Знаменитые режиссеры Валерий Усков и Владимир Краснопольский, снявшие такие “эпохалки”, как “Вечный зов” и “Тени исчезают в полдень”, сейчас на телеканале REN TV ваяют новый русский сериал “Нина”. Тут вам и киллер, и разборки — словом, все прелести современного бытия. Правда, Владимир Краснопольский уверяет, что чернухи не будет.
— Сериал — малобюджетный?
— Конечно, наш “Ермак” стоил 3 млн. долларов. Сейчас нам дают в сто раз меньше. Норма по времени для одной серии — 52 минуты.
— Вас лучше всего знают как режиссера “Вечного зова” и “Теней...”.
— Знали. Мне рассказывали, как молодые сценаристы разбирали на курсах “Тени исчезают в полдень”. И один встал и спрашивает: “А режиссеры-то еще живы или уже умерли?..” Но мы живы.
— Значит, уже забывают?..
— “Тени...” мы закончили в 72-м, а “Вечный зов” — в 76-м. Потом этот фильм еще четыре года пролежал на полке за то, что мы показали правду о 37-м годе. Насколько это было возможно.
— Но в 80-м фильм все же вышел. Кто за вас заступился?
— Юрий Владимирович Андропов и Лапин, тогдашний председатель Гостелерадио, заключили между собой договор: нам выдают деньги, а мы переснимаем некоторые эпизоды. Но вот совсем недавно Константин Эрнст попросил нас опять перемонтировать “Вечный зов”, и мы нашли кадры, которые были вырезаны, правда, осталось их немного.
— Какие кадры ушли под нож тогда, в 80-м?
— В картине появилось больше положительного, острые реплики были переозвучены. Например, штрафбат. Там была такая сцена, когда командир роты говорит: “Братцы, нам Родина дала последний шанс реабилитировать себя”, а при переозвучке вышло: “Орлы! Отличники боевой и политической подготовки! Вы не один раз ходили в бой...” Это было противно. Секретарь ЦК Зимянин по-отечески, но конкретно нам сказал: “Ну зачем трогать 37-й год?..” Потом за “Вечный зов” мы получили Государственную премию. В России так всегда было...
— Когда “Тени...” и “Вечный зов” показывали, улицы пустели. Наверное, вы тогда были самыми популярными режиссерами страны?
— Скорее, популярны мы стали лет через десять, когда эти картины прошли по 10—15 раз.
— Народ смотрел эти фильмы с удовольствием, зато интеллигенция-то ворчала...
— Но многие из тех, кого вы называете интеллигенцией, просто не смотрели. А потом высказывались.
— Они вас ругали за то, что вы не Тарковский, за то, что приукрашиваете жизнь?..
— Да, говорили, что мы снимаем для того, чтобы человек сидел, смотрел и ни о чем не думал. Но вся пресса нас поддерживала.
— Когда вы получили Госпремию, завистники были?
— А у нас если даже человек выигрывает тысячу рублей — появляется тысяча завистников. Это человеческая природа такова.
— У Германа, Тарковского фильмы лежали и по двадцать лет. Как вы относитесь к этим людям?
— Когда мы встречаемся с Лешей Германом, у нас куча других проблем. Хочется говорить не о кино, а о женщинах, о качестве пива, о друзьях... То же самое было и с Андреем Тарковским. Что мне с ними делить — у каждого своя ниша. Это сейчас все делают одно и то же, снимая сериалы будто под копирку.
— Как вы нашли актрису на главную роль в сериал “Нина”?
— Совершенно случайно. Но мы не могли ошибиться, потому что весь фильм построен на ней. Мы с Усковым очень долго выбирали, но никто не подходил. И тут директор одного арт-агентства сказал: а вот посмотрите эту фотографию... Мы взглянули — то, что надо. Позвонили. На счастье, она была дома. Пригласили на пробы. Она сразу так сыграла: у всех слезы на глазах и мурашки по коже... Ее зовут Светлана Чуйкова — запомните.
— Вы против “чернухи”, а у вас один из героев киллер — это как?
— Это жизнь. А Солоник? А спецвойска, в которых обучают выполнять заказные убийства?..
— Вы уверены, что не отстали от жизни? Вот, к примеру, такие мэтры, как Меньшов и Рязанов, судя по их последним картинам, отстали.
— Про нас с Усковым, наверное, тоже так говорят. А последний фильм Меньшова, с Алентовой, мне очень понравился.
— Для вас важно не оказаться в простое и постоянно снимать?
— Мы с Усковым можем какое-то время не снимать, но живем кинематографом всегда. Мы всегда поддерживали Бондарчука. Всегда были за тех, кто снимал настоящие фильмы. Это наша внутренняя жизнь, без которой мы просто не существуем. Я недавно перенес операцию на сердце, менял суставы, но знал, что обязательно буду снимать. Иначе, может быть, и не выжил бы...
— Вы не завидуете Михалкову, который попросил у Черномырдина на “Цирюльника” 40 млн. долларов и тут же их получил?
— Завидую, но по-хорошему. У него получилось, а я пошел к Черномырдину, и у меня не получилось.
— А что нужно сделать, чтобы у вас это вышло?
— Не знаю, может быть, они в бане вместе мылись или на охоте были... Козинцев говорил, что режиссер должен входить в любой кабинет, закрывать за собой дверь на ключ, а только потом спрашивать: “Можно я войду?..”
— Раньше вы ваяли по-крупному, а теперь — киллеры, сыщики... Не тот масштаб.
— Но у нас уже есть имя в кинематографе. Мы первыми начали делать телесериалы. А скоро будем снимать фильм о Колчаке. С ним связана страшная и красивая история любви. Тимирёву, его возлюбленную, посадили на 25 лет и сказали, что отпустят, если только она назовет его врагом. Она отказывалась и сидела. Она пошла за Колчаком в тюрьму, чтобы только слышать его шаги. Ради возможности снять такое можно поработать и в сериалах. Для тонуса.
