Если в других странах Юго-Восточной Азии в ХХ веке, несмотря на все войны, катаклизмы и политическую нестабильность, экономическое сотрудничество с зарубежными партнерами и туризм выступали факторами роста, Мьянма много лет жила в добровольной самоизоляции, а потом подверглась санкциям со стороны ЕС и США. Независимость от Великобритании Бирма обрела в 1948 году, а в 1962 году к власти пришел генерал Не Вин, авторитарный режим которого существовал до кровавых событий 1988 года. Тогда власти жестоко подавили массовые митинги протеста в Янгоне и Мандалае. У руля встало военное правительство, которое и затеяло историю с переименованием страны и столицы. Военные создали Комиссию по выяснению аутентичных фактов бирманской истории и опубликовали документ, где говорилось, что название «Бирма» — наследие колониализма и на самом деле страна называется «Мьянма», так что в официальных документах она отныне будет называться именно так. Заодно и столицу Рангун переименовали в Янгон.
Самые приятные месяцы в Бирме — январь и февраль, и в это время бронировать отель нужно как минимум за месяц. И правда, прилетев в Янгон, в этом легко убедиться — толпы туристов, которых гиды распределяют по автобусам: в основном европейцы, американцы, японцы и тайванцы. Правда, есть и те, кто решил путешествовать самостоятельно: единицы таких отважных путешественников атакуют толпы таксистов — 15 долларов, и ты в центре города.
Об уровне жизни в Мьянме можно судить прямо на подлете из иллюминатора самолета: внизу сплошная темень, столица еле освещена захудалыми фонарями, дороги в пригороде вообще без светового сопровождения, в домах электричества почти нет, и на фоне всего этого мрака — сияющие огромные золотые пагоды. Эти буддийские ритуальные сооружения — визитная карточка Мьянмы. Главная, Шведагон, находится в центре Янгона и считается самой посещаемой достопримечательностью в столице. Ей, по преданию, более двух с половиной тысяч лет, и внутри нее хранятся два волоска Будды. Тысячи туристов приходят сюда встретить закат и тут же выложить фотографии в соцсети: технологическая экзотика и достижение нынешних властей — WiFi при каждом крупном туристическом объекте. И это при том, что в Мьянме до сих пор нет международного роуминга, и позвонить домой можно только по стационарному телефону или купив местную симку.
Если встать пораньше, часиков в шесть, и отправиться гулять по столице, сразу станет понятно: бирманцы — очень спортивная нация. При полном отсутствии в стране условий для профессионального спорта бирманцы утром и вечером бегают кроссы вокруг живописных озер, прорытых еще в пору британской колонизации, и делают зарядку на уличных тренажерах.
В Янгоне довольно много зданий в колониальном стиле, но весь этот архитектурный ансамбль остро нуждается в капитальном ремонте — практически все постройки обветшали и утратили отделку. В большинстве жилых домов вообще нет стекол — впрочем, в Мьянме с учетом ее климатических условий это не очень-то и большая потеря. Без стекол спокойно обходятся также маршрутки, поезда и т.д.
Одно из заметных достижений колонизаторов в области городского хозяйства — это Янгонский зоопарк. Ему аж 105 лет, и его состояние недвусмысленно об этом напоминает. Но зато тут есть потрясающие слоны, которых можно кормить прямо с рук тростником (корзинку продают рядом с вольером за доллар). Слоны хоть и огромные, но невероятно аккуратные — благодарно смотрят на посетителей своими глазами-бусинками и после перекуса начинают пританцовывать. За тем, как я кормила слонов, внимательно наблюдали два маленьких буддийских послушника: семилетних пацанов отпустили в «увольнительную» из монастыря.
90% населения Мьянмы — буддисты. Монахов в Мьянме так много, что это невольно бросается в глаза — они совершенно буднично сидят в уличных кафе, покупают что-то в супермаркетах и на базаре, ездят в маршрутках (а это аттракцион не для слабонервных: в кузов с низким потолком набиваются пассажиры, а те, кто не влез, цепляются снаружи машины на подножки). Монахи в Мьянме крайне почитаемы: им уступают место в поездах и автобусах. Кроме того, монахи живут на содержании у остальных жителей страны. Причем те заботятся о монахах с удовольствием и считают почетным «патронировать» их.
Монахи — это еще и в какой-то степени бирманская интеллигенция. Нынешнему руководству страны ставят в заслугу то, что оно добилось реального внедрения обязательного школьного образования, чего не было раньше, и в основном учителями являются именно монахи. Особенно это актуально в сельской местности.
Во всех населенных пунктах Мьянмы можно наблюдать картину, как ранним утром, собравшись небольшими группами, монахи вереницей выходят на улицу и обходят местных жителей, которые кладут им в специальный горшочек для подаяний еду или деньги. Бирманцы считают, что монахи «отдуваются» за всех в моральном плане, и если их накормить, а еще лучше — делать это регулярно, то можно существенно улучшить карму.
Кстати, Мьянма, пожалуй, единственная страна, куда можно получить годовую визу для занятий медитацией.
— К нам приезжают из самых разных стран мира, чтобы стать монахами и пройти обряд посвящения, — рассказывает мне на хорошем английском монах возле пагоды на горе, возвышающейся над древним городом Мандалай. — Только в нашем монастыре уже полгода живет молодой человек из Италии. У нас в стране также много женских монастырей.
