Такие люди обычно не дают интервью. Для меня до сих пор непонятно, как генерал-полковник Олейник на него согласился. Может, ему просто нечего скрывать?..
Это дело — самое громкое за всю новейшую историю Минобороны. На его фоне блекнет даже воровство в ЗГВ.
Осенью прошлого года Главная военная прокуратура предъявила обвинение начальнику финуправления Министерства обороны генерал-полковнику Олейнику. Статья 286 Уголовного кодекса — превышение должностных полномочий.
Версия следствия выглядит так: при попустительстве Олейника из бюджета Минобороны исчезло 450 миллионов долларов. Деньги эти он перевел на счета зарегистрированной в Англии фирмы — дочерней структуры “ЕЭС Украины”, — и привет: они растворились, как утренний туман.
В тот момент возглавляла “ЕЭС Украины” небезызвестная Юлия Тимошенко — будущий вице-премьер украинского правительства. Теперь, впрочем, уже бывший, поскольку на прошлой неделе ее отстранили от должности.
Тимошенко обвиняется в контрабанде российского природного газа (на 80 миллионов долларов) и уходе от налогов (еще на 150 тысяч долларов). Ее муж, член правления “ЕЭС Украины” Александр Тимошенко, и первый вице-президент этой же корпорации Владимир Фалькович уже арестованы за расхищение госсредств в особо крупных размерах.
Сидит в тюрьме (правда, американской) и другой участник “военно-миллионного дела” — экс-премьер Украины Павел Лазаренко, схваченный с панамским паспортом на швейцарской границе. Его счета в швейцарских банках — под арестом. Американцы утверждают, что часть сбережений (180 миллионов) Лазаренко получил через ту самую дочернюю структуру “ЕЭС Украины”, в которой растворились деньги Минобороны. Всего же за 1994—1997 годы украинские сановники “отмыли” через эту фирму свыше 880 (!) миллионов долларов...
Я не случайно объединил всех этих людей. Прокуратура намекает, будто бы деньги из Минобороны исчезли неспроста. Якобы руководители “ЕЭС Украины” дали нашим генералам взятку. На Украине работает даже следственная группа из Москвы — допрашивает “энергетиков”.
Конечно, пока идет следствие, делать какие-то выводы рано. Но одно не может не настораживать: такого рода аферы не проводятся в одиночку. И если на Украине арестована уже целая куча людей, то в России отдувается за всех один-единственный генерал Олейник.
“Его просто подставили, — считает экс-министр обороны Игорь Родионов. — Это грязное дело, в которое Олейник, сам того не желая, попал”.
Я знаю Родионова давно. Я не сомневаюсь в его честности, ведь не было в России министров обороны, которые осмеливались бы открыто возражать президенту и в знак протеста покидать заседание Совета обороны.
И хотя Родионов может ошибаться, мне почему-то кажется, что он прав...
Олейник долго не хотел давать интервью. Он опасается, что прокуратура не простит ему, чуть ли не арестует в отместку. Я уверен, однако, что этого не случится. Каждый человек имеет право на защиту, даже обвиняемый в пропаже 450 миллионов генерал...
ИЗ ДОСЬЕ “МК”: Олейник Георгий Семенович. Генерал-полковник. 56 лет. Окончил Ярославское военное училище им. Хрулева и военный факультет при Московском финансовом институте.
Карьеру начинал начфином батальона химзащиты в Белорусском округе. Служил в Забайкальском, Прикарпатском округах, в ГСВГ, возглавлял финслужбы Приволжско-Уральского и Среднеазиатского округов.
В 1994—1996 гг. — начальник военного финансово-экономического факультета при Финакадемии. С октября 1996 г. — начальник Главного управления военного бюджета и финансирования Минобороны. Заслуженный экономист РФ.
— Георгий Семенович, вы знаете, что скоро в Москву привезут Юлию Тимошенко, будут расспрашивать, давала ли она вам взятки?
— Слышал по радио... Какие взятки, господи! Я Тимошенко видел два раза в жизни. Один раз она приезжала к Косовану (замминистра обороны. — А.Х.) в Москву, от него вместе с Зобниным (начальник Центрального управления материальных ресурсов Минобороны. — А.Х.) зашла ко мне. В другой раз мы встретились на совещании у Косована. Даже словом не перемолвились.
— А в период вашей службы на Украине?
— Да Тимошенко тогда еще в школу ходила! Я на Украине служил 20 лет назад: с 76-го по 79-й, начальником финотделения дивизии...
