Середнячки набирают кредиты, чтобы купить авто, навороченную технику, оформить квартиру в ипотеку. Миллионеры, чтобы и дальше развивать свой бизнес.
Мы все сегодня живем в долг.
Перекредитовываемся, с легкостью подписываем новые займы…
Но почти никто не задумывается: случись что, расплачиваться по процентам придется нашим детям.
— С мужем мы были не расписаны, — предупреждает мой первый и вполне естественный вопрос Татьяна Волоцкая. — Поэтому все долги легли не на меня, гражданскую супругу, а на его единственного наследника, нашего общего сына.
На момент смерти папы Никите исполнилось 3 года.
56-летний бизнесмен Александр Старков умирал тяжело, от рака. Летом 2008 года в частной клинике под Мюнхеном. Четвертая стадия. Метастазы в легких, в головном мозге.
Все стены его одноместной палаты были занавешены Никиткиными рисунками, яркими, праздничными, так не гармонирующими с безнадежным белым фоном вокруг.
— Сейчас я думаю, хорошо, что сынишка был еще таким крохотным и не понимал, что происходит. Он поехал с нами в Германию и был там до последнего. Понимаете, я до самого конца не верила, что Саша умрет, а после начнется весь этот кошмар с невыплаченными кредитами, о которых я и знать не знала, — утверждает Татьяна.
Красивая история любви. Он — немолод, но состоятелен, был советником орловского губернатора Егора Строева, глава крупной компании в Звенигороде, возводил элитные высотки.
Татьяна моложе на 20 с лишним лет.
“Я чувствовала себя за ним как за каменной стеной”, — расхожая фраза, сколько женщин повторяют это как мантру?
Но мало кто из них задумывается, что при такой разнице в возрасте — почти наверняка — останется молодой вдовой.
Один на один с реальной жизнью. В которой большое состояние нередко оборачивается огромными проблемами.
— Саша находился в коме, когда начались эти странные звонки. Нужно было, чтобы он подписал какие-то бумаги, документы, я объясняла, что сейчас не время заниматься этим, что он не может, — продолжает Татьяна.
Ключи от квартиры, где деньги не лежат
Она говорит, что не лезла в дела мужа, не подозревала, что, уже будучи смертельно больным, перед последней поездкой в Мюнхен Александр под залог своего имущества взял кредит в банке.
— Все займы он оформил лично на себя, а не на компанию. Как потом оказалось, на тот момент он уже даже не был в составе учредителей своей собственной фирмы! — продолжает Татьяна. — По какой-то причине в 2006 г. он вышел из состава учредителей, мне он ничего по этому поводу не объяснял. Он меня оберегал. Говорил только, что все будет хорошо. Да и чужие банковские деньги он потратил не на себя, не на свое лечение (хотя лечился тоже в долг), а на свою фирму, в которой официально больше не числился, так он, как я теперь понимаю, закрывал дырки в зарплате рабочим, перекредитовывался… Но обо всем этом я узнала гораздо позже.
— Таня, вы говорите, что муж оберегал и заботился о вас — поэтому ни о чем не рассказывал, но чем в итоге обернулось его молчание?
— Саша был очень сильный человек. Он был уверен, что все обойдется и поэтому тянул до последнего, чтобы я не волновалась.
Всеми делами мужа в последнее время занималась его правая рука, генеральный директор, некая госпожа Музалевская.
По ее вроде бы протекции Александр Старков и выбрал банк, где смертельно больному человеку с легкостью подписали крупные займы.
Зачем он это сделал? Отдавал ли себе отчет в своих действиях, все-таки метастазы в головном мозге не шутка!
Почему не застраховал свою жизнь и здоровье? В конце концов, множество банков при оформлении большого кредита допускают эту процедуру.
— Я не знаю, — снова разводит руками Татьяна. — Саша полностью доверял своему партнеру по бизнесу, делал то, что она ему говорила. Чем он сам руководствовался? О чем думал? Я не знаю… — повторяет она еще раз. — Саша был жестким коммерсантом, и при этом, как мне кажется, он слепо верил коллегам, что они не предадут, не подставят. Я пыталась его в чем-то переубедить, но…
Чуть ли не на второй день после смерти Александра в ноябре 2008 года Татьяну начали осаждать кредиторы.
Будто бы специально караулили у дверей больничной палаты.
Принц или нищий?
Кредиторы уже знали — заемщик скончался. Так что к нему никаких претензий.
Все претензии — к трехлетнему наследнику.
