А кто соблазнит одного из малых сих, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской.
Евангелие от Матфея
Учительница входит. Первоклашки встают.
— Здравствуйте, милые дети! — Здравствуйте, Клавдия Алексеевна!
— Милые дети, знаете ли вы слово “х..”? Слово “х..” означает, э-э, вот это у мальчиков. Но “х..” — плохое слово. Никогда не произносите его. Никогда не говорите маме “пошла на х..”! Никогда не говорите папе “пошел на х..”!
Такая учительница может быть коммунисткой, может быть демократкой, но главное — она идиотка. Она хочет как лучше. Хочет предостеречь. Но идиот не предвидит последствий.
В сказках, в мифах герой получает добрый совет: смотри! эту дверь не открывай! (Варианты: лягушачью кожу не сжигай, не оглядывайся...) Но Иванушка-дурачок именно эту дверь открывает, царевич лягушачью кожу сжигает, Орфей оглядывается...
Учительница вбила плохое слово детям в голову так, что они не забудут его до самой смерти. Некоторые, конечно, знали это слово и раньше. Но она сделала все, чтобы им ужасно захотелось его произносить.
Потому и написано на лекарствах: “Храните в недоступном для детей месте!” Ибо если вы скажете ребенку: вот это не трогай, в рот не бери — будьте уверены, что при первой же возможности...
* * *
Заметка “Необходимость цензуры” (“МК”, 1 июня 2001 г.) вызвала возмущенные отклики. Еще бы — совершено покушение на свободу слова! на святое!
Аргументы возмущенных можно, конечно, выслушать. Но зачем? Уверен — это будут очень умные слова про демократию. Но ведь это — слова. Их понимает каждый по-своему.
Очень разумные аргументы были у тех, кто затевал поворот северных рек. Еле-еле остановили.
Свобода? А для кого? Для идиота? Его надо жалеть, за ним надо ухаживать, его нельзя обижать, издеваться. Но водителем автобуса он быть не должен, чтобы пассажиры не погибли. И депутатом быть не должен. И журналистом.
* * *
Человек есть то, что он ест. Очень популярное утверждение. Кушаешь морковку — чистый, бодрый, добрый. Мясо — агрессивный. Водку — пьяный. Бледную поганку — мертвый.
Но все это — через рот. Так называемая телесная пища.
Через глаза и уши мы, следовательно, получаем пищу духовную. Она — как и телесная — может быть полезной, может быть вредной, может быть смертельной.
Санитарный контроль телесной пищи никто не воспринимает как покушение на свободу торговли.
Нянечки в яслях, поварихи и т.д. регулярно подвергаются самым унизительным анализам и осмотрам. И никто не считает, что это незаконное покушение на их интимную жизнь.
Так общество себя защищает. Общество, а не государство.
Если же нянечка не хочет сдавать унизительные анализы — никто не неволит. Ищи себе другую работу. Попытки возмутиться не встретят сочувствия. Здоровье детей важнее нянечкиных амбиций, важнее ее гражданских прав.
А попробуй проверь журналиста на психическую нормальность. Какой поднимется вой. Сатрапы! Душители свободы!
Не кричите. Политическая цензура должна быть запрещена. И она запрещена. Но всякая иная... Надо разбираться.
Нельзя оскорблять чувства верующих. Нельзя оскорблять национальные чувства. Нельзя уродовать детей совершенно растленными телепередачами.
Уголовный кодекс решить эти задачи не может.
На телевизорах, на каждом “ящике”, следует писать, как на уксусной эссенции: “Хранить в недоступном для детей месте!” То есть чтобы даже случайно не мог включить, когда останется без присмотра.
Вы любите телевизор? Вы думаете, что он полезный? Но даже на витаминах написано: “Прячьте от детей”, ибо ребенок не знает меры и даже витаминами можно отравиться до смерти.
И не ждите защиты от государства.