Я понимаю подтекст ваших вопросов: дескать, Олейник — украинец, а хохол с хохлом всегда договорятся. В некоторых газетах эта мысль уже проскальзывала. Только на Украине я не живу 40 лет, с тех пор как поступил в Ярославское училище. У военных нет национальности. Единственное, раз в год езжу на родину, в Хмельницкую область, к отцу — инвалиду войны. 9 мая у него день рождения...
— Не хотел вас обидеть, просто спросил... Позиция прокуратуры по вашему делу известна. Но вашей версии никто еще не слышал.
— Вся эта история началась задолго до меня, в конце 95-го — начале 96-го года. Долги бюджета перед Минобороны росли тогда с каждым днем. Денег в казне не было. Что делать? Минфин предложил: давайте часть задолженности вернем военным не деньгами, а материальными ресурсами с Украины. Дескать, Украина должна “Газпрому” за газ, но денег у нее тоже нет. Так зачем ходить кругами? “Газпром” ведь все равно должен платить в бюджет.
В апреле 96-го тогдашний министр финансов Пансков выпускает приказ о переуступке части долгов. В мае Тимошенко и Грачев подписывают генеральное соглашение; Тимошенко — как президент ПФК “Единые энергетические системы Украины”, Грачев — как министр обороны. По соглашению украинская сторона берется поставить министерству стройматериалов на 300 миллионов долларов. В оплату долгов перед “Газпромом”.
— И поставили?
— Поставили, хотя в сроки не уложились. И все равно, благодаря этим поставкам, Министерству обороны удалось выжить. Отремонтировали казармы, госпиталя, теплосети — когда бы еще государство начало давать деньги! В общем, перезимовали.
Но, повторяю, к той ситуации никакого отношения я не имел. Работал себе спокойно в Финакадемии, знать ничего не знал. Не знал и о том, что схема эта продолжала развиваться. Вслед за первым соглашением появилось второе. Опять же не по инициативе Минобороны.
— Когда оно возникло?
— Насколько я понимаю, его проработка шла летом 96-го. В августе украинский премьер Лазаренко обратился к Черномырдину. Предложил и дальше поставлять матресурсы в счет долга за газ. Черномырдин эту идею поддержал, поручил Минфину ею заниматься.
В ноябре такое соглашение было заключено.
— Сценарий был тот же: “ЕЭС Украины” поставляет вам стройматериалы в счет долга за газ?
— Примерно. Единственное, сумма была другая — не 300 миллионов, а 250. Расширился и круг подписантов: кроме Тимошенко и министра обороны — им тогда уже был Родионов — соглашение подписали руководитель Госналогслужбы Артюхов, 1-й замминистра финансов Вавилов, и.о. председателя правления “Газпром” Шеремет...
Когда в октябре 96-го я пришел в главк, соглашение уже было полностью проработано. (Кстати, мое управление в его подготовке и не участвовало.)
Сами понимаете, что значит заступить на новое место, тем более одиннадцать месяцев главк был без начальника. Пока знакомился с делами, пока входил в курс...
Об этом соглашении я не знал до декабря 96-го. Ко мне пришел главный бухгалтер генерал Дацко. “Вот, — говорит, — Минфин переводит нам деньги, их надо перечислять “ЕЭС Украины”. — “Там все нормально?” — спрашиваю. “Все нормально”.
Через несколько дней Дацко принес платежку. Видя, что на ней стоят визы главбуха, начальников валютного отдела, 2-го и 3-го управлений моего главка, я ее подписал.
— У вас был выбор? Вы могли не подписывать эту злосчастную платежку?
— Любой бы на моем месте поступил точно так же. Есть соглашение, подписанное моим министром. Как человек военный, я обязан его выполнять, тем паче что на документе стояла и подпись 1-го зам. министра финансов.
Другое дело, если бы эти деньги нам просто дали из бюджета... Здесь же все было не так. Средства выделялись под конкретное соглашение, под конкретные цели. Никуда больше направить я их не мог.
— Однако сегодня вас обвиняют в том, что вы использовали выделенные деньги не по назначению. Те самые деньги...
— Никаких денег не было.
— ?
— Да-да, реальных денег не было. Это была обычная схема взаимозачетов. Минфин перевел нам 250 миллионов на счет, который сам же и открыл в Национальном резервном банке (НРБ), хотя мы никаких заявлений об открытии не писали; нам вполне хватало валютного счета в государственном Внешторгбанке. Эти 250 миллионов мы перечислили на счет “ЕЭС Украины” в том же Национальном резервном банке, а “ЕЭС”, в свою очередь, эти 250 миллионов перекинуло “Газпрому”. Все — в один день.
— Вы перевели их на счета именно “ЕЭС Украины”? Я слышал, что деньги ушли к английской фирме “Юнайтед Энерджи Интернэшнл”.
