...Его фамилия в спортивном мире — легенда. Говоришь «Преображенский» — и все думают в первую очередь не о знаменитом булгаковском профессоре, а о нём — человеке, который в прямом и переносном смысле поставил на ноги десятки звёзд советского и российского спорта.
Есть такой штамп: «в его кабинет заходишь, как в музей». Но в случае с Владимиром Преображенским это действительно так — стены его директорского кабинета в Центре физической реабилитации Лечебно-реабилитационного центра увешаны фотографиями великих и просто известных спортсменов, их футболками и майками, лыжными манишками. И всё это — с автографами и подписями: «Дорогому Владимиру Юрьевичу! Спасибо!»
— Владимир Юрьевич, каких только фамилий здесь нет! Сплошь знаменитости!
- С каждой футболкой или фотографией что-то связано, каждая дорога. Хотя больше всего душа лежит к горным лыжам, которыми я долгое время занимался. Знаете, я часто, глядя на эти фотографии, размышляю и понимаю, что дороже всех те, с кем приходилось больше всего работать. Вот например, лыжник Саша Легков, наш олимпийский чемпион. Он сразу сказал, что и лечиться, и реабилитацию проходить будет именно здесь и нигде больше. Это приятно. Говорит о нашем уровне. Был случай, когда наша горнолыжница Валя Голенкова полетела в Швейцарию к одному известному доктору. А мы с ним сталкивались несколько раз мимолетно. То я ему спортсменку привозил, то на одном конгрессе разговорились. Так вот он, когда Валю посмотрел, был поражен, как хорошо ее реабилитировали. Поинтересовался, где это было. Когда она сказала, он обещал, что всех русских будет отправлять только к нам. Конечно, приятно, когда твой труд так ценят. Приятно, когда спортсмены вспоминают про тебя.
ЧУДЕСА ВПОЛНЕ ВОЗМОЖНЫ
— Спортсмены часто вспоминают просто так?
— И просто так, и не просто. К примеру, бобслеист Саша Зубков, тоже олимпийский чемпион, из Канады позвонил мне и сказал, что у него маленький сын заболел, советовался, что делать. Человек ведь в таких случаях набирает первый номер, о котором вспоминает. Или вот лыжница Диана Сафронова. Обожаю эту девочку, которая прошла со мной очень тяжелые свои времена. Мы с ней до сих пор контактируем. Она приходит ко мне, когда в Москву приезжает, хотя сейчас живет в Сыктывкаре. Возможно, она до сих пор бы бегала на лыжах, если бы к ней подходили по индивидуальным меркам. Ей установили кардиостимулятор. Потом потихоньку начали бегать, тренироваться. Мало-помалу шли к чему-то. И к моему удивлению, она через три месяца вернулась в сборную национальную команду, которая выступала на кубке Европы. Потом ее взяли в первую команду, она прибежала 13-й на Кубке мира. Для нее это был самый лучший результат. Потом выиграла чемпионат страны!
— Кардиостимулятор?! С ним можно заниматься спортом на таком высоком уровне?
— Вообще с кардиостимулятором нет ни одного лыжника-гонщика, она единственная. Но прямые противопоказания для занятий спортом — это контактные виды, игровые виды, единоборства. Я, разумеется, шел на определенный риск. Не Дианой рисковал, конечно. Ни в коем случае! Сейчас объясню. У нее паузы между сердечными сокращениями были по 8 (!) секунд по ночам. Мы с этим случайно столкнулись, когда она приходила на обследование. Тогда попросили ее повесить суточный монитор сердечного ритма. Она походила с ним сутки, сдала его и побежала по делам. На счастье доктор стал сразу смотреть результаты. И увидел, что у нее такие показатели. Сердце ночью почти не бьется. Днем тоже редкий пульс был, где-то 35. При том, что у обычного спортсмена даже по ночам по 38-45 ударов, а уж днём-то почаще.
— И она нормально жила с ним, хорошо себя чувствовала?