Общеизвестно, что правительство и в XVIII, и в XIX, и в XX веке спаивало народ. Водка давала до половины бюджета. Кроме того, дураками легче управлять.
Но детей всё же не поили.
Теперь к водке прибавилось ТВ.
* * *
Давать ребенку водку могут дикари, идиоты, преступники.
А сажать его к “ящику”?
Из ящика выплюхивается духовная пища. А где экспертиза? где санитарный контроль?
Продавец, конечно, хотел бы под видом настоящей продать водку из опилок. Хотел бы купить мясо в Англии по 10 центов за тонну и продать его нам по доллару за килограмм. Но люди требуют жесткого контроля. Никто не хочет умирать.
А если телепища из тухлятины? А если телепосуда грязная? А если у телеповарихи сифилис?
Производители ядовитой духовной пищи говорят: “Цензура не нужна. Всё решит зритель. Не будут люди смотреть передачу — она исчезнет.”
Неужели? У “Зеркала” рейтинг 4 процента, а оно не исчезает.
Оглянитесь: плохое не исчезает. Напротив, размножается. Что-что, а размножаться оно умеет.
“Не хочешь — не смотри!” Этот аргумент годится для тех, кто и так не смотрит. А дети? А все, кто не умеет отказываться, не понимает и не знает, почему надо отказываться, — с ними как быть?
Точно так же защищается продавец наркотиков: мол, не хочешь — не колись. Его, однако, ловят и сажают. А ведь он никого не заставлял. Он всего лишь предлагал.
В приличных странах натуральный кофе ребенку разрешают с двенадцати лет, а то и позже. Водку продают где с восемнадцати, а где и с двадцати одного года.
Кофе — с двенадцати, водка — с двадцати, а ТВ — с нуля. Неужели мозги и душа новорожденного крепче желудка? Но 99% детей в России (да и в мире, должно быть), еще не умея даже сидеть на горшке, уже лежат перед телевизором. Потому что маме так удобнее. А там, в телевизоре — сплошные монстры и идиоты, к которым грудной (да и десятилетний) не может относиться критически, не может относиться с иронией. У детей нет защиты. Они впитывают. И для них безумные образы ТВ — это картина мира. Там нет Бога, нет книг, нет человеческого языка и почти нет нормальных эмоций. А потом настоящий мир кажется ребенку тусклым — тихим, серым, скучным, и он начинает раскрашивать его, нюхая и глотая что попало, лишь бы этот тихий и серый стал немножко похож на тот яркий и громкий, который он привык видеть в “ящике”. Это просто чудо, что еще встречаются нормальные дети.
* * *
Недавно на одном из главных телеканалов был показан документальный фильм “Птичий грех”. О детской порнографии, детской проституции, о педофилии. Такие передачи принято называть всякими красивыми словами, вроде “журналистское расследование”, “жгучая точка”, “больное место”, “профессия — репортер”.
На экране девочка-проститутка, сидящая к нам спиной, отвечает на вопросы тележурналиста.
— Сколько тебе лет?
— Шестнадцать.
— Сколько тебе было, когда это впервые произошло?
— Мне семь... шесть лет.
— Это был твой отчим? (Журналист уже знает, что отчим. Если б не знал, то спросил бы: “Кто это был?” Значит, готовил девочку для кино. — А.М.)
— Да.
— А как это произошло в первый раз?
— Он... ну, не заставил, а попросил, я сказала сначала: нет, я не буду, начала сопротивляться. Он говорит: да не бойся, ничего тут опасного нет. Ну и мне пришлось сделать это.
Журналистское расследование на этом месте прерывается. Автор передачи появляется на экране с прочувствованными словами:
— Раньше на Руси инцест — грех кровосмешения — называли птичьим. Поскольку твари небесные не разбирают родственных связей... Вот только птицы никогда не насилуют птенцов, ни своих, ни чужих.
