В начале года на совещании у президента Владимира Путина руководителю «РусГидро» Евгению Доду пришлось оправдываться за украденный у компании при строительстве Загорской ГАЭС-2 миллиард (факт, что хищения были до прихода Дода в компанию, смягчающим обстоятельством не явился). Затем на Северном Кавказе завели уголовные дела на директоров «дочек» компании — их местные следователи обвинили в неправомерном возврате НДС, хотя компания представила одобрение ФНС схемы включения возвращенного НДС в финансирование строительства. Стало очевидно, что нужна новая схема контроля за расходами.
И она появилась — в проекте строительства новых электростанций на Дальнем Востоке, на которое государство выделило 50 миллиардов рублей. Пока Сбербанк, который отвечает за прозрачность использования денежного потока, выбирает технических аудиторов, чтобы проверить экономические и технические решения на будущих объектах, «РусГидро» оплачивает работы по ним из своих денег. В этом нет ничего странного —государство выделило на строительство 50 млрд рублей, даже в отсутствие всей документации стоимость проектов оценивается в 64 млрд рублей. Разницу компания платит сама.
Целевые же 50 млрд рублей лежат в том же Сбербанке, и за это время на них «накапало» 1 млрд 600 тыс. рублей. Они также будут направлены на эти стройки — такая строка есть в перечне источников финансирования. Получается, что медленное запрягание в данном случае выгодно государству. Кроме того проверяющие органы всегда смогут моментально получать информацию о ходе строительства и о том, как работают госсредства. Возможно, такая схема должна быть внедрена в каждой компании, в капитал которой государство вкладывает деньги. Не зря Президент РФ Владимир Путин на встрече с Евгением Додом был очень заинтересован системой контроля.
Вопросов хотели избежать, но они тем не менее возникли. Судя по тому, как эти вопросы поставлены, «РусГидро» переживает достаточно неприятный для любой крупной компании период — ее «друзья» проверяют ее на прочность. Менее искушенные подозревают компанию, что она может оставить проценты себе; более искушенные — что жесткий контроль над деньгами приведет к срыву сроков строительства станций. Согласования действительно растягиваются на месяцы, а потом вдруг меняется руководство Счетной палаты, и новое руководство внезапно вспоминает про лежащие без дела 50 миллиардов.
Крайней в этой ситуации оказывается, естественно, компания. Ей не привыкать быть крайней. После катастрофы на Саяно-Шушенской ГЭС одно время казалось, что с ней вообще покончено. Однако компания взялась за восстановление СШГЭС и уже близка к ее завершению, затеяла масштабную комплексную модернизацию ГЭС Волжско-Камского каскада, практически достроила Богучанскую ГЭС и развернула строительство станций на Дальнем Востоке.
Однако сейчас ее вводят в ступор. Спору нет, контроль над государственными финансами нужен, и строгий; любая деятельность в государственных интересах должна быть чистой. Однако изобилие контролирующих инстанций в очередной раз превратило процесс контроля в «стремительный домкрат» из бессмертного произведения Ильфа и Петрова.
