Мне позвонил человек, представившийся ясновидящим. Стал нахваливать мои материалы. Я уже чуть не замурлыкал от удовольствия, как вдруг слух резанул один его комплимент:
— Вы почти никогда не выдумываете фактов…
— Извольте объяснить, что означает ваше “почти”, — парировал я с гордостью дуэлянта.
— Ну, говорящий кот — это, конечно, выдумка, новогодняя сказка, немного не успевшая к празднику, не правда ли?
Речь, напомню, шла о моем интервью с профессором А.П.Дубровым (“Чем мы хуже царя Соломона!”, “МК”, 3 января 2002 г.). Подозрение читателя пало если не на меня, то на уважаемого мною человека, ученого с превосходной репутацией, что, согласитесь, еще хуже.
Говорящий кот прошел свой жизненный путь в городе Баку, завершив его в почтенном возрасте кошачьего аксакала — 22 года. В семье Бабаевых, где Мэси посчастливилось воспитываться, его любили и баловали. Гюльчохра целыми днями не спускала его с рук, без конца разговаривая с ним, как с ребенком. Малыш рос жизнерадостным и смышленым билингвом, вслед за хозяйкой одинаково хорошо понимая как русскую, так и азербайджанскую речь.
Вначале Мэси научился односложно отвечать на вопросы “мамы”. Потом, остро желая чего-нибудь вкусненького, не унижался до мяуканья, как большинство его полосатых сородичей, а с достоинством указывал, чего он хочет, точно зная, что просьба, выраженная в такой форме, непременно будет удовлетворена. Будучи существом общительным и благодарным, Мэси обращался к домашним так, как они предпочитали: Гюльчохру именовал “мамой”, ее мать называл “бабушкой”.
Он отменно разбирался не только в родственных связях, но и, как подобает мужчине, различал полы. Однажды на комплимент гостя, обращенный к хозяевам: “Какая у вас красивая кошка”, Мэси возразил: “Я не кошка, а кот”.
Кот, как не раз доказывал Мэси, — не обезьяна. Повторять слова за взрослыми он считал уделом жалких приматов. Миссия интеллектуала — сочинять, а не подражать. Поэтому Мэси вступал в осмысленные диалоги. Чаще с “мамой”, реже с другими членами семьи и уж совсем редко с посторонними. Причем лишь в исключительных случаях, но никогда не на показ. Например, когда один из гостей расположился на диване, Мэси деликатно, чтобы не пришлось вызывать “скорую”, подошел к гостю и внятно произнес: “Вставай с моего места, это мой диван”.
Понятно, что в Баку популярность у Мэси была не меньше, чем у Гейдара Алиева, Муслима Магомаева или даже Гарри Каспарова. В дом Бабаевых то и дело приходили ветеринары, логопеды, зоопсихологи, журналисты. Один из них, Маххамед Ахмед Бахарлы, проявил терпение и волю — дождался, когда Мэси соблаговолит изъясниться, и записал на магнитофон речь говорящего кота.
После настойчивых разыскиваний и просьб Александра Петровича Дуброва пленка с уникальной записью попала к нему в руки. А в Москве пытливый исследователь отыскал узких специалистов и добился проведения акустико-фонетической и лингвистической экспертизы речей кота Мэси.
Первый в мировой практике приборный анализ звуковых сигналов общения кота с людьми проводился в Институте проблем экологии и эволюции им. А.Н.Северцова Российской академии наук докторами биологических наук О.Л.Силаевой и В.Д.Ильичевым. В ходе исследования сопоставили 70 речевых и речеподобных сигналов говорившего по-азербайджански кота Мэси и 80 видовых сигналов обычных домашних кошек разного возраста (полагаю, Мэси бы обиделся и что-нибудь съязвил по этому поводу: нашли с кем сравнивать!).
Для акустико-фонетического анализа использовали специальные программы “Ухо” и “Голос”, созданные заведующим лабораторией Научно-исследовательского центра распознавания образов, кандидатом технических наук А.Н.Вараксиным. Магнитофонную пленку тщательно проверили на предмет аутентичности (отсутствия монтажных склеек), запись разделили на отдельные части, состоящие из отдельной реплики человека и ответа на нее кота.
Поскольку в сохраненной журналистом Бахарлы записи Мэси говорит только по-азербайджански (видно, болтали среди своих, не для ученых), в институт пригласили носителей азербайджанского языка. Три человека независимо друг от друга переводили запись и оценивали правильность высказываний животного. 70 речевых и речеподобных сигналов кота — это те, в переводах которых не было разночтений, вызванных нечеткостью произношения отдельных звуков или погрешностями записи.
