— Андрей Евгеньевич, говоря о вашей организации, фактически можно заняться «археологией» всего российского бизнеса. Если копнуть поглубже, что там было вначале, какие главные «культурные слои»?
— Срезы, конечно, получаются большие и очень разноплановые. Вначале было и сложнее, и проще одновременно. С одной стороны, из-за товарного дефицита все, что бы ты ни произвел, тут же уходило «с молотка». При этом общество потребления еще не вступило в свои права, и сохранялся элемент романтизма: первые предприниматели, как ни странно, на себя очень мало тратили, больше мыслили социалистическими категориями, как расширить и развить производство. В тот период я основал первый в стране молодежный хозрасчетный центр «Спектр». В приемной сидела секретарь с печатью и ставила штампы: выдать 100 тысяч рублей на такой-то проект. Это были огромные деньги, несколько машин на них могли бы купить, но мы об этом не помышляли. Официальный курс рубля, кстати, тогда составлял 63 копейки за доллар. Налогов у комсомольского предприятия не было, да и кооперативы существовали на льготных условиях.
Вместе с бизнесом появились и проблемы с его безопасностью. Правда, у меня «крыши» никогда не было. Я, извините, возглавлял столичную федерацию ушу, поэтому ко мне мало кто рисковал подходить, да и бывших офицеров ГБ много со мной работало. Но какой попадается контингент, знал не понаслышке, в МАП же обращались предприниматели за защитой…
— Кстати, о знаменитых малиновых пиджаках с золотыми цепями — это их-то носили романтики?
— Ну уж точно не надо считать, что ими щеголяли только бандиты. Это была своеобразная мода. И у меня водился такой пиджак. Принц Иордании — теперь уже король — во время наших активных международных проектов подарил мне две золотые цепочки: одна большая — на шею, другая — на руку, как браслет. А те, о ком вы подумали, поначалу больше в спортивных костюмах ходили, китайского производства, с надписью «Адидас».
— Так кто же пришел в бизнес после комсомольцев-романтиков?
— Вторая волна — люди, как я их называю, из партийных сегментов. Третья — хозяйственники: как раз предприятия начали с хозрасчета переходить на рыночную экономику, были обременены определенными активами. Наконец, некоторые наши «коллеги» стали превращаться в полуолигархов, скупать на деньги, получаемые от бизнеса, компании — опять же, не надо считать, что все получили свои предприятия на аукционах за бесценок. Конечно, описываемые процессы носили колебательный характер, захлестывали друг друга, а не четко сменяли один другой.
Если говорить про настоящий момент, сейчас, думаю, бизнес могут делать только суперпрофессионалы. Хотя появилась огромная база технической поддержки предпринимателей, городские программы одни из лучших в мире, но рынок стал жестким. Если в мое время главным было желание что-то делать — теперь этого недостаточно, необходимо образование, компетенция.
— Вы сейчас многих молодых удивили. Они уверены, что в России и сегодня достаточно свободных ниш по сравнению с Западом, а подучиться можно по ходу дела.
— Как человек, преподающий макроэкономику, должен заметить, что молодежь не права в своих сравнениях. Знаете, что значит страна потребления по-американски? Это когда раз в три года ты можешь поменять машину, раз в семь лет — дом. А у нас уровень нормальной жизни определяется тем, чтобы за год человек 70 кг мяса мог съесть. В экономике потребления развивать бизнес гораздо проще, чем в экономике выживания. Чтобы помочь предпринимателю, надо создать потребителя.
— И как вы это предлагаете делать?
— На эту тему в свое время мы с Аркадием Вольским (бывший председатель Торгово-промышленной палаты России. — ДМ) еще Ельцину писали письмо, объясняя, почему надо войти в ВТО. Там было две части. Во-первых, чтобы экономика была самодостаточной, стране необходимо 300 млн потребителей в год, которых после развала СССР у нас не стало, и рынок ВТО в этом смысле мог помочь. А вторая часть касалась программ по снижению себестоимости продукции.
