Что дороже — деньги или время?
Чиновники, которым выпало регулировать российскую экономику, спорят. Конечно, не на парадном форуме, но все-таки на публике. Что в экономическом блоке правительства нет консенсуса по поводу приоритетов экономической политики, это не хорошо и не плохо, это нормально. Дело не во фразе Андрея Макаревича «как скучно быть с кем-то единомышленником», а в разделении труда и ответственности в кабинете министров.
Что же до консенсуса, то до недавних пор общим местом в заявлениях по экономическим вопросам представителей власти было утверждение, что в нашем богоспасаемом Отечестве все не в пример лучше, чем в сотрясаемой рецессией Европе или в паразитирующих на всем остальном мире США. Алексей Кудрин в 2008 году утверждал, что Россия — «остров экономической безопасности», тихая заводь по сравнению с развитыми странами, уже пораженными кризисом. Кризис, правда, Кудрина не услышал, и российский ВВП в 2009 году рухнул на 7,8%, поставив печальный рекорд в странах «двадцатки».
Теперь министр экономического развития Андрей Белоусов сформулировал сенсационный и гораздо более тревожный постулат: в замедлении экономического роста России в первую очередь повинны не внешние факторы, о которых постоянно говорят, а внутренние.
«Сегодняшняя ситуация замедления, к сожалению, связана не с мировой экономикой, а с внутренними факторами… Основная причина спада, замедления роста лежит в области макроэкономики», — утверждает Белоусов. Еще раз: до сих пор макроэкономика всегда официально считалась витриной российских экономических успехов. Белоусов предлагает протрезветь, он перечисляет факторы замедления: укрепление рубля, удорожание кредитов, «бюджетная консолидация», то есть приоритет, который имеют интересы бюджета перед интересами экономики, который активно насаждался Кудриным.
Белоусов прямо оппонирует позициям Минфина и ЦБ. Финансовые власти считают главной проблемой российской экономики инфляцию. Белоусов же утверждает, что рост цен замедляется, значит, следует смелее использовать кредитно-денежные механизмы. В Минфине и ЦБ уверяют, что этого делать нельзя, потому что в России низкая безработица и недостаток незагруженных производственных мощностей. В этих условиях облегчение условий кредита ничего не даст, кроме спурта инфляции и вывоза капиталов. Белоусов приводит совсем другие цифры. По данным Минэкономразвития, уровень загрузки мощностей в РФ сейчас составляет порядка 60% — это существенно ниже, чем в других странах.
Противостоящие позиции можно сформулировать так: Минэкономразвития утверждает, что время дороже денег, тем более что деньги в резервных фондах есть, но время уходит, а Минфин утверждает, что главное — быть готовым к худшему: что принесет время, еще неизвестно, а деньги тем и хороши, что дают страховку.
Спор идет о будущем России. Белоусов предлагает не только смелее использовать кредитно-денежные рычаги, в целях обновления экономики он претендует на использование в российской экономике дополнительно до 400 млрд рублей из Фонда национального благоденствия, за счет которых следует решить шесть задач: социальные проблемы; развитие здравоохранения, образования, жилищного строительства; военное строительство; транспорт и энергетика; региональное развитие.
На эти цели, по подсчетам Минэкономразвития, нужны 7,5% ВВП. При сегодняшних темпах роста экономики — около 3% в год — потребуется 2,5 года только для создания реального резерва в экономике для выполнения этих задач. «А учитывая, что через бюджетную систему перераспределяется только одна треть прироста ВВП, этот срок увеличивается в три раза — до семи-восьми лет», — считает Белоусов.
Налицо парадокс: одной рукой ведомство Белоусова рисует все ухудшающиеся показатели российской экономики, другой — ставит задачи, которые можно решить только при «перевыполнении» прогнозов. Как одно увязать с другим?
Главный ресурс — инвестиции. Их можно взять из сбережений. Валовые национальные сбережения в России сегодня одни из самых больших в мире — почти 30% от ВВП. Однако инвестиции в основной капитал составляют всего 20% ВВП, остальное выводится за рубеж. Значит, «золотой ключик» — улучшение инвестиционного климата. Без него нет инвестиций, без инвестиций нет ускорения, без ускорения нет денег на обновление экономики, без обновления экономики Россия остается в тупике.
Логично. Но слова об улучшении делового климата давно навевают зевоту, как заезженная пластинка — мелодия звучит, а танец все не начинается. Почему? Потому что улучшение делового климата — это не задача Минэкономразвития, министерство уже написало не одну колоду «дорожных карт», а козыри так и не объявлены. Это и не задача Минфина — налогами или бюджетом дело не ограничивается. Улучшение делового климата в стране — задача политическая. Именно об этом говорит Белоусов.
Те же и Борис Титов
Слово «политика» оказывает на чиновников гипнотическое действие. Она — удел высшей власти, остальные цепенеют отчасти, надо признать, из соображений личной выгоды — ведь удобно, когда ничего не меняется.
Но возмутители спокойствия находятся. Уполномоченный по делам предпринимателей Борис Титов предложил Госдуме объявить амнистию бизнесменам, осужденным за экономические преступления. Амнистия — это не пересмотр дел амнистируемых, они как были судом названы преступниками, так ими и останутся. Это признание избыточной строгости наказания, акт гуманности. А чтобы проявить гуманизм, требуется политическое решение.
Но амнистия буксует. Сейчас, после того как Владимир Путин назвал проект «сырым», идет торг: на какие статьи УК амнистия, если она вообще состоится, распространится.