— Абсолютно. Жила, тренировалась в сборной страны. И когда я все это увидел, то мы сразу же в догонку за Дианой побежала медсестра. Но она-то лыжница-гонщица, она успела уже до остановки троллейбусной дойти. Хорошо, что не уехала. В общем, вернули ее обратно. Мы ей тут же посоветовали лечь в больницу, хотя она все никак понять не могла, зачем. Положили ее в кардиореанимацию под монитор. Всю ночь доктор не спал, следил. И все время был такой редкий пульс. Недели три за ней наблюдали, только ничего не менялось. Я, если честно, в первый раз с таким столкнулся. Чтобы при этом человек еще и хорошо себя чувствовал! Мы решили поставить ей кардиостимулятор, иного выхода у нас не было, такой редкий собственный ритм сердца везде является прямым показанием к установке кардиостимулятора. Он работал в режиме «по требованию», когда выставляют определенную частоту импульсов кардиостимулятора, и он включается только если собственный ритм сердца опускается ниже, установленной частоты. Поскольку спорт-сменка жила без стимулятора, то вероятность, что, если вдруг отсоединится электрод во время соревнований, с ней что-то случится, была почти нулевой. Именно поэтому мы решили начать тренировки и попробовать восстановить ее физические возможности. Но все равно, это кардиостимулятор. И если у нее бы начались проблемы, то не прав был бы я, потому что дал ей возможность тренироваться. Но Диана не могла и не хотела понять, почему ей нельзя продолжать заниматься лыжными гонками, и я понимал, что можно попробовать ее восстановить. Поэтому мы с ней очень медленно начали наши тренировки. Часами бегали по дорожке у нас в зале. То чуть ускоряясь, то замедляясь.
— Если не поставили бы кардиостимулятор, чем это могло грозить?
— Ну представьте себе, у тренированного спортсмена частота сердечных сокращений замедляется. А если сердце и так медленно бьется? В первую очередь от этого страдает мозг. Не может такого быть, сердце сократиться два раза за минуту — и количества кислорода хватит и мозгу и сердцу и мышцам. Ей вообще было очень сложно тренироваться. Те тренировки, которые давали в сборной страны, ей не подходили. Как только нагрузки становились большие, ее сердце значительно увеличивалось в размерах. Это нормальная реакция на нагрузки, но у нее все это происходило в большей степени. И число сердечных сокращений резко падало. Причем доходило до того, что у нее стимулятор включался даже не ночью а на тренировках. Нам даже пришлось увеличить в приборе частоту импульсов в стимуляторе. На фоне тренировок в сборной, частота сердечных сокращений все уменьшалась и наступала гипоксия мозга и мышц, спортсменка очень быстро начинала «закисляться». И переходила из состояния тренированного человека в перетренированного. Приезжала к нам, мы с ней снова занимались. И никто не мог понять, что с ней нужно работать в спокойном ритме и не давать запредельные нагрузки. Ведь в нас еще жив стереотип, чем больше работу выполнил во время предсезонной подготовки, тем лучше побежишь, когда начнется соревновательный цикл.
ВАЛЬБУЭНА БОЯЛСЯ НАПРАСНО
— То есть если бы у нее был индивидуальный график, она бы еще выступала?
— Думаю, да. Талантливая девочка, безусловно. Да и вообще индивидуальный график необходим всем. Кому-то нужны очень высокие нагрузки, кому-то ниже. Так работать эффективно, но очень трудно тренеру.
— Маек футболистов у вас тоже много. Вон динамовские весят. У вас ведь недавно реабилитацию проходил Матьё Вальбуэна после удаления аппендицита?
— Да, он после выписки благодарности по-французски говорил. Матьё не только реабилитацию тут проходил, но и операцию ему делали. У нас ведь 450 коек, клиника многопрофильная. Практически все отделения есть: нейрохирургия, неврология, терапия, ортопедия и так далее. Делают 4 тысячи операций в год только по замене суставов. Нейрореабилитация великолепная.