Вылив на нас эту высокопарную патоку, рыхлый грузный господин возвращается к задушевной беседе с малолеткой. Жаль, что интонация у него постоянно фальшивая.
— А сколько это продолжалось?
— Ну, девять, десять лет...
— Мама знала?
— Нет.
— А почему ты ей не рассказала ничего?
— Я боялась, потому что он мне угрожал, пытался расправиться со мной физической силой... убью... там, голову отверну, закопаю тебя, и нигде не найдут...
Какой бы беспардонный вопрос ни был, она не посылает к черту, а покорно отвечает, стараясь угодить, попасть в масть. Проститутки всегда стараются угодить — и “работая”, и отвечая на вопросы. А не угодишь — не заплатит, а то еще и побьет. Она чувствует, чего ему надо, и старается изо всех сил.
— Неужели мать ничего не замечала, что ее супруг спит с двумя дочерьми?.. А сестра воспринимала нормально? Ей что, нравилось, что ли?
— Ну, я не знаю, да, мне так казалось, что это все постоянно нравилось то, что... Ну, я говорила уже это. (“Уже говорила” — значит, репетировали. — А.М.)
— То есть ты видела это своими глазами?
— Да.
— А они что, не стеснялись тебя?
— Нет, им просто было как бы наплевать на меня. Они лежали, этим занимались. А я лежала, телевизор смотрела.
— Скажи, ты осталась человеком? Ты человек сейчас, как ты сама ощущаешь себя, или тебя растоптали?
Г-н тележурналист с трудом говорит по-русски. От этого вопросы получаются особенно пакостными. Девочка не знает, что от нее требуется, она выкручивается, как зверек:
— Даже не знаю. И как будто человек, а как будто существо. Половина того, половина того.
У г-на журналиста нездоровый вид, заплывшее лицо, какой-то странный неприятный глухой голос. Он расспрашивает девочку: сколько ей было лет, кто ее в первый раз, сколько раз, получала ли удовольствие?.. Г-н журналист думает, что это — журналистика. А это типичный разговор покупателя сексуальных услуг.
“Манька заперла дверь на крючок и села немцу на одно колено, обняв его голой рукой.
— Ты давно здесь? — он начал обычный разговор, который ведется почти всеми мужчинами наедине с проститутками и который заставляет их лгать почти механически, по трафарету.
— Недавно, всего третий месяц.
— А сколько тебе лет?
— Шестнадцать.
— О, такая молоденькая! Как же ты сюда попала?
— А меня один офицер лишил невинности там... у себя на родине. А мамаша у меня ужас какая строгая. Если бы она узнала, она бы меня собственными руками задушила. Ну вот, я и убежала из дому и поступила сюда...
— Что же, тебе стыдно было в первый раз?
— Конечно, стыдно.
...Больше всего они лгут, когда их спрашивают: “Как дошла ты до жизни такой?” Но какое же право ты имеешь ее об этом спрашивать, черт бы тебя побрал?! Ведь она не лезет же в твою интимную жизнь? Она же не интересуется твоей первой “святой” любовью или невинностью твоих сестер и твоей невесты. Тебе гарантировано вежливое и благопристойное поведение со стороны нанятой тобою проститутки, и личность твоя неприкосновенна... хотя бы даже в самом прямом смысле, в смысле пощечины, которую ты, конечно, заслуживаешь своими бесцельными и, может быть, даже мучительными расспросами. Но ты за свои деньги захотел еще и правды? Ну уж этого тебе никогда не учесть и не проконтролировать. Тебе расскажут именно такую шаблонную историю, какую ты — сам человек шаблона и пошляк — легче всего переваришь”.
Александр Куприн, “Яма”.
Лучше бы автор телепередачи вместо публичного дома разок сходил в публичную библиотеку. Он обнаружил бы, что даже отвратительный Купринский немец не догадался спросить Маньку, осталась ли она человеком?
