцев. — Подъехал первый кран, общаемся с парнем, естественно, по рации. И вдруг — какая-то сволочь “ставит несущую”, глушит то есть. И крановщик ни черта не слышит! А ведь под плитами — люди! Включили прожектор, объяснялись на пальцах. Та же история и с Каширкой. Вот наш “Батюшка”, позывной такой, — в рясе и с огромным крестом — выводит пострадавших, они тянутся к нему, просят поговорить. А в это время на частотах — полная вакханалия. Через три года — “Норд-Ост”. И снова та же “песня”.
“Проснулся с утра. Настроение — хреновое. Включил приемник, обложил парочку человек. И не поверишь — полегчало! Говнение — великое искусство, скрашивающее нашу жизнь, — на следующий день после трагедии излагал Каковский суть учения своим последователям. — Учитесь!”
И устраивал мастер-класс. Вызывал кого-нибудь из корреспондентов и начинал “щупать”.
— Что, нравится быть спасателем? А дочка твоя, 5-летняя Машенька, у бабушки, играет сейчас в песочнице. Дачный поселок “Рассвет” по Можайке, третий дом справа — верно?
Дальше можно не сомневаться — слезы жены, визг тормозов и назад, за ребенком.
Или еще “шутка”: услышит, что муж поехал на дачу за картошкой, “пошуршит” в своем компьютере и через часик-другой звонит супруге: так, мол, и так: разбился ваш благоверный, такой-то километр, такое-то шоссе.
Звук падающего тела. Цель достигнута.
Прослушка — страшная сила. А если не полениться и собрать на каждого “досье”, в чем г-ну Каковскому, по общему мнению, не было равных, то довести “врага” до психушки или самоубийства — плевое дело.
А “врагом” может стать каждый. Каковскому со товарищи все равно кого говнить — лишь бы говнить.
В первый раз Каковский загремел на зону из-за ерунды. Очень уж любил он затаскивать свой мотоцикл в квартиру и “гонять” движок. Делал это обычно по ночам, чем доводил до белого каления весь подъезд. На него неоднократно писали в партком, райсобес и милицию. Участковый приходил на разборки, грозил “малолеткой”. Каковский вычислил, кто из соседей больше всех на него обижен, и однажды днем посетил их квартиру, прихватив оттуда старенький телевизор. За кражу получил “треху”, которую от звонка до звонка отсидел в Вельске.
На зоне его быстро невзлюбили: Каковский был ударником производства и добровольно перечислял часть зарплаты в Фонд мира. Параллельно вел дневник. “На завтрак ел сечку. На обед — суп из сечки. На ужин — сечку и вареную рыбу” — и так страница за страницей. После того как оперативники обнаружили эти записки, Каковский получил кличку Пожиратель сечки и вареной рыбы.
Свой первый “жучок” он установил там же, на зоне, в 1983-м. В кабинете начальника колонии. И дальше уже все новости “из первых рук” получал, как говорится, не отходя от параши. А потом, выйдя на свободу, строчил во все инстанции письма: “Прошу снять судимость, обещаю впредь советских законов не нарушать”.
Вернувшись в Москву, забрал у бывшей жены одну из двойняшек-дочек. Возглавил гаражный кооператив. Сначала “кинули” его. Потом “кинул” он. В итоге на него хорошенько “наехали”. Тогда-то Каковский и озадачился всерьез детективной деятельностью и, имея за плечами только “путягу”, научился прослушивать всех и вся. Сотни проводов были для него открытой книгой, “пары” подбирал почти вслепую. Гений! — в этом единодушны все.
Каковский писал все подряд и, похоже, сам не знал, когда что “выстрелит”. Авось сгодится.
Вскоре он собрал досье на полторы тысячи добровольных помощников Службы спасения — выслеживал по ночам, ставил “жучки”, преследовал их на своей “четверке”-мурене. Изучил привычки и привязанности каждого.
Теперь он мог мстить адресно.
“Конденсатор”, “Бластер”, “Хвост”, “Президент”, “Пулемет” и т.д. — полку “говнителей” все прибывало. Оказывается, эфир, а точнее гражданский диапазон, — это самая свободная зона. Здесь можно обкладывать кого угодно и как угодно — от президента до соседа — и тебе за это ничего не будет. Потому что до тебя никому нет дела.
