В первом, самом удивительном действии все в выигрыше. Ходорковский получил свободу -- это, конечно, главное. Путин сделал то, к чему его долго и без особой надежды на успех призывали, и поднял свой рейтинг по крайней мере на Западе. Ангела Меркель и Ганс-Дитрих Геншер доказали, что даже у самой безнадежной задачи есть решение, этот урок тоже дорого стоит. Оказывается, у политики есть не только интересы, но и ценности. И совсем не те, которые открывал Джорджу Бушу-младшему перед вторжением в Ирак являвшийся ему Господь.
Будет ли продолжение столь же ярким и кинематографичным? Чем дальше, тем больше, в этой истории шпионский триллер перевешивает рождественскую сказку.
Во-первых, сам Ходорковский еще до большой воскресной пресс-конференции успел рассказать "Дождю", что предложение написать прошение о помиловании к нему пришло "от господина Геншера" 12 декабря через адвокатов (скорее всего, через Антона Дреля). Это объясняет согласие Ходорковского такое прошение написать. "Не верь, не бойся, не проси" -- эту заповедь за 10-летнее пребывание за решеткой он усвоил крепко и никогда бы не поверил каким угодно эмиссарам от российских силовиков.
Но события первого дня Ходорковского на свободе заставляют думать о том, что у сделки Путина с Меркель-Геншером об освобождении Ходорковского была и географическая сторона. Ходорковский прямо из колонии попал в самолет, приземлившийся в Берлине, -- очень похоже, что частью сделки было удаление Ходорковского из России (именно так, отдадим должное жанру шпионского триллера, обменивают провалившихся шпионов). Конечно, пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков сделал официальное заявление о том, что Ходорковский волен вернуться в Россию. Но если бы он сказал что-нибудь другое, весь внешнеполитический выигрыш Кремля от помилования Ходорковского пошел бы насмарку. Сам же Ходорковский уже заявил об условиях своего возвращения на Родину. Это прежде всего возможность ее покинуть впоследствии. В Германии некоторые политики прямо говорят, что Ходорковский в Россию не вернется -- такое заявление сделала, например, депутат Бундестага от фракции «зеленых» Мари Луизе Бек.
Во-вторых, Песков рассказал, а Ходорковский подтвердил, что помимо официальной просьбы о помиловании по гуманитарным причинам без какого-либо признания вины, Ходорковский направил Путину и более пространное личное письмо. Кем оно было составлено -- Ходорковским или Дрелем на основании договоренностей, достигнутых Геншером, уже неважно. Важно, что в нем Ходорковский очевидно брал на себя какие-то обязательства. О них Ходорковский уже фактически рассказал: он не собирается заниматься политикой и бороться за возвращение активов. Последний пункт относится к "Роснефти", от частных лиц и компаний Ходорковский может потребовать вернуть награбленное.
Что в сухом остатке? Ходорковский не признал вину. Но признал поражение. Ведь он имел все шансы остаться за границей в 2003 году -- никто ему не препятствовал, и тогда не было бы мучительных 10 лет за решеткой. Если теперь Ходорковский откажется от политической деятельности и не вернется в Россию, это будет означать, что он не собирается политически капитализировать свой имидж главного политзаключенного России.
Что ж, даже если так, Ходорковский уже очень много сделал для России, для каждого из нас. Главное -- он доказал, что и один в поле воин, что можно сохранять веру в свое дело и твердость духа в тяжелейших условиях постоянного прямого давления. Политически сегодня он потерпел поражение, но будет и завтра. А каким оно будет, зависит от всех нас.
Смотрите видео: "Первая пресс-конференция Ходорковского: Я знал, что занимаюсь жесткими играми"