...Потом передача показывает других малолетних проституток, показывает их мам, показывает дядю, который пользовался девочками (разговор с дядей, кстати сказать, у г-на журналиста идет удивительно вежливый).
Потом показывают студию, где фотографируют голых девочек семи, восьми, десяти лет. Здесь делают детское порно.
Камера любуется девочками и фотографиями девочек, а закадровый голос тележурналиста сообщает:
— Галина Михайловна, учительница математики в средней школе. Ее дочери Ане 10 лет. Галине Михайловне кажется, что, позируя фотографу, ее дочь избавится от такого порока, как застенчивость. (А мы не знали, что застенчивость — это порок. — А.М.)
ГАЛИНА (в кадре). Хотели, чтобы ребенок немножко раскрепостился, как-то определился, как-то осознал себя, может быть, немножечко. Она к этому отнеслась как к интересной работе. Ей понравилось это. Если я правильно говорю? (Мамаша тоже хочет угодить г-ну журналисту. — А.М.)
АНЯ. Сначала немножко стеснялась, а потом нормально было. Мне понравилось, что можно самой принимать любые позы. Он (фотограф) может только подойти там немножко поправить. А так вот всё сама.
— Психолог детской поликлиники Оксана Черникова тоже сама привела свою дочь Кристину к фотографу, — продолжает закадровый голос.
(С ума они сошли, что ли, — сообщать свои имена и фамилии?)
ОКСАНА. В принципе он (фотограф) хотел попробовать именно русских. Дело в том, что смешение наций, то есть вот как бы смешение вот наций, дают более красивые варианты и тела, и лица. Вот как бы вот так он объяснил.
Плохо у мамаши с русским языком. И с мозгами, видать, тоже. У дочки нет выбора. Мама за ручку водит ее раскрепощаться. Десятилетний ребенок даже не понимает, что с ним делают.
Для девочки с тропических островов ходить голышом — норма. Для русской девочки раздеться перед чужими людьми — травма. Но она этого пока не сознает. А если нет травмы, если ей понравилось — это еще хуже. Это значит, что ее уже никто не вылечит.
* * *
Месяца за три до “Птичьего греха” по другому главному телеканалу страны был показан фильм “Обратная сторона”. О детском порно, педофилии, истязании детей сексуальными маньяками. И это — в 20.50?! Спокойной ночи, малыши.
Фильм начался с того, что автор-журналист мрачным голосом сказал:
— Прежде чем вы будете смотреть эту программу, просим вас убрать детей от экрана телевизора.
Дети, никогда не говорите “х..”.
“Уберите детей” — это что? Формальность, чтобы снять с себя ответственность? Или — чтобы заинтриговать скучающую публику, заставить звонить знакомым: скорей включай? Или это искренне?
Если это искренне (а после предупреждения идут кадры из видеопродукции, которая на всех рынках, кадры с истязаниями — действительно жуткие, невыносимые) — тогда возникают вопросы, на которые нет ответа.
А если взрослых нет дома? А если телевизор стоит в комнате ребенка? А если папа-мама пьяные спят?
Любопытно, что в начале “Обратной стороны” прозвучали такие красивые слова: “Ни одно животное в мире никогда не насилует своих детенышей. Они могут их бросить или съесть, насилием же занимается только человек”.
Через три месяца в “Птичьем грехе” почти слово в слово...
Следует сказать: “Обратная сторона” — фильм очень жесткий по отношению к негодяям. Не то что нежный “Птичий грех”.
* * *
Заметка “Необходимость цензуры” возмутила многих телевизионщиков. Зачем, мол, ты все ТВ огульно охаял?
И действительно. Разве мало шедевров? Один “Ежик в тумане” чего стоит. Разве совсем нет добрых передач? Конечно, есть. Но эти доводы выглядят примерно так:
— Кто это клевещет, будто мы гробим детей?! Взгляните, как мы их кормим — у нас и соки натуральные, и пюре, и бульон, и фрукты... А бормотуху — только вечером, да и то стакан-другой, не больше. А групповому изнасилованию подвергаем вообще раз в неделю. Да и то не всех детей, а только тех, у кого родители в гости ушли или в ночную смену работают. Это их грех — нечего оставлять детей без присмотра.