— Они были отправлены на счет, указанный в соглашении, — и не в Англию, а в Национальный резервный банк. Это во-первых. А во-вторых, по соглашению “ЕЭС Украины” и эта английская корпорация выступали как одно и то же лицо. В документах говорилось, что она входит в “ЕЭС Украины”...
— Простите мою глупость: а какой смысл был затевать такую сложную процедуру? Почему Минфин не мог перечислить деньги Украине напрямую?
— А еще проще было бы, чтобы Минфин перечислил эти деньги нам, и на конкурсной основе мы купили бы все материалы в России. Дали возможность заработать не украинским, а российским предприятиям...
Но ведь в самом соглашении речь шла о том, что идет погашение украинских долгов. Надо было провести деньги через расчетные счета всех структур, которые участвовали в операции.
— В публикациях, посвященных вашему делу, утверждается, что не существовало даже перечня стройматериалов, которые Минобороны должно было получить.
— Это полнейшая глупость. К соглашению между Центральным управлением материальных ресурсов Минобороны и “ЕЭС Украины” была приложена спецификация — сколько надо поставить труб, досок, цемента, арматуры, металла... Именно ЦУМР проводило всю дальнейшую работу по соглашению.
Поставки действительно начались. На этом фоне появилось очередное, третье по счету соглашение, на 200 миллионов долларов. Подписали его в марте 97-го все те же ведомства: Минфин, Госналогслужба, “Газпром”, Минобороны. Мой Главк к работе над ним опять-таки не подключался.
Текст третьего соглашения слово в слово повторял текст второго...
— Тем не менее платежки подписывали снова вы?
— А как же? Подписывать их — входило в круг моих обязанностей, у меня право первой подписи...
Я, правда, поинтересовался, мне сказали, что продукция идет, условия предыдущего соглашения выполняются.
— На какую сумму в итоге Украина рассчиталась с вами?
— 120 миллионов долларов.
— Получается, исчезло не 450 миллионов, как пишут газеты, а 330?
— Получается так.
— Что случилось дальше?
— До середины 98-го матресурсы продолжали идти, но затем произошла удивительная вещь: правительство Украины запретило “ЕЭС” поставлять любые материалы в Россию.
— Чем это было вызвано?
— Не знаю, нам никто ничего не объяснял, документов не показывал. Просто перестали поставлять и все.
Видя такое дело, мы начали бомбить правительство, Минфин. Просили: либо снимите с нас обязательства и верните то, что положено, из бюджета, либо повлияйте на Украину. В конце концов соглашения заключались под гарантии украинского правительства.
Наш министр написал более десяти обращений: к Черномырдину, Примакову, Немцову, Касьянову, Задорнову. Те писали, в свою очередь, украинским коллегам. Результат — нулевой.
— А когда Тимошенко стала вице-премьером, ничего не изменилось?
— Как видите, ничего, хотя и начальник ЦУМРа Зобнин, и зам. министра по строительству Косован регулярно ездили на Украину. Группа офицеров ЦУМРа вообще безвылазно сидела в Киеве и Днепропетровске.
— Согласитесь, ситуация странная: сначала украинское правительство дает гарантии, потом само же запрещает поставки. А ведь газ они уже получили!
— Можно только гадать. Лично мне все это самому непонятно.
— Сформулирую вопрос по-другому: как вам кажется, не было ли какой-то воровской схемы в соглашениях изначально? Вы ведь — профессиональный финансист, должны чувствовать такие вещи.
— Нет, я ничего не чувствовал. Документы были оформлены правильно... А была или нет воровская схема? Конечно, сегодня какие-то мысли на ум приходят. С чего вдруг Украина отказывается платить? Тем более, соглашения заключались в бытность премьером Лазаренко, а сегодня он — арестован...
— Вы намекаете на то, что украинские “друзья” нас просто “кинули”?
— Я ни на что не намекаю.
— Кстати, в числе “подписантов” есть и другая “яркая” личность — 1-й зам. министра финансов Андрей Вавилов, “злой гений экономики”, как называли его журналисты... Возможно, какую-то ясность можно внести, если знать, кто убедил министра обороны Родионова подписать соглашение?
— Это мне неизвестно. По крайней мере, я лично никаких бумаг по этому делу ему не носил...
* * *
Разумеется, Олейник таких деталей может и не знать. Даже сам Родионов, бывший министр обороны, а ныне депутат Госдумы, которому я переадресовал этот вопрос, вспомнил обстоятельства дела не сразу. Прошло уже больше 4 лет.