Сейчас первую часть мы получили, но и тарифы на энергетику, и межбанковские кредиты, и земельные платежи — все ведет к росту себестоимости продукции. Если в мире в среднем имущественные платежи, включая амортизацию, составляют 12% себестоимости, то в России отметка по некоторым отраслям порой доходит до 40% (данные до введения единого налога на недвижимость. — ДМ). Возникает проблема с нехваткой рабочих специальностей: раньше я мог легко нанять выпускника из любого ПТУ, сейчас зарплата сварщика может достигать 100 тысяч рублей, предприятиям приходится вкладывать в создание собственных обучающих центров. Таким образом, надо сосредоточиться на снижении уровня затрат производителей.
Другое важное обстоятельство — обеспечить наличие неинфляционной денежной массы: поскольку это определяет и среду существования малого и среднего бизнеса, и потребительский спрос. Безусловно, в Москве бизнесу по многим параметрам легче существовать, народ здесь активнее покупает товары и услуги. А как изменить ситуацию в масштабах страны? Более ста лет назад Столыпин запустил в оборот земли, сделал ипотечный заем и таким образом пополнил казну. Если нам пойти по аналогичной схеме и ввести земли как актив, многие регионы из убыточных могут перейти в прибыльные. Фактически через кадастр земля стала товаром — она и должна быть тем ВВП, который мы все ищем как противовес «нефтедолларам».
— Вы долгие годы работаете и с законодательной, и с исполнительной властью. Какие полезные для деловой среды решения помогли внедрить?
— Недавно посчитали: только за последний год вместе с коллегами из «Опоры России», Торгово-промышленной палаты мы предложили более 500 стимулирующих бизнес поправок, которые нашли отражение в тех или иных законах. Сейчас много работаем по земельным вопросам. 23–25 апреля примем участие во Всероссийском форуме «Госзаказ-2014». Конечно, мы не орган законодательной инициативы, но стараемся, чтобы нас услышали.
— Несмотря на то что 25 лет — возраст достаточно молодой, вы уже создали музей истории российского предпринимательства…
— Музей был создан на базе Плехановской академии, сейчас устраиваем выездные выставки: «Москва купеческая», «Банки» и прочее. А вообще его рождение во многом связано с потомками известных дореволюционных предпринимателей России: Абрикосовых, Алексеевых, Морозовых… Они активизировались в 90-е. К нам начали стекаться сохранившиеся семейные реликвии: справки, книги, вещи. Больше всего меня поражает описание того, сколько могли купить на свою зарплату высококвалифицированные рабочие на фабриках, скажем, Демидова. Столько еды, сколько перечислено у них в меню, и сейчас не каждый себе позволит. И буженину, и икру ели. Среднее обеспечение было сопоставимо со 100 тысячами нынешних рублей. При этом некоторые фабриканты и лечение, и обучение своим специалистам оплачивали. И благотворительностью занимались. Вот такие примеры могут служить популяризации предпринимательства.
ИЗ ДОСЬЕ "МК"
Андрей Евгеньевич Поденок родился в 1963 году в Москве. Имеет несколько высших образований, в том числе по специальности автоматика и телемеханика (МИРЭА), финансы и кредит, обучался бизнес-дисциплинам в США и Канаде. Студентом неоднократно выезжал бойцом, комиссаром, командиром студенческих стройотрядов на работу в разных отраслях народного хозяйства. В 1986-м создал и возглавил первый в стране хозрасчетный молодежный центр «Спектр». В Московской ассоциации предпринимателей с 1989 г., президент — с 1996 г. Входит в Комитет по развитию частного предпринимательства, малого и среднего бизнеса Торгово-промышленной палаты РФ; вице-президент Делового центра экономического развития СНГ; сопредседатель столичной Комиссии по устранению административных барьеров при развитии предпринимательства; член городского штаба по защите бизнеса и экспертного совета по госзаказу при ФАС России.
ЦИТАТА
Максим РЕШЕТНИКОВ, руководитель Департамента экономической политики и развития Москвы, — об инвестиционной стратегии столицы на 2014–2025 гг.:
«Наша глобальная цель с точки зрения мирового позиционирования Москвы — улучшить качество городской среды и инвестиционный климат. При этом обойтись без повышения стоимости ведения бизнеса и издержек, т.е. сохраняя ту доходность инвестиций, которая сейчас существует».
В 2013 году объем инвестиций в столичную экономику составил 35 млрд долларов.