Да, оставлять без присмотра плохо. Но за растление ребенка в тюрьму сажают все же растлителей. А не родителей, которые оставили ребенка дома, где, казалось, ничто не угрожает.
Сотни спят, а один смотрит. Но он не в счет. Он же не составит рейтинга.
...Чуть больше ста лет назад великий русский писатель сказал, что вся мировая гармония не стоит слезинки ребенка. Но он не знал, сколько стоит рекламная пауза.
* * *
Почему водку, колбасу, картошку проверяют врачи, а телепередача о детском порно никем не проверена? Разве тема детского порно — рядовая, безопасная?
Она сама по себе слишком близка к преступлению. Само ее обсуждение может толкнуть в яму. Вот не знала десятилетняя девочка о том, что есть спрос на фото ее грудок, и жила себе спокойно. А теперь она узнала: один щелчок — двадцать долларов. И мама-пьяница узнала, и дядя-алкаш, и бабушка-бомжиха узнала. Гляди-ка, за два часа — месячная пенсия.
А в кадре мама-учительница еще и культурный базис под жакетку подвела. Девочка, мол, была стеснительная; вот я придумала, как ее раскрепостить.
Мамаша, не знаю, в какой школе, кого и чему вы учите, но почему бы не отдать девочку в кружок танцев, в церковный хор, в кройку и шитье? Почему надо сдать ее в аренду педофилам?
Раскрепостить дочку можно и дома: налейте ей стакан портвейна.
Одно дело — когда подростка к сексу толкают гормоны, естественная природная потребность. Другое — когда малого ребенка толкает в яму телепередача.
Англичане сжигают сотни тысяч коров: а вдруг кто-нибудь заболеет? Почему бы не сжечь фильм, если он может навредить?
...Статья в новой редакции Уголовного кодекса называется замечательно: “Незаконное распространение порнографических материалов”. Стало быть, есть законное.
Эту новую редакцию продавцы порнографии купили в Государственной Думе. Продажные депутаты оставили нас беззащитными. Поэтому приходится повторить: Уголовный кодекс не работает. Детское порно демонстрируется по телевизору в детское время. И только само общество — общество, а не государство! — может себя защитить. Если осознает опасность.
Похоже, осознаёт. Последние опросы показывают: 58 процентов граждан за введение цензуры.
Жаль, если эта общественная потребность будет украдена у нас государством. Жаль, если государство воспользуется такими настроениями, оседлает их и на этой волне введет цензуру в своих, политических интересах.
На Думу надежды нет. Народ против ввоза ядерных отходов, а избранники народа — за. Вопрос: за сколько? (Наш президент любит ошибаться вместе с народом. Интересно: на этот раз он ошибется с народом или с народными избранниками?)
* * *
Чего добилась передача “Птичий грех”? Зачем она была снята, зачем показана?
Для органов? Неужели милиция и прокуратура рьяно возьмутся искоренять? Нет. Не они от тележурналиста узнали имена и адреса, а он от них. К милицейской информации добавлены сладкие слюни.
Для “простых зрителей”? Чтобы они “ополчились на борьбу”? Но у простого человека нет способов борьбы. Самосжигаться ему что ли?
Демонстрация “Птичьего греха” произвела мгновенное и огромное расширение числа знающих.
Миллионы не знали о таком легком доходе: щелчок фотокамеры = 20 долларов. Теперь знают. Было пусть десять тысяч, пусть сто тысяч посвященных. А стало — сто миллионов.