— Действительно, генерал Олейник никакого отношения к этим соглашениям не имел и ко мне ни разу не подходил. Мне их приносил совсем другой человек — мой заместитель, генерал-полковник Топоров. Он курировал финансовые вопросы. Был ли у него какой-то “интерес”? Не знаю. Но в том, что у Олейника его не было, — уверен на сто процентов.
* * *
— Когда этой историей заинтересовалась прокуратура?
— В 98-м Главная военная прокуратура начала проверку этих соглашений. Работали у нас в Главке, смотрели документы. Вроде все было нормально. Тогда же, кстати, проверяла их и фининспекция министерства.
— Газеты по этому поводу пишут, что проверка фининспекции прошла удачно, поскольку вы служили вместе с ее начальником, генерал-лейтенантом Каримовым.
— Очередная глупость. Ни одного дня мы с Каримовым вместе не служили. Только — в министерстве...
Так вот, проходит без малого два года. Вдруг, в марте 2000-го, на имя министра из ГВП приходит письмо: возбуждено уголовное дело, просим наказать офицеров ГУВБиФ. Наказать, конечно, никого не наказали. Министр ответил: давайте сначала дождемся результатов расследования.
— Вас это встревожило?
— Нисколько. Я себя чувствовал спокойно. На всякий случай вызвал подчиненных, опросил. Они еще раз подтвердили, что в наших действиях ничего преступного нет.
— Однако обвинение предъявили именно вам.
— Да, было это 28 ноября прошлого года. Меня пригласили на допрос в прокуратуру. Взяли подписку о невыезде. В тот же день провели обыски в кабинете, дома, на даче... Следователи были очень удивлены, когда увидели мою дачу — одноэтажный сарай восемь на десять, участок — шесть соток. Даже спросили: “Это точно ваша дача, другой нет?” — “Откуда?” — говорю.
— Если все обстояло так, как вы рассказываете, почему же “козлом отпущения” делают вас и только вас?
— Долго над этим думаю, но объяснить не могу... К соглашению было причастно множество людей. Именно они были инициаторами всех операций. С них и надо спрашивать. Все, что я сделал, — лишь подписал платежки. Как считает следствие, подписал незаконно, хотя выбора у меня не было...
Между прочим, Минфин подтверждает: у нас есть письмо, что все соглашения были проведены в соответствии с законом “О федеральном бюджете”.
— У вас никогда не возникало конфликтов с военной прокуратурой?
— Если можно, я не хотел бы развивать эту тему.
* * *
Желание Олейника вполне понятно: он не хочет “дразнить гусей”. Между тем его конфликт с ГВП — факт достаточно известный.
До 98-го года все военнослужащие Минобороны получали 25-процентную надбавку к окладу. Но потом указом президента зарплаты были подняты, и надбавки отменили. Военные прокуроры возмутились.
Дело в том, что они (как и военные судьи) тоже получали эту надбавку. Так повелось еще с начала 90-х, поскольку финансируется военная прокуратура через Минобороны. В 95-м, однако, в силу вступил новый закон “О прокуратуре”. По нему все оклады прокурорских исчислялись теперь в процентном соотношении от зарплаты генпрокурора.
Но ведь ГВП — входит в Генпрокуратуру? Как быть? Олейник обратился в Минюст. Там согласились: прокурорам и судьям оклады поднимать не следует. Судьи отнеслись к этому вердикту спокойно. А вот прокурорские...
ГВП и Минобороны долго судились. Прошли все инстанции. В итоге президиум Верховного суда признал правоту Олейника — именно в его адрес летели все стрелы. Прокуратура осталась с носом.
Впрочем, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Как говорил доктор Шпак: в милиции еще разберутся, кто из нас холоп...
* * *
— Мне не очень понятно: почему же вы не обращались в суд, не пытались вернуть миллионы законным путем?
— Согласен, наша вина. Правда, этим должен был заниматься не мой главк, а управление материальных ресурсов, ЦУМР... Наверное, сказалась военная ментальность.
За нас это сделала прокуратура. В декабре ГВП, от имени государства, обратилась в Арбитражный суд Москвы. 9 января суд вынес решение: “ЕЭС Украины” обязано вернуть 140 миллионов долларов Министерству обороны.
Теперь вопрос еще в 200 миллионов. Исковые документы уже подготовлены.
— Как бы вы сами охарактеризовали свое положение? Кто вы: “стрелочник”, “козел отпущения”, “жертва”?
— Я генерал-полковник Олейник. А стрелочник я или козел отпущения... Мне очень хочется верить, что прокуратура во всем разберется. Не может ведь такого быть, чтобы посадили невиновного человека!
— Ой ли?!
— Повторяю: мне очень хочется верить...
