Напряжение ощутимо нарастает. Потому что изменения затронут не только финансы и даже не только экономику.
Полномочия Сергея Игнатьева, отбывающего третий и последний срок на посту председателя ЦБ, истекают летом 2013 года, что придает происходящему очертания грядущей «кадровой загогулины».
На самом же деле происходит важная и очень серьезная управленческая реформа. Причем не только со стороны узко понимаемого финансового регулирования. Скажу больше: даже не только с чисто экономической стороны. В этом решении заложен и потенциальный поворот в самой российской политической системе.
Перегиб? Но давайте посмотрим на новую роль ЦБ-финансового мегарегулятора, возможно, под несколько неожиданным углом зрения. Что собой представляет российское правительство? Как правило (за редчайшими пока исключениями) — это команда технократов-экспертов, не обремененных партбилетами какой бы то ни было окраски, в лучшем (для правительства) случае разделяющих некие общие представления о современной экономике и путях ее регулирования. Такой общей платформой выступает или по крайней мере выступала некая либеральная концепция. Отчасти потому, что она наиболее полно разработана.
Но будет ли так завтра? Тенденция состоит в том, что при всех нареканиях к российской избирательной системе она неохотно, но все-таки движется в сторону парламентских форм. Я не о том, что ограничивается власть президента. Ни боже мой. Но нельзя не видеть возрастания роли политических партий. Политические же партии создаются для того, чтобы сначала влиять на власть, а потом и формировать ее. Как говорится, в ранце настоящего солдата должен лежать маршальский жезл.
Что это значит? Это значит, что время беспартийных правительств заканчивается. В этом смысле весьма характерно, что Дмитрий Медведев, на посту президента остро критиковавший «Единую Россию», даже какое-то время видевший в ней «элементы застоя», став премьером, возглавил единороссов. Кто-то скажет, что это тот же тандем — вид сбоку. Но, по-моему, все несколько глубже.
Что собой представляет партийное (коалиционное) правительство? Это правительство, для которого политика важнее экономики. Опять же кто-то скажет, что у нас всегда так. Не берусь спорить, но хочу подчеркнуть: ситуация партийного правительства ставит приоритет политики совсем по-другому. Если же у нас появятся политические партии, которые получат возможность серьезно работать со своим электоратом, то и они будут зависеть от тех, кто за них голосовал.
Для развития общества, осознания его гражданами своих политических прав — это хорошо. А вот для экономики, мягко говоря, не всегда. Достаточно посмотреть на политические тупики Греции или даже Франции, чтобы в этом убедиться.
Так как же сделать так, чтобы и граждане подняли голову, и экономика не оказалась в заложницах у избирательного цикла?
Добиться того, чтобы все были белыми и пушистыми, невозможно. Но можно найти компас, который выведет из тупика.
Нужно дополнить правительства каким-то менее зависимым от политической конъюнктуры институтом. Это и есть Регулятор. В США — ФРС, в ЕС — ЕЦБ, в России — будущий ЦБ, он же финансовый мегарегулятор.
Регулятор тем и отличается от правительства, что он точно беспартийный. Его задача — обеспечивать здоровье финансов и экономики, не слишком заботясь о смене правительств.
Конечно, он не будет отгорожен от политики Китайской стеной. Конечно, фигуру руководителя Регулятора будет утверждать президент. Но независимость Регулятора принципиально важна как залог эффективности его деятельности. В России соответствующие гарантии ЦБ дает Конституция.
Понятно, что очень многое будет зависеть и от самого руководителя Регулятора. Если Президент РФ — президент страны, то руководитель Регулятора — президент экономики. Аналогия, думаю, уместна, а значит, от фигуры руководителя Регулятора будет многое зависеть.
Теперь стоит вернуться к кастингу. Сначала агентство Bloomberg сообщало, что новый российский Центробанк могут возглавить бывший вице-премьер и глава российского Минфина Алексей Кудрин, первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев и глава ВТБ 24 Михаил Задорнов. Morgan Stanley добавил в список председателя совета директоров МДМ-Банка Олега Вьюгина и замглавы ЦБ Сергея Швецова.
Что информационное сопровождение выборам сменщика Игнатьева осуществляют не столько журналисты, сколько аналитики из крупных инвестиционных банков — еще один показатель важности происходящего действа. С другой стороны, о том, что это пока все равно не более чем гадания, может свидетельствовать тот факт, что уже после «зачисления в резерв» пришло сообщение, что Олег Вьюгин стал советником все в том же Morgan Stanley, что, по-моему, автоматически выводит его из перечня кандидатов.
Наибольшие шансы, как считают многие, у Алексея Кудрина. За его спиной поддержка Владимира Путина, которую тот ему не раз публично выказывал, стойкость характера, о чем свидетельствует открытый конфликт с Медведевым, авторитет в мире финансов.
