Один ее внешний вид повергает старшее поколение, воспитанное на советском телевидении, в глубокий шок. Для других эпатаж и скандал в исполнении Светланы Конеген — необходимое условие. На этой грани она и ведет свою экранную жизнь. Скрестив попсу и политику, Конеген занимается теперь “Деликатесами” на канале ТВЦ.
— Было очень неожиданно, когда на выборах вас “кинули” на политику. Наверное, хотели сделать второго Шендеровича?
— У меня очень мало общего с Шендеровичем. Если Виктор занимается комментарием, причем в стилистике наших литераторов-сатириков 80-х годов, то моей задачей был новый жанр — политические комиксы. Нужно было свалить в окончательный абсурд весь тот политический кошмар, в котором мы бултыхались во время предвыборной кампании.
— Но зачем в программе было столько всевозможных шуточек ниже пояса?..
— Это традиция, вполне приемлемая для народных жанров, а комикс — это народный жанр. Я делала это совсем не оттого, что меня интересовали интимные части тела Зюганова или, пуще того, Бориса Абрамовича.
— Борис Абрамович — ваш любимый персонаж?
— Конечно, не говоря о том, что он был любимым персонажем всей страны. Он неплохо сыграл свою роль. Он, собственно, и напрашивался на роль примы-балерины, но не очень справился.
— До этого вы вели программу “Ночное рандеву”. Садились в центре между политиком и человеком из шоу-бизнеса. Здесь тоже главным было эпатировать публику?
— Эпатировать — дело нехитрое. Тем более что политика является одной из зон шоу-бизнеса. К тому же оказалось, что с политиками говорить и интереснее, и легче: в отличие от них персонажи нашего шоу-бизнеса не слишком хорошо владеют русским языком. Политики как шоумены — гораздо более продвинутые. Они, слава богу, за последние десять лет научились дистанцироваться от своего имиджа. А люди шоу-бизнеса на 99 процентов искренне верят в свой идиотский сценический образ. И эта младенческая вера меня до сих пор умиляет.
— Как поживает ваша голова после того, как Бари Алибасов на записи программы несколько раз ударил по ней молотком?..
— Это было ужасно! Бари заливал слезами весь этот кошмар недели две, не меньше. Он и теперь, стоит ему вспомнить об этой душераздирающей сцене, начинает оглушительно рыдать и рвать на себе волосы. Правда, правда!
— Вы впоследствии из-за этого в больнице оказались?
— Нет, Бари Каримович взял лечение на себя и лично, долго и терпеливо, зализывал все мои раны. Как видите, зализал.
— Самой сладкой парочкой у вас оказались певец Шура и депутат Лахова?
— У Лаховой неожиданно проснулся материнский инстинкт, и она всячески пыталась Шуру приласкать...
— Политики воспринимали вашу программу как раскрутку?
— Люди шли ко мне вполне сознательно, потому что программа имела успех. Тем более что я на съемках не кусаюсь, а только делаю вид и точу зубки. Помню, как-то на передачу пришел председатель Мосгордумы Владимир Платонов — дяденька вроде бы серьезный и уж точно не пугливый. Но, увидев меня, он поначалу буквально оторопел. И что вы думаете? Расстались мы друзьями и сохраняем теплые отношения по сей день.
— Вы так презрительно говорите о шоу-бизнесе, но сами-то тоже являетесь персонажем из этой тусовки...
— Боже сохрани! Я вообще предпочитаю дистанцироваться от любой тусовки. И к тому же на каждом шагу нарушаю главную заповедь нашего шоу-бизнеса: не показывать публике своих слабостей. Напротив, я постоянно иронизирую над собой, и это дает мне полное право точно так же обращаться с окружающими, кем бы они ни были.
— Света Конеген — одинокий человек?
— В жизни я предпочитаю полное одиночество. Только оно позволяет полностью сосредоточиться на себе и собственных глупостях. А что может быть слаще?! Я не могу подолгу ни с кем жить — будь то родители или муж.
— А муж где?
— Там, где ему полагается, — в Германии.
— Вам к нему не хочется?
— Да чего мне там делать? Вы полагаете, что я могу вести жизнь домашней клуши?..
— И что, это нормальный среднестатистический муж?
— Нормальный. Он приезжает периодически. У него постоянная виза в Россию. Но он не рискует показываться больше чем на пять дней.
— Вы филолог по образованию?
— Сначала я училась в школе при Академии художеств и на фоне своих крайне отвязных одноклассников была сущим ангелом. Зато на классическом отделении питерского филфака, отличавшемся крайним аскетизмом нравов, все переменилось ровно наоборот.
— Вы придерживаетесь нетрадиционной сексуальной ориентации?
— Еще какая нетрадиционная! В сексуальном отношении я интересуюсь только собой, любимой. Да и кто, как не я сама, достойна такой преданной любви и нежности?! А проходимцев, попирающих все святое, можно отыскать где угодно — от темных закоулков Останкинского телецентра до не менее темных углов Госдумы. Кстати, входя в здание нашего парламента, я всегда дрожу за свою нравственность. И всегда на всякий случай предохраняюсь. И вам советую.
— Кто распространяет про вас гадкие сплетни?
— Враги, конечно! Самым бредовым слухом была сплетня о моей беременности от Бари Алибасова. Когда я впервые о ней услышала, мне стало настолько не по себе, что пришлось обратиться к гинекологу. А тот направил меня к невропатологу. Так и хожу с тех пор то к одному, то к другому — в зависимости от настроения.
— Вас может что-то смутить или расстроить?
— Постоянный повод для расстройств — я сама. Посмотрите на меня повнимательней! Ну что в этом чудовище может нравиться?! Меня все расстраивает — от кавалеров до собственной машины. Вот на днях крыло помяла. Да и вообще, всю жизнь провожу в пробках.
— Почему не пользуетесь метро?
— Я, к сожалению, не могу этого себе позволить. Народ у нас непредсказуемый и с большими фантазиями. Некоторые нервные граждане мне приписывают всякие зловещие качества, а кое-кто и вовсе считает выходцем из преисподней. Так что извините: в метро мне расплаты не миновать.
