Ведущий передачи “Звездный час” в “Останкино” начинал грузчиком. После армии вернулся на ТВ и стал расти. И ставить опыты на детях. Первый проект он запустил в 88-м. Теперь он директор детского вещания на ОРТ.
-Вы — большой теленачальник. Вас любят подчиненные?
— У меня есть черта, которую многие не приемлют. Я считаю, что лучше всех знаю, как надо делать. Я всех учу, как писать сценарий. По трем словам, которые человек произносит, предлагая новый проект, могу сразу понять: туфта это или нет.
— Как с таким характером вас еще жена терпит?
— Она говорит: тебе нужно издать книгу “Я знаю, как всем надо жить, и знаю доподлинно”.
— ТВ для вас ремесло или искусство?
— Я знаю многих людей на ТВ, которые снимают гораздо хуже и считают это искусством и делом своей жизни. Я так не считаю — для меня главное семья, друзья и я сам.
— А как же самореализация для мужчины?
— Это смотря в чем ее мерить. Если в количестве опубликованных книг или вышедших программ — это одно. Если в количестве денег на счету в швейцарском банке — другое. А если мерить ее количеством детей, которые тебя называют папой и которых ты любишь, живых-здоровых родителей, которые на старости лет узнают, что такое мобильный телефон и автоматическая стиральная машина, — для меня это то, что надо.
— Сколько у вас детей?
— Двое. У меня здоровенный 17-летний сын от первого брака и пятимесячная дочка от нынешнего.
— Вы с сыном часто контактируете?
— Постоянно. Мы с ним, во-первых, в Интернете общаемся, а во-вторых, часто встречаемся. Потому что у меня бывает нужда на него поорать. Только тихо, без крика.
— Ваш сын участвовал в ваших программах?
— А как же. Я на нем испытывал “Зов джунглей” еще в 93-м году. Он был первым участником этой программы вместе с другими ребятами — детьми наших друзей, знакомых. Потом он работал в передаче “100 процентов”, делал сюжетики. И еще участвовал в программе “Возможно все”. Там творились какие-то совершенно безумные вещи. Например, он летал на автоджипе, поднимался метров на 300 над землей. Он такой экстремальный паренек, на всем умеет ездить — от автомобиля до роликов, от скейта до сноуборда...
— Есть в кого, да?
— Как ни странно, да. Я тоже сейчас мотоцикл осваиваю. На работу в “Останкино” на нем езжу.
— Вам не надоело заниматься только детскими программами?
— Это моя профессия, единственное, что я умею делать лучше других. Меня пригласили на передачу “Соковыжималка” и спросили: “Как вас представить?” Я скромно сказал: “Представьте просто: основоположник российского детского телевидения”. Очень мало на нашем ТВ детских программ, к которым я не имею отношения. Только две, пожалуй, — “До 16 и старше” и “Спокойной ночи, малыши!”. Все остальные связаны со мной. Половину из них я придумал, половину делал сам с группой товарищей.
— Какой ваш самый лучший проект?
— “Зов джунглей”.
— Это лицензионная программа?
— Упаси Боже, разве я мог назвать лицензионный проект своим любимым детищем. “Зов джунглей” — мной придуман от начала до конца. Но детское вещание в нашей стране существует вопреки всем нормам жизни. Потому что в детских программах по закону запрещена реклама.
— Но, например, в “Полундре” у Фоменко реклама была всегда.
— А у нас нет. Мы законопослушные граждане. Поэтому нам, производителям, от рекламы ничего не поступает.
— А как же вы зарабатываете?
— Есть доходы от рекламы в межпрограммном пространстве, но эти деньги идут на канал. А уже канал дает нам средства на производство новых программ. Новый сезон на носу, и мне хочется все поменять. Я понимаю, что нужно показывать сегодня юным зрителям. Например, “Утренняя звезда” кишит детьми, как лягушатами, но она не является детской программой. Это программа для старых бабок, которые, не обладая ни вкусом, ни современным пониманием музыки, просто умиляются на детей в смокингах и галстучках, поющих известные песни эстрадных звезд. В детских передачах дети не обязательно должны быть. Программа “Ох, уж эти детки”, которую запустил Саша Олейников на ТВ-6, слизана с ее американского аналога. Ее ведет Билл Косби. То, что сделал Олейников, по качеству даже близко не подходит к оригиналу. Я бы так не снимал.
