Один мой знакомый священник из-под Вологды занимается вот чем. Получив очередное жалованье и придя домой, он высыпает банкноты на пол и подзывает детишек, двух сыновей и дочку, мал мала меньше:
— Ну-ка попляшем!
И сначала он, вскрикивая, коренастый и огненно-рыжий, а после и они, солнечные, с визгом и недоуменным восторгом топчутся и танцуют на бумажках.
— Вот так! Хорошо! — возглашает батюшка.
Он приучает детей не любить деньги.
Недавно по телеку я видел передачу, по радикализму далеко обогнавшую этого священника. Психологиня объясняла, как формировать отношение детей к деньгам:
— Прививайте уважение к самому виду денег. Давайте пощупать, погладить. Не бойтесь объяснять: деньги делают деньги. Научившись читать, надо научиться считать. Пускай ваш ребенок запомнит: откладывай. Не все деньги трать, обязательно откладывай, — уверенно внушала тонкогубая дама, похожая на эсэсовку. — Если начнешь откладывать в четыре года, то в тридцать пять уже сможешь не работать…
Признаюсь, при всем моем свободомыслии, я изумился. Какие деньги в четыре года? Родительские? Откуда взялся возраст “тридцать пять”? И разве всегда весело не работать?
В садике, куда ходит мой сын, на картинках показывают, чем доллар отличается от евро. Неужели малышам так важно различать валюту?
Знаете, почему в России дикий культ бабла? Потому что у большинства бабла нет.
Нужно опять и опять повторять простые вещи. У нас отсутствует сколько-нибудь заметный слой людей, живущих прилично, в разумном достатке. Мы — страна невероятного разрыва между “массой” считающих каждую копейку и отдельными персонажами, которые катаются на золотых ломбарджиниях. И вот поэтому страна свихнулась на деньжищах. Иметь деньжищи кажется равносильным бессмертию.
Но культ бабла идет не только снизу. Нет, в основном культ бабла насаждают сверху. Те, кто до бабла дорвался, поддерживают миф о том, что они счастливы. Пытаются набить себе цену. Хотят, чтобы их воспринимали как небожителей.
Новый агитпроп завывает из дыр телеэкранов и свистит из щелей журналов и газет: “Обогащайтесь!”. “Бабло! Бабло! Бабло!” — приторный перезвон стоит над нищей страной.
Кому предназначен этот шум? Офицеру, инженеру, рабочему, селянину (уже трудно сказать: крестьянину), врачу, учителю? Какому городу? Может, например, Челябинску?
Недавно я был в Челябинске по приглашению учителей. Провел уроки литературы в городском лицее, который по результатам ЕГЭ и олимпиад — лучший в стране. Лучшие выпускники лицея (их имена на доске “Мы гордимся”) живут и занимаются наукой в Европе и США. Обычные выпускники обречены на тяжелую, часто безработную жизнь. Самый высокий оклад учителя — 5600 рублей. Пять шестьсот, да-да — ставка высшей категории.
Объясните челябинцам: как надо жить, чтобы процветать в России?
Если в 90-е еще можно было стремительно добиться успеха (и запросто лишиться жизни), то теперь уже никак не прорвешься — все богатство поделено, вся власть выстроена поименно; “элита”, словно радиоактивный очаг, накрыта непробиваемым саркофагом.
“Обогащайтесь!” — зовет агитпроп россиян, едва сводящих концы с концами. У меня есть гипотеза: зачем.
Богатые люди, по-прежнему вкладывающие деньги в масс-медиа, мучимы желанием самоутвердиться. Как доказать всем остальным, что быть богачом — благословение судьбы? Вещать о том беспрерывно отовсюду.
Мне приходилось общаться и с бомжами, и с олигархами. Не такие уж разные люди…
В студенческие годы, гуляя на Чистых прудах, я частенько общался с бродягами. Бывало, подсядут ко мне на скамейку, а я и не ухожу, мне интересно. Помню дядю Егора, черная борода, розовые щеки. По его словам, у него был дом, но он месяцами там не появлялся. Его приближенные пахли хуже и были молчаливее, у них домов не было. Дядя Егор почитался ими за вожака.