По количеству так называемых формантных максимумов исследованных фонем “а” и “э” речевой сигнал кота соответствует речевому сигналу человека. По частотному значению формантных максимумов обе гласные у кота приближаются к таковым, произнесенным человеком: скажем, человеческое “а” имеет частоту у мужчин 120 герц, у женщин 250 герц, а у кота примерно 300 герц. В то же время фонемы, произнесенные котом, имеют значительно больше шумовых компонентов, чем произнесенные человеком.
В переводе с научного это означает одно, причем самое важное: никакой чревовещатель, никакой самый талантливый пародист-звукоподражатель физически не мог сделать такую запись. Осциллограмма со стопроцентной ясностью показала, что слова, записанные на магнитофонной ленте, произнесены не человеком.
Реплика: “Это кто купил?” — рисует на осциллографе одну кривую. Ответ: “Нэне” (бабушка) — совсем другую. Вопрос: “Кто падишах Ирана?” — дает один акустический портрет. Ответ: “Билирэм (знаю)” — совсем другой.
Я обратился к О.Л.Силаевой, проводившей анализ речи кота:
— Ольга Леонидовна, можно ли теперь утверждать с полной уверенностью, что жил на свете говорящий кот?
— Я в этом больше не сомневаюсь, хотя, признаться, даже после сообщений Александра Петровича долго не верила.
— Означает ли это, что животные по интеллекту гораздо ближе к человеку, чем мы прежде думали?
— Это именно так, хотя следует признать, что кот Мэси — исключительный. Его можно сравнить с людьми-феноменами, перемножающими в уме пятизначные числа или запоминающими целые страницы текста. Чтобы животное смогло говорить, необходимо совпадение нескольких условий: гениальность конкретной особи и определенные условия воспитания, обучение животного и общение его с людьми. Лишь тогда мозг животного способен научиться формировать необходимые структуры и логические связи, а также ассоциации между словом и понятием. А вот до какой степени простираются эти способности, мы пока не в состоянии определить.
Ольгу Леонидовну изумило говорящее млекопитающее. О том, что осмысленно говорить способны птицы, она знает лучше других — не зря ведь много лет исследует феномен говорения птиц.
История волнистого попугая Франтика, купленного в 80-е годы жительницей Луганска Анной Васильевной Трубачевой, пересказывается как сборник анекдотов.
— Что, сыночек? — обращается к попугаю хозяйка.
— Свари кашку.
— Сейчас сварю.
В этом диалоге примечательно, что птичка не просто машинально повторяет ранее слышанные слова, а употребляет их к месту, с определенной, в данном случае корыстной целью.
— Ты моя лапонька, ты моя цыпка золотая, — без устали сюсюкает женщина со своим любимцем.
Баловень подчеркнуто грубовато окорачивает “маманю”:
— Все мелешь и мелешь своим языком.
Да, избалован! Но ведь это чисто человеческий порок!
Анна Васильевна выходит из комнаты.
— Пошла? — наигранно-небрежным тоном уточняет Франтик.
— Пошла.
— Ну и катись!
Трубачева недоумевала: откуда питомец взял хамоватое словцо? Она таковых не употребляет. Лишь поздней вспомнила: да ведь это из сказки “Колобок”, которую она без конца читает своему “сыночку”.
— Я хочу картошечку! — канючит Франтик.
Хозяйка ест кашу и демонстративно молчит.
— Картошечку хочу!
— Далась тебе эта картошечка! — повышенным тоном обрубает Анна Васильевна.
— Я тебя люблю, а ты кричишь, — примирительно улаживает конфликт Франтик.
Ольга Леонидовна поясняет:
— Совершенно обывательское представление, что попугаи умеют только повторять за людьми. У нас хранятся фонограммы записей диалогов людей с птицами. В некоторых из них удается насчитать до 600 слов и фраз, произнесенных, кстати, нередко чисто и, главное, к месту. Попугаи — в особенности волнистые — способны к ситуативному обучению, то есть осмысленному применению выученных слов в зависимости от складывающейся ситуации. Как вы можете судить из приведенных примеров, они практически не уступают в интеллекте маленьким детям.
Попугай Гоша, прижившийся в женском коллективе управления механизации, привык, что ровно в 11 часов сотрудницы достают из шкафа чашки и накрывают на стол. “Девочки, давайте пить чай!” — привычно произносит Гоша однажды услышанную фразу. К этому все давно привыкли. Но вот однажды, закрутившись в делах, о чаепитии забыли. “Девочки, давайте пить чай!” — не дожидаясь чайной церемонии, возвестил Гоша.
Значит, эти странные птички обладают встроенным хронометром!