— Опять всех учите?
— Просто высказываю свое мнение. Открою маленькую тайну: я наряду с другими товарищами участвовал в кастинге “Кто хочет стать миллионером”, и Бог миловал — меня туда не взяли.
— Ага, не удалось Диброва переплюнуть?
— У нас Галкин Диброва переплюнул. Просто не хочется подсаживаться на машину сэконд-хэнд. Если есть деньги, лучше купить новую. А садиться в старый автомобиль и нюхать запах чужих сигарет — это не по мне.
— А зачем же вы тогда участвовали в кастинге?
— Тогда я еще этого не понимал, но со временем дошло. Вообще, я могу заменить любого, начиная от Якубовича и кончая тем же Галкиным, Дроздовым или Сенкевичем. Программу “Здоровье” мог бы вести. Но я не хочу, чтобы когда-нибудь мне сделали предложение, от которого я не смог бы отказаться.
— Такое возможно?
— Я всегда жду чего-то хорошего для себя. Потому что я умный, молодой, деятельный, испытанный во многих телебоях, надежный. Еще я верный.
— Так почему же вы до сих пор работаете детским затейником?
— Если не я — то кто же? Потому что это никому особенно не интересно, все норовят куда-то повыше залезть, где денег побольше. А у меня инстинкт самосохранения очень развит.
— Другие каналы в детском вещании вам не конкуренты?
— На РТР, к примеру, есть только одна детская программа — “Телепузики”, и та куплена у Би-би-си, бездарно озвучена и переведена. Они ее купили типа как всемирный хит, поставили на 7 часов утра, теперь сидят и ждут, когда же наконец их похвалят за детское вещание.
— Сейчас дети совсем другие, чем 10 лет назад?
— Труднее стало докапываться до живого в их душе, но можно все равно. Если раньше дети были абсолютно открыты, как цветы навстречу солнцу, то сейчас у них появилось врожденное детское чувство опасности, и они начинают “фильтровать базар”. Может, это и хорошо. Их невозможно еще испортить жизнью, нашими программами, газетами. Они сейчас начинают раньше взрослеть. Не физически, а внутренне. В этом ничего страшного я не вижу. Во всем остальном они дети. Так же любят смеяться, не любят плакать, не любят, когда их обманывают, и очень любят, когда им если что обещают, то делают.
— К вам на программу попасть можно?
— Надо написать письмо, фотографию туда положить, чтобы мы видели, что ребенок нормальный. Ко мне приезжают дети, которые раз в неделю тупо пишут письмо и посылают. Пишут и посылают. И в итоге этот ребенок попадает на программу просто по теории вероятности. Но если я открываю письмо и там написано: “Хачу играть в звездный час. Петя. До свидания”, то ясно, что Петя не может играть в “Звездном часе”, потому что он двух слов связать не в состоянии. Бывает письмо с юмором, с выдумкой, но написано бабушкиным почерком, которым она заполняет квитанции в сберкассе. Такие номера не проходят. Или присылают фотографию: стоит девочка и подпись: “Здесь мне 13 лет”. А сама упирается в косяк вот с такими ножищами, вот с такими серьгами и накрашенными губищами. Ну, положим, вызовем мы ее в студию из города Магадана, она приедет за свои деньги, и куда ее девать, что с ней делать? Поэтому нужны фотографии, анкетные данные. Мы сто раз созваниваемся, телеграмму посылаем, чтобы понять, кто есть кто. Есть дети, для которых главная цель в жизни — поучаствовать в программе. Читают для этого кучу литературы, составляя эти слова несчастные. И в итоге приезжают, иногда даже побеждают. Мне было очень приятно, когда победил мальчик из маленького городка под Тюменью. Лопоухий, абсолютно наивный и простой. Вот такие гении есть, уже одно это оставляет надежду на то, что все будет нормально с ними. На одного наркомана все-таки приходится девять вот таких.
— А как же цинизм?
— С цинизмом у меня все в порядке. Если вам будет его не хватать, приходите ко мне, я одолжу. Но дети — это то самое, где все эти понятия должны отдыхать. Они ни в чем не виноваты.