— Оказалось, что имущество Саши, которое после него осталось, принадлежит аж трем разным банкам. Квартира в Кунцеве, дача в Завидове… Все-все-все. Незадолго до смерти Саша подписал бумагу, отступное, в счет погашения кредитного обязательства, одному из банков отошли дом и земля, о чем мы узнали намного позже. Никаких документов банк не показывал и ни на какой контакт с нами не шел. 30 ноября 2008 года этот банк отобрал нашу землю, в операции участвовала группа захвата в масках.
Три банка-кредитора заранее между собой перераспределили имущество маленького мальчика, каждый ворон работал “на своем поле” — никто никому не мешал, не нарушал правила игры. Все, типа, по-честному.
Одному — квартира. Другому — земля. Третьему — ну-у-у-у, что останется.
— Я пыталась решить что-то во внесудебном порядке, пролонгировать договоры… Нельзя же оставлять ребенка без средств к существованию?! Но меня никто не слушал, никакие доводы не помогали: “Брали деньги? Отдавайте!” Никто никого жалеть не обязан. И годами ждать расплаты по долгам не обязан. Эдак все начнут брать кредиты и умирать! Знаете, к нам немцы в больнице отнеслись лучше и жалостливее, чем свои, русские. Друзья Саши сразу куда-то испарились. А я сама сидела в прострации, мне было все равно, что и как происходит. Наверное, надо было не упускать время, бороться, доставать медицинские заключения, что Саша не осознавал себя, когда подписывал эти документы, но это было бы предательством по отношению к мужу! Заявить, что он ничего не соображал. Я так поступить не могла!
На квартиру в Кунцеве был наложен арест. Когда Таня с сыном вернулись из Германии, то увидели, что все сейфы дома опечатаны, что в квартире фактически прошел обыск, — все это, как говорит Татьяна, было сделано под руководством правой руки умершего мужа с привлечением управляющего домом.
В этой квартире Никита не был зарегистрирован, банки заблаговременно, прежде чем оформить ее в залог, попросили, чтобы детей “в обременении” не было — иначе может вмешаться опека.
Сейчас же опека формально вмешаться не может и даже главный “по детям”, Павел Астахов, не может — ведь по закону-то права ребенка не нарушаются!
В данном конкретном случае Никита не ребенок — он наследник.
Как разложила по полочкам Татьяне тот же генеральный директор мужа, им еще повезло — в худшем варианте Никита вообще оказался бы должен чуть ли не два миллиона долларов… Но какую-то часть займа якобы удалось погасить загородным домом и участком, которые муж переуступил одному из банков незадолго до смерти.
Так сумма кредита уменьшилась до 11 миллионов рублей.
Татьяна вчитывалась в документы и ничего не понимала. Ее Никитка, только научившийся ходить и еще даже не умеющий читать, действительно будет теперь расплачиваться за все.
Банкиры вовсе не монстры — они всего лишь возвращают свое.
Мы специально не называем эти банки, потому что это вовсе не уникальная и эксклюзивная ситуация, на их месте так поступил бы любой — добить лежачего, а если еще и несмышленого ребенка, который сам себя защитить не сможет…
— Иногда я думаю: зачем при жизни люди строят сказочные замки, которые рушатся потом в один миг? Лучше уделять больше времени близким, родным. Саша редко бывал дома, все время работал, обеспечивал нашу жизнь, лучше бы он радовался каждому мгновению, маленькому сыну, ведь все это так быстротечно, — в сердцах восклицает Татьяна.
Я говорю молодой женщине, что в данном конкретном случае ей не поможет даже газета: предание огласке ее печальной истории — это всего лишь попытка предупредить других. Жизнь — слишком хрупкая штука, чтобы, не задумываясь о будущем, навешивать на детей свои долги и свои проблемы.
— Когда мы забирали детские вещи из загородного дома, нам угрожали ружьем, все это происходило под четким руководством управляющего банком Петрова… На сегодняшний день банк пытается путем подкупа забрать у ребенка оставшуюся землю, с тем чтобы продать по более выгодной цене, и в достижении своих целей они не скупятся ни на что. Нас незаконно отключили от электроэнергии, вырубили кабель. Но банк готов предоставить в пользование отдельную линию от трансформатора, который они переоформили на себя, в обмен на десять соток земли, которую мы должны им подарить, в противном случае нам будет хуже.
Сегодня Никите Старкову уже целых шесть лет. Он с мамой все еще обороняется — на последних рубежах. Таня не скрывает от сына горькой правды, и мальчик обещает, что, когда вырастет, обязательно ее защитит… Ото всех злых дядей!
Ну а пока и Никулинский суд города Москвы, и Звенигородский городской суд вынесли однозначное решение — правы банки. Сын должен платить за отца.
Чисто юридически не подкопаешься.
Чисто по-человечески…
А кто в этой стране поступает по-человечески?