— Работать не люблю и не хочу. Путешествую, ха-ха! Но обычно здесь, на районе. Попробуй кто меня тронь: башку пробью. Здесь наша территория, мы ее держим. Рябина — мое погоняло вся Москва знает. Я — вольный как ветер. Раньше? В НИИ сидел. Способный был. — Он хлебал ядреное пиво и смотрел мутным взглядом, в котором перемешались наглость, загнанность и тоска.
Через несколько лет возле синего заграничного моря я сидел с олигархом, щетинистым, похожим на бомжа.
— Путешествую, воздухом дышу. Но обычно я здесь, на море. Весь район подо мной. Раньше? В НИИ сидел. Не, я хорошо работал, меня все любили. Ничего не было, ни шиша. Но потом у меня все получилось. Теперь я могу себе все позволить. Все, понимаешь, все? — Он запрокинулся, прикрывшись кружкой пива. Отставил ее и, отводя глаза, сказал дрогнувшим голосом: — Да вранье… Вру. Пустая жизнь. Бабло — фигня. На что тратить? Живот болит, печень болит, телки надоели, нервы ни к черту. Спать не могу. Раньше ждал, что убьют, потом — что посадят, теперь весь в кредитах, вокруг конкуренты. И ради чего все? Дети бабло промотают. Если им что-то достанется… Торчал бы на огороде пенсионером — и то на душе легче было бы… И врать еще надо постоянно, каждую минуту. Встречи, встречи — вру, вру… И ничего по чесноку не выскажешь! Так и живу. Только это секрет. Т-с-с-с! — Он приложил палец к мокрым губам и испытующе зыркнул.
Загляните “сильному мира” в глаза. Наглость, загнанность и тоска.
“Руби капусту!” — слышит страна. Парадоксально: этот тупой призыв не подхлестывает предприимчивость, а парализует человека. Помешавшись на деньгах, едва ли обычный россиянин заработает много больше прежнего. Доверившись культу бабла, он начинает дрожать над теми грошами, что получает. По опросам, сегодняшние юные мечтают стать менеджерами “Газпрома”. Некоторые ошибочно видят в них карьеристов. Но это слегка другое — конформизм. Ударение не на “Газпром”, а на “менеджеров”. Раствориться в корпорации… Триумф слабости, боязнь действия, страх самостоятельности. И это закономерно для общества, где ценятся не интеллект или мужество, а дензнаки.
Миф, который навязывают богатеи: все определяет богатство.
А ведь большие деньги мешают. Амбиции, талант, острота высказывания теряются, если предпочесть бабло. Сколько их, ярких людей, которые пишут, и говорят, и слышны, и влияют на настроения общества, а живут скромно, хотя могли бы жить в десять, во сто крат богаче! Но тогда не были бы собой.
Вечный выбор: либо имя (репутация), либо бабло. Затеяв проект (допустим, художественного журнала), сразу решаешь, что важнее: количество денег или качество исполнения.
Конечно, бедность унизительна. Дайте людям нормальную жизнь. И не славьте богачей. Я люблю и умею зарабатывать и не вижу в том греха. Но письменный стол для меня отрада, а деньги — нечто побочное. Они нужны, чтобы себя кормить, ребенка растить, ездить, куда хочу, и не чувствовать бытовой растерянности. Сколько раз предлагали пойти в “фирмочку”, в пресс-службу нефтяной конторы, заткнуться и смириться за солидный дивиденд! Смешно всегда было.
А сколькие богатеи (как правило, люди случайные и тусклые) хотели бы навязать себя остальным, пишут, заявляют что-то, лезут поучать! И выглядят нелепо и жалко…
…Недавно я видел дядю Егора на Чистых прудах. Седобородый, он бродил среди палых листьев, пошатываясь и иногда закрывая глаза. Может быть, во тьме сомкнутых век, куда прорывалось солнце, он представлял, что деньги отменили, и это они, презренные, волшебно шуршат под ногами.