— Мы дружили 13 лет. Вместе “клепали” самопальные определители номера, на этом и сошлись, — Дмитрий долгое время был не только соседом по дому, но и ближайшим соратником Каковского. — Вспоминаю те годы и не верю, что это все было со мной. Он меня будто зомбировал. Я нигде не работал, чинил радиостанции каким-то знакомым, почти ни с кем не общался, даже из дома не выходил. Только с Каковским. По ночам мы все время кого-то выслеживали, меняли в диктофонах кассеты, записывали номера машин с эсвэшными антеннами, а потом всех говнили.
Каковский держал “говнителей” в ежовых рукавицах. Правда, и другом был хорошим — по любому зову мог примчаться в любой конец Москвы, чтобы грудью прикрыть “ученика”. Если же овца попытается отбиться от стада, то на собственной шкуре узнает, что такое гнев Самого Главного Говнителя.
Дмитрий в конце концов отбился. Под 40 уже — а как выяснилось, кроме ненависти и злобы, ничего за эти годы не нажил. “Будто пелена спала”, — говорит он. Сначала устроился на нормальную работу, потом был замечен с корреспондентом Службы спасения — они не дрались, не собачились, а просто разговаривали. “Гуру” Каковский был взбешен — близкий друг оказался иудой.
И начался кошмар. Все его телефонные звонки записывались и передавались в эфир. Мама брала трубку, а она взрывалась в руках — Каковский подключал к их линии 220 вольт. Телефон звонил круглые сутки. На том конце загадочно молчали — отрабатывался первый и хорошо проверенный всеми “говнителями” способ доведения до нужной кондиции.
А потом телефон вообще затих.
— Однажды, когда мама была дома одна, на кухне загорелась проводка. Огонь быстро перекинулся на мебель. Она не могла даже вызвать “01”! С сильнейшими ожогами ее забрали в Склиф, в реанимацию, — рассказывает Дмитрий. — Я послал к Андрею “гонцов”, умоляя хотя бы на неделю оставить нас в покое и включить телефон — я ждал звонка из больницы. Тот “проникся” бедой, а через сутки после включения еще несколько месяцев трезвонил по 400 раз за ночь.
— Он мне помог с радиостанцией, с антенной — и все бесплатно. А потом мы вместе начали говнить, и мне это понравилось. Другая жизнь! — говорит еще один экс-“дружок” Каковского, 16-летний Сергей. — Погони, стрельба по людям, испуганные лица. Все как в кино. Помню, нас кто-то слегка подрезал. Андрюха “газ” в пол — и давай преследовать. “Серега, заряжай ружье!” Я заряжаю. “Давай сюда!” Поравнялся с машиной обидчика. “Пригнись!” И ну палить по водителю. Или догонит и стекло лобовое разобьет. “Еще хочешь быть спасателем?” И хоть бы что — никакой милиции, никаких проблем!.. Я мог часами стоять на улице и отслеживать машины с эсвэшными антеннами. Андрюха их потом “пробивал” по базам, и тогда уж начиналось самое интересное: доводили “клиента” до “ручки”.
Алексей — один из “доведенных”. А виноват он был лишь тем, что работал вместе с иудой Дмитрием в одной конторе. После того как лучшие друзья расстались, Каковский вычислил номера всех его новых знакомых и стал изводить и их.
— Это продолжалось полгода, — вспоминает Алексей. — Если трубку брали дети, он кукарекал или мяукал. Если кто-то из взрослых — просто молчал. Поначалу мы ничего не понимали. Поставили определитель номера, высвечивался телефон Каковского. Я перезванивал: “Что надо?” В ответ — молчание. И так за ночь по 200 раз. Потом он доканывал наших знакомых, моих родителей — всех, кому мы хоть раз звонили. Он превратил нашу жизнь в ад, мы уже вздрагивали от каждого шороха... Я ходил в милицию как на работу. Там смотрели с подозрением: уж не больной ли? “А зачем он вам звонит?” — все не верили. “А я знаю?!!”
Три раза он менял номер телефона — Каковский все равно продолжал изводить. Алексей купил мобильник — тот ставил на автодозвон и “бомбил” без остановки.
— Как-то я был в гостях у Димы, а Каковский в очередной раз около 2-х ночи позвонил нам домой. Жена не могла уже ничего говорить. Вместе с Димой и его мамой мы пошли в соседний подъезд. К нему.