И дети узнали, и мамаши, и опекуны, и еще черт знает кто. А вдобавок получили еще и удобное оправдание: гляди-ка, учительница свою дочку водит! Гляди-ка, врачиха-психолог свою дочку водит! Ну, если врачи и учителя... нам сам бог велел.
Для исправления маньяков? Маньяков не переделаешь. Их и тюрьма не может переделать. А ТВ пришло к ним на дом с “Птичьим грехом”. Все равно что перед алкашом поставить стакан. Он, может, еще и удержался бы, но когда ему налили...
* * *
Поваров проверяют на сифилис. Автора “документального расследования” никто не проверял. А если он маньяк? Он ведь через свое художество транслирует свою болезнь на всю страну. А если он дурак, то транслирует свою глупость.
Раньше у дурака для самовыражения был забор, а теперь — ТВ. Одни несут одно, другие — другое. А чего в мире больше? Что сделать легче?
Доброе дело — это всегда работа. Работа рук, ума, сердца. Это всегда вверх, и значит, всегда трудно. А вниз — легко. Вниз само скатывается. И там, внизу, в яме, этой дряни скапливается так много...
Экран забит дрянью. Хорошее с трудом попадает на экран. Да и то вынуждено унижаться: “Спасибо спонсорам и лично президенту РАО “ООО”, — говорит великая балерина, — за то, что дали мне возможность показать...”
И правильно говорит. Ведь могли и не дать.
Важно понять: не публика определяет, что будет на экране. Публике хочется всякого. Кому — балета, кому — боевика, кому — ежика в тумане. Один жаждет умного-доброго-вечного, другой — порнографии.
Что будет на экране, решает великий бог ДАБЛМИНТСПЕРМИНТДЖУСИФРУТБЕЗСАХАРА. Ему нужны зрители, много зрителей. Но — не все.
Ему нужны только такие зрители, которые покупатели.
Пенсионеры не покупают жвачку — значит, не нужны. Ученые не покупают — значит, не нужны. Бедные — не нужны. Деревенские — не нужны. Если глупые покупают больше и чаще, чем умные, — надо любыми способами увеличивать количество глупых. Если не можешь умного сделать глупым — натрави на него, на умника, его ребенка, пусть днем и ночью кричит: дай, дай, дай!
* * *
Почему мы подчинились этому богу?
Во всех старых энциклопедических словарях есть статья “нравственное помешательство”.
“НРАВСТВЕННОЕ ПОМЕШАТЕЛЬСТВО — психическая болезнь, при которой моральные представления теряют свою силу и перестают быть мотивом поведения. При нравственном помешательстве человек становится безразличным к добру и злу, не утрачивая, однако, способности теоретического, формального между ними различения... Неизлечимо”. (Энциклопедический словарь Павленкова, 1905.)
До революции это было во всех энциклопедиях. Потом — исчезло. То ли мы выздоровели. То ли больные стали подавляющим большинством, и то, что считалось болезнью, стало нормой. А сумасшедшими теперь считают тех, для кого моральные представления не перестали быть мотивом поведения.
* * *
...И как заноза, саднила досада на само название “Птичий грех”. Уж слишком изящно для такой пакости. Уж слишком безобразно звучали в устах автора передачи слова: “Раньше на Руси...”
Мы обратились к специалистам. Получен ответ:
“В толковых словарях современного русского языка (включая и словарь Даля), а также в словарях фразеологических выражение птичий грех не зафиксировано. В “Словаре русских народных говоров” такое выражение также отсутствует.
Ст. научный сотрудник Института русского языка им. В.В.Виноградова РАН кандидат филологических наук доцент Ю.А.Сафонова”.
Все знакомые, которые видели телепередачу “Птичий грех”, на мой вопрос о впечатлении — морщились и в один голос говорили: реклама.
А вдруг ошибаемся? Мы обратились с официальным запросом к специалистам. Получен ответ:
“КОНСУЛЬТАТИВНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Телепередача “Птичий грех”, длительностью 24 минуты, включает в себя ряд достаточно разрозненных сюжетов, посвященных: а) детской и подростковой проституции; б) инцесту; в) московскому приюту для несовершеннолетних; г) использованию детей в изготовлении порнопродукции.