— У вас с «Динамо» какой-то договор?
— У нас договоры с многими клубами, их майки вы все можете здесь видеть. С «Динамо» я начал работать с первого года работы в ЛРЦ. Но мы работаем не только с футбольными клубами.
— Вам сразу позвонили, когда поняли, что дело с Вальбуэна плохо?
— Живот у него болел давно, за правый бок все хватался. А когда привезли к нам, то это уже был такой цветущий аппендицит осложненный перитонитом. После этого он достаточно быс-тро восстановился, на второй день после операции мы уже использовали миостимуляторы, занимались с ним в палате, а через 3 дня он уже пришел к нам в зал, ходил, а потом бегал по дорожке, крутил велоэргометр. Очень мотивированный парень, сразу стал рваться в бой. Когда привезли с острым животом, буквально падая, все кричал, что пойдет пешком, а не на каталке. Только когда совсем плохо стало, созрел.
— Не боялся он наших врачей? В понимании западных спортсменов ведь Россия — страна медведей.
— Очень боялся! Хотел ехать во Францию оперироваться. Но ему объяснили, что он просто не успеет доехать. Иностранные спорт-смены вообще многие нас бояться. Мы сами создали этот стереотип. Своим отношением к спортивной медицине. Когда все наши начальники едут обследоваться и оперироваться в Европу. Спортсмены тоже, видя это отношение, требуют лечения за рубежом.
— То есть для Матьё был приятный шок, что и у нас что-то умеют?
— Вообще, с ним сложно было общаться, он ведь только на французском говорит, но у нас с ним работал доктор, который очень хорошо говорил по-французски.
— Так вы, кажется, на всех языках мира говорите...
— Нет, ну на французском не настолько, чтобы общаться. Мы больше на пальцах. Или он одно английское слово вспомнит, обрадуется. Но по нему видно было, что парень остался доволен. Что здесь и тренироваться можно, и что большой зал, и что мячик пинать можно. А я знаю точно, что во Франции нет такого центра, где в одном месте была бы и больница, и реабилитационный центр.
— На вашей памяти были спортсмены, которые выкарабкивались за счет сильнейшего характера? Ему говорят, что со спортом надо завязывать, а он не соглашается и возвращается в спорт.
— Практически не могу такого вспомнить, и вот почему. Я стараюсь никогда не говорить спортсменам, что со спортом надо заканчивать.
...Сказать, что спортсмены его любят — ничего не сказать. Сами были свидетелями, как общаются с Владимиром Юрьевичем теннисистки Елена Веснина и Светлана Кузнецова, гандболист Михаил Чипурин и хоккеист Андрей Марков, футболисты «Спартака» и ЦСКА, вице-чемпионка Олимпийских игр по фристайлу, телекомментатор Елизавета Кожевникова... Это — не просто отношения «врач — паицент». Это — нечто большее.
И единственное, чего хочется пожелать доктору Преображенскому — чтобы его пациенты и друзья заходили к нему просто так. Без повода. Но уж если что случится — на кого надеяться, если не на него?..
НАША СПРАВКА
Владимир ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
родился 13 октября 1958 года, его отец — знаменитый горнолыжный тренер Юрий Преображенский. Владимир Юрьевич и сам был горнолыжником, вскоре после окончания 1-го Московского Медицинского института имени Сеченова и ординатуры по терапии там же стал работать кардиологом. Затем был врачом сборной России по горным лыжам. В 2006 году перешел на работу заведующим отделения спортивной реабилитации ФГУ «Лечебно-реабилитационный центр» Росздрава, где при активном руководстве директора Центра члена-корреспондента РАМН профессора Константина Викторовича Лядова через 4 года был создан Центр физической реабилитации, которым и руководит Владимир Преображенский — один из лучших специалистов в области спортивной медицины в нашей стране, профессор медицины и член Президиума Федерации горнолыжного спорта России.