Он открыл сразу. Лицо спокойное, ружье опущено. “Может, все же объяснишься?” — предложили “переговорщики”. Ружье уперлось в грудь. Алексей попятился. Отошел на 1,5 метра. Грянул выстрел.
— Стрелял он пыжами — вроде прессованного войлока. Я поначалу даже ничего не понял. Схватился за бок, а там кровь. Подошел Дима, он перезарядил ружье. Мама бросилась на ствол — и снова выстрел, мимо. Мы побежали к лифту. Тронулись. Вдруг дверь открывается, просовывается дуло, и снова пальба...
Милиция повязала всех. Раненого отвезли в больницу, где ему сделали операцию. Каковского через несколько часов отпустили домой. Потом Алексей узнал, что никакого уголовного дела вообще не возбуждалось. “Вот если бы у вас были задеты жизненно важные органы!.. А так — легко отделались”, — проинформировали его “добрые” менты.
Счет пострадавших от “говнителей” уже шел на сотни. Порезанные шины автомобилей. Антенны, поломанные на 80 (!) частей. Личные разговоры в прямом эфире. Стрельба в добровольцев Службы спасения. И т.д., и т.п. Заявления приносили пачками: и спасателям, и в милицию, и в Госсвязьнадзор, чья прямая обязанность — “отслеживать” эфир.
— Сибишников в Москве только зарегистрированных около 70 тысяч, абонентская плата — 200 рублей, а значит, 14 миллионов рублей худо-бедно собирается. ФГУП “Радиочастотный центр” ЦФО направо и налево распродает каналы. То сотовым компаниям, то каким-нибудь охранным фирмам, — возмущены радиолюбители. — С нас же деньги за “воздух” берут, а ничего не делают — чистоту эфира и от помех, и от “говнителей” никто не обеспечивает.
Каковский в итоге за свои проделки получил по башке — раз ни милиция, ни “связники” ничего с ним сделать не могут, существует проверенный дедовский способ. Радость, впрочем, была коротка — главный “говнитель” хоть и оказался в больнице, а жуткие помехи все равно продолжались. Как-то на канале спасателей вообще “передавали” не сигналы бедствия, а художественный фильм, который в это время шел по Ren-TV. На поимку продолжателя славного дела “говнения” выехали с пеленгатором. “Несущая” шла из какой-то промышленной зоны. Подъехали ближе. Ба, да это же больница. Неужели?!
Палата Каковского. Телек орет, рядом радиостанция. Сам весь перебинтованный, а улыбается: “Я же говорил, что не дам вам работать!”
— Каковский, конечно, уникум. Пэтэушник с задатками злого гения. Он даже придумал, но не успел собрать робота с маленькой камерой, который бы ходил по вентиляционным трубам и не просто записывал разговоры на кухнях, а все снимал на пленку, — говорят оперативники Управления “К” МВД РФ, взявшие главного “говнителя” с поличным.
— Как правило, “прослушка” вычисляется только в ходе расследования других уголовных дел, — уверен Константин Мачабели, зам. начальника главного управления МВД России. — К тому же за “прослушку” — ст. 138 УК РФ — вообще не предусмотрен срок, только штраф.
Зная о любви 538-го к оружию, брали его с СОБРом. Каковский наблюдал за процессом по монитору и записывал скрытой камерой. В квартире, больше похожей на берлогу, нашли целый арсенал: два ружья, два пистолета и все зарегистрированные. Посреди комнаты — картонный закуток, внутри — сотни проводов, кассет, дискет, на которых “прослушка” более 400 разговоров. Каковский скрупулезно писал всех — от “врагов” до... высших чинов МВД!
И последний штришок к портрету героя — все его диски оказались забиты детской порнухой. Четырех-шестилетние девочки во всех видах...
Андрея Каковского не арестовали — статья не предусматривает заключения под стражу. Он дал объявление в газете — и квартиры с гаражом больше нет. Зато есть 50 тысяч долларов, с которыми главный идеолог “говнительства” пару недель назад куда-то сбежал — то ли в Жмеринку, то ли в Барселону...
И где он теперь бродит, на какой волне гадит, кому не дает спать? Не позволили спасти хоть одного? Получите! “Говнение” как смысл жизни, бери выше — философия. Российское “ноу-хау”. За патентом обращайтесь к гению-пэтэушнику. Если, конечно, найдете.