Эти сюжеты объединены разве что возрастом персонажей и хаотичным, не всегда адекватным комментарием автора. Любая из названных проблем требует, с нашей точки зрения, отдельного и более внятного, более глубокого рассмотрения.
Обращает внимание, что около 10% времени передачи видеоряд представляет собой маломотивированное, длящееся изображение обнаженных и полуобнаженных детей в непристойных позах, участвующих в съемках порнопродукции.
Насыщенность передачи этими изображениями вызывает сомнение как в искренности негодующего комментария автора передачи И.Воеводина, так и в допустимости ее демонстрации по общероссийскому телевидению.
Избыточность и непристойный характер иллюстративного материала: фотографий обнаженных и полуобнаженных детей, фактическая самоцельность их показа позволяют считать, что авторы осознанно либо в силу собственной латентной мотивации сконструировали и продемонстрировали широкой аудитории рекламный ролик детской порнографии.
В передаче безусловно содержатся признаки состава соответствующей статьи УК (рекламирование порнографических материалов или предметов, выражающееся в сообщении гражданам о наличии порнографических материалов, об их содержании и т.п.), требующие юридической оценки.
Психолог-эксперт,руководитель психологической лаборатории Московского областного Центра социальной и судебной психиатрии, доктор психологических наук Гульдан В.В.”
Печально, но выбор невелик: “либо осознанно, либо в силу собственной латентной...” — то есть собственных скрытых порочных наклонностей.
...Как ни странно, откликов на “Птичий грех” в прессе не было. За единственным исключением. В известной московской газете передача была восторженно воспета:
“Талант и интерес к работе. Непозволительная роскошь в “Останкине”. Но на минувшей неделе был еще один пример раритетного сочетания этих двух качеств, к которым и третье приплюсовалось — знание предмета. Это был фильм Игоря Воеводина “Птичий грех”, который бывшее руководство НТВ (демократическое и свободолюбивое) долго мариновало на полке. Тема педофилии и впрямь тема сложная, скользкая, опасная. И тем приятнее было видеть, с каким тактом, с каким тонким чувством вкуса Игорь Воеводин обошел все острые углы и показал нам действительно грамотный проблемный репортаж, который можно даже в качестве примера демонстрировать студентам и стажерам: смотрите, ребята, как надо делать кино на телевидении. Пишу все это совершенно объективно, а не потому, что Воеводин — мой давний друг. После просмотра его фильма появилась даже мысль о том, что телевидение еще не до конца умерло, еще оно бьется в конвульсиях...”
Вот чем хороша свобода. Эксперт считает, что “в передаче безусловно содержатся признаки статьи УК”. А “давний друг” внушает читателям, что эта передача — идеал, должный стать учебным пособием для студентов: “смотрите, ребята, как надо делать кино на телевидении”.
За что же, не боясь птичьего греха, кукушка хвалит петуха? Да кто ж их знает. Главное — у них есть свобода слова.
Статья 242 УК РФ. Незаконное распространение порнографических материалов или предметов
наказывается ...либо лишением свободы на срок до двух лет.
Комментарий УК РФ.
...Преступное деяние заключается в изготовлении любым способом, а также в рекламировании и распространении материалов и предметов порнографического характера.
Рекламирование выражается в сообщении гражданам о наличии порнографических материалов, об их содержании... Рекламирование может осуществляться путем... сообщения о них в средствах массовой информации...
Распространение заключается в доведении до сведения других лиц материалов и предметов порнографического характера. Это может быть показ рисованных изображений, видеофильмов...
Редакция благодарит телеканалы НТВ и РТР, которые предоставили нам видеозаписи своих передач, хотя и предполагали критический характер готовящейся публикации.