Любопытно задуматься, между кем и кем идет торг. С одной стороны — общественники от бизнеса, а кто с другой? Если амнистия состоится, она способна изменить соотношение сил внутри самой власти. Она будет означать, что Владимир Путин готов приструнить силовиков. Такое возможно, потому что хотя они и составляют важный и неотъемлемый компонент сегодняшней власти, но верховная власть заинтересована в том, чтобы периодически ставить их на место, которое те должны помнить и не зарываться.
Амнистия — способ решить эту задачу. Естественно, силовики ей противостоят. Удар по ним нанесет не только сам факт проведения амнистии. Амнистированные предприниматели не будут тихо зализывать раны, они наверняка будут бороться за возвращение бизнеса, который уже переделен при непосредственном участии силовиков и спецслужб. Можно прогнозировать, что амнистия проредит ряды не только нынешних заключенных, но впоследствии и самих правоохранителей, части из которых придется распрощаться со своей доходной службой.
Чрезвычайно важно и то, что амнистия может повлиять на судейский корпус. Она подтолкнет судей к самостоятельности, к отходу от практически безальтернативной сегодня поддержки обвинений, выдвигаемых следствием и прокуратурой.
Следы Суркова и Гуриева
Итак, инвестиционный климат надо улучшать. Сделать это можно, только решая политические задачи. А о чем говорит политическая практика?
Из недавно состоявшихся резонансных политических решений можно вспомнить отставку Владислава Суркова, которая тоже связана с инвестиционным климатом.
В мутной истории с отставкой отца концепции «суверенной демократии» есть две подлинные даты, сопоставление которых хранит некую тайну. Сурков утверждает, что заявление об отставке написал 26 апреля, сразу после совещания у президента Владимира Путина, где рассматривалось выполнение (а еще больше — невыполнение) правительством майских указов годичной давности, где сформулированы пути выполнения уже упомянутых предвыборных обещаний Путина.
Но известно, что 1 мая в качестве вице-премьера Сурков, уже написав, по его словам, прошение об отставке, выступил в Лондонской школе экономики с защитой «Сколково» и с критикой действий Следственного комитета РФ. Что это было?
Возможных объяснений два: или Сурков предполагал, что его отставку президент Путин не примет, или в силу каких-то весьма весомых причин он просто не мог не выступить в защиту «Сколково».
Для этой статьи важно, что в любом случае эффект от его выступления оказался совсем не тем, на какой он рассчитывал. Что бы ни двигало Сурковым, сухой остаток в том, что его последовавшая отставка укрепила позиции силовиков. То есть она обернулась ухудшением инвестиционного климата, который сегодня и так выталкивает капиталы из страны. И не только капиталы.
Отъезд Сергея Гуриева во Францию — еще одно знаковое событие. Гуриев не оппозиционер, вообще не политик, не предприниматель с внезапно прорезавшимися политическими амбициями. Он экономист с мировым именем, которое сделал себе сам, активист «открытого правительства», человек, о котором любой коллега по цеху отзывается с уважением.
Именно как признанный эксперт Гуриев принял участие в составлении доклада, который был подготовлен под эгидой Совета по правам человека при Президенте РФ. Темой доклада стал анализ приговора Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву по так называемому «второму делу ЮКОСа». Вывод однозначен: приговор должен быть пересмотрен.
Важно подчеркнуть: доклад был написан для президента Дмитрия Медведева, именно ему 28 декабря 2011 года Михаил Федотов, председатель президентского Совета по правам человека, и вручил 400-страничный документ, написанный группой экспертов, в которую наряду с другими российскими специалистами, а также экспертами из США, Германии и Голландии входил и Сергей Гуриев.
Что произошло с тех пор? В судьбе Ходорковского и Лебедева ничего, во всяком случае, в лучшую сторону, не изменилось, в России сменился президент, а для авторов доклада настала черная полоса.
В сентябре 2012 года у одного из членов экспертной группы — Михаила Субботина, и в его Центре правовых и экономических исследований прошли обыски. Следователи изъяли все компьютеры, в результате чего работа организации была парализована. Потом очередь дошла до Сергея Гуриева. С февраля 2013 года его стали вызывать на допросы в Следственный комитет. В апреле у него был проведен обыск. Гуриев не стал искушать судьбу и уехал во Францию. Возвращаться он не собирается до тех пор, пока не поймет, что в России ему не грозит уголовное преследование. «Я не сделал ничего плохого и не хочу жить в страхе», — написал он в письме, опубликованном в The New York Times.
Экспертное сообщество в России стало ниже на целую голову. И это тоже характеристика инвестиционного климата.
Перед Кремлем качели. Они уже пришли в движение, которое не принесет ни массированного притока новых инвестиций, ни новых перспектив. Петербургский экономический форум движение качелей может лишь закамуфлировать, но не изменить.
Как это ни парадоксально прозвучит, амнистия предпринимателей сегодня особенно актуальна. Нужны политические сигналы реального изменения инвестиционного климата. Без этого экономика останется на голодном пайке, что бы ни сулил Петербургский форум. Без этого силовики будут усиливать нажим на экономику, что они и делают, грозя ужесточением уголовного преследования не только физических, но уже и юридических лиц за бегство капиталов, а это точно приведет к падению интереса инвесторов к России.
Стоит вспомнить, как Владислав Сурков прокомментировал свою отставку: «Есть кое-какие планы — дозревает сюжет политической комедии на основе реальных событий». Желаю успеха уже не начинающему, а известному драматургу. Но если его отставка вполне может вписаться в жанр комедии положений, то российская экономика на перманентном допросе с пристрастием в кабинете следователя — образ совсем не из комедии.