Но, на мой взгляд, у Кудрина немало и минусов. Во-первых, это некая сегодняшняя политическая ангажированность, которая, сколь симпатична она бы ни была, принципиально противопоказана руководителю Регулятора.
Во-вторых, воспитанный десятилетием, в течение которого Кудрин возглавлял Минфин, бюджетоцентризм. Даже сейчас, не имея отношения к Минфину, в своих важных публичных выступлениях (последнее состоялось в Давосе) он концентрируется прежде всего на бюджетных рисках.
Для Регулятора всех финансов, то есть самой динамичной и растущей части экономики, это узость кругозора. Интересы бюджета далеко не всегда идентичны интересам экономики. Скорее, наоборот, в интересах экономики шаги, которые Кудрин по традиции расценит как дополнительные риски финансовой разбалансировки.
В-третьих, Кудрин не раз признавался лучшим министром финансов, но он никогда не был по другую сторону баррикады — на стороне не мэрии Петербурга, Минфина или правительства, а бизнеса. А это было бы очень невредно для того, чтобы на себе ощутить, как проводимая финансовая и налоговая политика сказывается на тех, кого она регулирует.
Поэтому я считаю, что более других из перечисленных кандидатов на пост руководителя Регулятора подходит Михаил Задорнов. У него есть самый разнообразный опыт — и правительственный, он был министром финансов и вице-премьером, и думский, и банковский. Последнее принципиально важно. Особенно если учесть, что возглавляемый им ВТБ 24 — один из самых успешных.
Но российская кадровая политика богата на сюрпризы. Возможно, Путин предпочтет Кудрина просто потому, что давно его знает и уверен в том, что старый конь борозды не портит. Но, возможно, «кадровая загогулина» была упомянута не зря. Кремлевские кадровики, как это не раз бывало, могут найти кого-то, кто сегодня не попадает в прицел тех, кто хочет «выстрелить» первым.
Важно, что в любом случае российскую экономику и даже политику ждут большие перемены.
Николай Вардуль
Эксперты «МК»
Станислав БЕЛКОВСКИЙ, политолог:
— Я думаю, что идея создания мегарегулятора в принципе правильная. Потому что орган, отвечающий за денежно-кредитную политику, не должен подчиняться правительству как высшему органу исполнительной власти. Даже если их позиции в чем-то не совпадают. Но есть фактическое и есть формальное подчинение. С того момента, как Сергей Игнатьев стал руководить ЦБ, последний де-факто превратился в филиал Минфина.
Такое положение дел сохранится, если новым органом будет руководить личность вроде Сергея Игнатьева или Алексея Улюкаева. Если же у руля станет фигура вроде Алексея Кудрина, то независимость действий мегарегулятора будет обеспечена за счет его политического веса.
В случае если руководителем назначат Кудрина, он будет проводить свою прежнюю политику: не давать денег никому, кроме себя и аффилированных банков.
Евгений НАДОРШИН, главный экономист АФК «Система»:
— Современный финансовый рынок очень разнообразен. На нем представлена масса различных участников: это и банки, и различные брокерские компании, инвестиционные фонды и так далее. В этом плане идея создания мегарегулятора хороша в двух отношениях. Во-первых, сегодня есть проблема с весьма неоднородной статистикой по всем этим организациям. За нее отвечают разные государственные органы. Поэтому ни регуляторы, ни аналитики зачастую не получают полной объективной картины происходящего на финансовом рынке. Так что я рассчитываю, что одной из первых задач организации и главы нового ведомства станет воссоздание полноценной картины рынка и повышение его информационной прозрачности.
Во-вторых, существует проблема с различием в требованиях к разным финансовым организациям, оказывающим практически одни и те же услуги. Например, к банкам, за которыми следят довольно пристально, и к их конкурентам — финансовым брокерам. Известны истории, когда участники рынка и сами регуляторы признают, что за кем-то «недоследили». С первого взгляда может показаться, что проблема эта не такая серьезная. Но кризис 2008–2009 годов показал, что это не так. Без внятного контроля за так называемым теневым финансовым сектором его масштабы невозможно оценить. Это обстоятельство серьезно сказалось на трагических последствиях кризиса. Финансовый пожар, перекинувшийся тогда на реальный сектор экономики, можно было бы локализовать намного быстрее, имей регуляторы развитых стран возможность заметить проблему заблаговременно. Теперь, когда, казалось бы, есть ясный сигнал о необходимости более плотной координации различных регуляторов между собой и усиления контроля за всеми участниками, этого за четыре года сделано так и не было.
Создание его на базе Центрального банка, на мой взгляд, не лучший выбор. Он и сейчас, как мы видим, иногда не справляется с одновременным проведением денежно-кредитной политики и надзором за финансовым рынком.