Кроме всего прочего, монахи — это сверхмобильная социальная группа, они в самое короткое время могут организоваться на демонстрацию или митинг. И активно участвуют в политической жизни страны. Так, например, произошло во время «шафрановой революции» в 2007 году, когда на улицы в знак протеста вышли тысячи горожан вместе с монахами, — демонстрацию жестоко разогнали. Во время разгона пострадали и монахи, которые на следующий день организовали еще более массовые шествия и манифестации. Это люди, которым нечего терять: все имущество, которое у них есть, — это темно-бордовая тога, шлепанцы и горшочек для подаяния. Властям пришлось идти на попятную и извиняться перед монашеской общиной.
Аун Сан Су Чжи — визитная карточка Мьянмы. Дочь отца нации Аун Сана — самый популярный человек в стране. Она смотрит на жителей городов отовсюду: с биллбордов, с расклеенных плакатов, обложек газет и журналов и даже с сувенирных магнитиков. Уже много лет ее положение является своеобразным индикатором уровня демократии в Мьянме и показателем того, можно ли иметь с Мьянмой дело Западу или нет.
После того как она получила степень доктора философии в Лондонском университете и прожила долгие годы за рубежом, вернулась в Мьянму в 1988 году и на родине начала активное участие в политической жизни. В 1988 году она возглавила демократическое движение, но вскоре была посажена военными под домашний арест. На парламентских выборах в 1990-м ее партия «Национальная лига за демократию» получила 59% голосов, и Аун Сан Су Чжи претендовала на место премьера, но результаты выборов отменили, а ее оставили под арестом. Освободили женщину только в 2010-м, и сразу же в Мьянме начались преобразования, Запад повернулся к стране лицом, занавес начал приоткрываться. За время заточения Аун Сан Су Чжи стала лауреатом Нобелевской премии мира, премии имени Сахарова, канадское правительство сделало ее почетной гражданкой Канады, а США присудили ей Золотую медаль Конгресса.
— Аун Сан Су Чжи — самая популярная в нашей стране, она хочет для народа свободы и процветания, — рассказывает мне таксист в Янгоне. — Хорошо, что ее освободили, и я уверен, что она победит на президентских выборах в 2015 году. По крайней мере, я, члены моей семьи и мои друзья будем за нее голосовать.
Сегодня в Мьянме есть все атрибуты цивилизации — международные аэропорты, отличные пляжные курорты вдоль побережья Андаманского моря, шикарные отели с вай-фаем, бассейнами и европейскими завтраками, сотни ресторанов с любой кухней мира на выбор. И, чтобы посмотреть на прежнюю Мьянму, которая растворяется под натиском привычной для нас комфортной жизни, нужно посетить окраины Янгона или проехаться по окружной железной дороге. На центральном вокзале, построенном в колониальном стиле еще англичанами, можно купить билет на трехчасовую поездку всего за доллар (причем это завышенная цена для иностранцев). В зале ожидания люди спят прямо на грязном полу, по лестничным пролетам ползают чумазые дети, кругом толпы нищих, весь пол испещрен красными пятнами от бетеля. Это тонизирующее растение, зерна которого жуют в течение нескольких минут, чтобы взбодриться, после чего сплевывают обильно выделяющуюся ярко-красную слюну. Впервые увидев такую картину, можно от неожиданности на пару секунд лишиться дара речи: стоит человек, разговаривает, а весь рот в чем-то кровавом, по уголкам стекает, зубы черные, кривые...
Мьянманская железная дорога дышит на ладан. По сгнившим шпалам ржавая металлическая коробочка, которая, по идее, является вагоном, едет медленнее гужевого транспорта. Вагон изнутри представляет собой конструкцию с дырявым деревянным полом и жесткими лавочками, где в ряд сидят люди. Как только поезд прибывает на станцию, его атакуют пассажиры со своими тюками, сумками, корзинами с фруктами и дешевыми китайскими шмотками. Вагонов для иностранцев нет, поэтому приходится встраиваться в общий поток и проталкиваться внутрь точно так же, как в час пик в московском метро. Ни о каком кондиционере и речи быть не может, на солнце вагон нагревается, и наступает четкое ощущение преисподней. Поезд останавливается через каждые двести метров на станциях, иногда в него запрыгивают на ходу, вовсю идет торговля, как в российских пригородных электричках, продают все что угодно: лекарственные травы, еду, бетель. Периодически по вагонам протискивается девушка с ведром воды, к которому привязаны две кружки, — за 50 кьятов люди могут выпить кружку воды из этого ведра. В начале вагона из этой кружки пил какой-то прокаженный, в конце — старик, который кашлял, как туберкулезник...
Из окна открываются живописные виды: крестьяне работают на рисовых полях, вдоль железной дороги высятся мусорные горы, и на этих свалках живут люди, больные, грязные, с детьми, — некоторые в лачугах из прутьев, некоторые в картонных коробках, а многие вообще спят на земле под деревьями.
Еще одна серьезная проблема Мьянмы, которую, в отличие от других, решить не удавалось еще ни одному правительству за всю историю этой страны, — это конфликт с национальными меньшинствами. Вот уже какой десяток лет в Мьянме есть своя «Чечня», причем не одна. И «демократизация» страны в глазах Запада дает право руководству Мьянмы все жестче и жестче подходить к вопросу нацменьшинств. Сейчас вооруженное сопротивление центру оказывают несколько повстанческих группировок. Основные боевые действия ведутся на севере страны, в Качинской национальной области. И в связи с этим въехать во внутренние районы Мьянмы по суше нельзя. Об этом сообщают прямо в посольстве, когда выдают паспорт с визой.
— Вы можете попасть в страну, только прилетев самолетом, — сказала мне сотрудница консульского отдела. — Почему? Чтобы обезопасить вас от всяких неприятностей.