Вот еще одно тому подтверждение. Попугай Яша запомнил, как хозяин, возвращаясь в одно и то же время домой с работы, зовет жену: “Клава! Клава!” Как-то однажды он припоздал, но ровно в урочный час привычный голос позвал Клаву. Естественно, это был Яша.
— Саша — хорошая птичка! — представился попугайчик, сев на плечо Наталье Алексеевне. Она догадалась, что он обучен словам прежними хозяевами, от которых почему-то улетел. Почему именно — она вскоре поняла. “Леша опять пришел домой пьяным. Миша курит”, — выдавал попугай тайны своих прежних домочадцев. А порой такую нецензурщину заворачивал, что интеллигентная Наталья Алексеевна терялась в догадках, что делать: ведь отучать от дурных привычек куда трудней, чем обучать. Однажды, поднеся к губам бутылку с лимонадом, она услышала бодренькое: “Давай выпьем!” Медик по профессии, она как-то разъясняла подростку, сыну подруги, пагубность токсикомании. Оказывается, пернатый друг Саша не только внимательно слушал, но и понимал смысл беседы. Потому что его резюме подростку было таким:
— Будешь нюхать — подохнешь!
Вот тебе и повторялка! Да он понятливей отрока.
Хулиган Саша (это я по-прежнему о попугае) дерет комнатный цветок. Наталья Алексеевна, разумеется, негодующе одергивает его:
— Что ты делаешь!
— Саше зелень кушать надо! — резонно отвечает попугай.
А когда в гости пришла пожилая мама хозяйки и, естественно, принялась сюсюкать с любимцем дочери, Саша пожаловался:
— На меня кричат и руками машут.
Ольга Леонидовна считает, что у птиц (кроме попугаев, это вороны, скворцы, сойки, галки, сороки, майны) имеются чисто интеллектуальные лингвистические способности, соизмеримые со способностями детей. Все знают, как дети любят перевирать слова или намеренно, с определенным смыслом путать слоги. Птицы порой делают совершенно то же самое. Попугая Кешу сходящая с ума от любви к нему хозяйка называет “золотая душечка”. Передразнивая ее, Кеша иронизирует (а не повторяет!): “Золотушечка”.
Другой попугай Гоша, вильнюсский, живет в семье, где разговаривают по-русски и по-литовски. Но его обучили русскому. Когда же хозяева попробовали перейти с попугаем на литовский, он проявил просто человечье упрямство: по-литовски не повторял ни слова. То ли Гоша русофил, то ли его тонкое лингвистическое чутье подсказало ему: это другой, может, более трудный язык.
Тому же Кеше подсадили в клетку самочку, с которой, впрочем, почему-то отношения не заладились.
— Когда заберут эту заразу? — возмущался Кеша.
Птица слов не выдумывает. Откуда же эта “зараза”? Хозяйка долго вспоминала и вспомнила: однажды по телефону употребила фразу: “Какую-то заразу принесли”. А попугай особенно чуток к словам эмоционально выразительным, употребляющимся в ключевые моменты разговора. Вот уж ругательства, дразнилки, хлесткие прозвища ему дважды повторять не приходится. А когда и как птица распорядится приобретенным багажом, зависит от ее интеллекта.
— Хорошие люди пришли, давай выпьем! — приветствовал гостей попугай Петруша, вводя в смущение интеллигентных хозяев. Пробовали отучать — бесполезно. Тогда они придумали вот что: доучили питомца завершать фразу словом “чай”. Доверчивая птичка согласилась на этот вариант, и алкогольный подтекст исчез.
Александр Петрович Дубров откопал в литературе такой эпизод, демонстрирующий, до чего непростой характер может иметь попугай.
Говорящий попугай английского короля Генриха VIII однажды упал с дворцового подоконника прямо в Темзу. Барахтаясь в воде, он завопил: “Лодку, лодку! Двадцать фунтов за лодку!” Подоспевший лодочник спас попугая и отнес его королю. Когда, ожидая обещанного вознаграждения, лодочник протянул руку, попугай, повернувшись к королю, прохрипел: “Дай ему грош!”
Да, порой они повторяют не только слова, но и нас самих.
Ну, есть еще вопросы на тему “думают ли животные”?
P.S. Зная от Александра Петровича, что в семье Бабаевых после смерти Мэси воспитывается кошечка Мурка, я позвонил в Баку.
— Можно ли к вам приехать, — спросил я взявшую трубку Гюльчохру, — послушать, как говорит Мурка?
— Ой, что вы, — засмущалась женщина, — она ведь еще совсем маленькая, глупенькая: кроме слова “мама” ничего говорить пока не научилась.
Интересно, подумал я, на сколько сотен тысяч кошек попадается одна такая “глупенькая”?
