“Россия — это очень интересный случай. Это уникальная страна — ваши жители чувствуют себя несчастными даже при достаточно высоком уровне жизни”, — говорит профессор Инглхарт. Группа ученых под его руководством вот уже 30 лет спрашивает людей по всему миру, насколько они счастливы, а также выясняет их социокультурные ценности. Этот проект под названием “Всемирное исследование ценностей” (World Values Survey — WVS) охватывает 95% человечества и уже принес новые знания о природе человека.
Так, выяснилась интересная вещь: счастье зависит от денег только в бедных странах. “Уже в странах уровня Португалии от роста экономики число счастливых людей не растет или растет очень медленно”, — говорит Инглхарт. Россия входит в число достаточно благополучных стран. Вот только счастья у нас — на уровне Нигерии.
Проклятое иго
Инглхарт считает, что это из-за краха СССР люди потеряли идеалы, а вместе с ними и веру в лучшее будущее. Однако он сам признает, что потеря эта случилась задолго до 1991 года — уже в 1981 году, проводя выборочное исследование в Тамбовской области, группа проекта WVS столкнулась с тем, что уровень счастья советского человека оказался чрезвычайно низок, что сопровождалось алкоголизмом и ранней смертностью мужчин.
Впрочем, возможно, первопричина лежит еще глубже. Дело в том, что замеры делаются на основе опросов, а наши люди, как заметил экономист Евгений Ясин, любят прибедняться. И привычка эта идет как бы не со времен татаро-монгольского ига, когда прикинуться более бедным и несчастным зачастую означало спасти жизнь и имущество. Иго закончилось, а выработанный тип отношений, когда у любого человека, за исключением царя — помазанника божьего, можно было отнять все, и жизнь, и кошелек, и имя, остался.
Правда, многие другие народы тоже имеют трагическое прошлое, но это не мешает им сегодня наслаждаться настоящим. Почему мы не можем этого делать, будет изучать открывающаяся на грант российского правительства лаборатория сравнительных социальных исследований под руководством Инглхарта.
А пока социологи ищут причину, есть смысл посмотреть на последствия нашего пессимизма с точки зрения экономики. Картина получается, простите за каламбур, пессимистическая.
Могу копать. Могу не копать
Когда благосостояние мало повышает уровень счастья, само зарабатывание денег просто не может приносить драйв. А раз так, то ради чего трудиться? “Работа не волк” и “От трудов праведных не наживешь палат каменных” — эти поговорки как нельзя лучше характеризуют причину низкой производительности труда в России. Труд просто не связывается с получением богатства, которое, в свою очередь, не связывается с получением удовольствия, ведь “не в деньгах счастье”. По большому счету труд невыгоден.
А раз так, то наилучшими стимулами становятся не “пряники” в виде карьеры, бонусов и профессионального признания, а страх перед начальством, штрафы и угроза увольнения. Излишне говорить о качестве работы из-под палки. Но стоит отметить, что еще одним результатом становится стремление работать, не сильно напрягаясь, пусть и за маленькую зарплату, а также чрезвычайно низкий уровень предпринимательской активности.
Crazy Russian!
“Сумасшедшие русские!” — восклицают иностранцы. И ничего одобрительного в этом нет. Мы со своей загадочной русской душой и вселенской тоской неадекватны не только как социальные особи, но и как потребители.
Вот что делает русский, заработав немного больше денег, чем обычно? Откладывает их на обеспеченную старость? Вкладывает в акции, чтобы заработать еще больше? Относит врачу, чтобы быть здоровым? Отдает детям на образование? Нет, он берет в долг еще денег и покупает максимально дорогой для себя автомобиль. Или телевизор. Или путевку на Бали в отель “все включено”, в том числе алкоголь. Есть и другой вариант, тоже крайний: деньги просто копятся “на черный день”, лежат на депозитах, где их “подъедает” инфляция. Общее у этих вариантов одно — наше потребительское поведение импульсивно, нерационально и спорадично.
Это давно поняли продавцы. Обратите внимание — у нас даже реклама построена на страхе. Скажите честно, в каком случае вы скорее совершите покупку: если вам скажут, что дадут скидку в 20%, или если припугнут, что уже завтра цена вырастет на 10%? Вот и пугают нас — то будущим подорожанием, то дефицитом, то тем, что “кто не купит, тот лох”. А мы и рады подтверждению своего пессимизма — и покупаем, покупаем… чтобы позже жаловаться на нехватку денег. Нужно ли говорить, что нереально высокая для такой экономики, как наша, потребительская инфляция — это в том числе результат и этой национальной особенности? При всех оговорках, касающихся низкой конкуренции, административных барьеров и проч., нельзя не признать, что “продают так дорого, потому что покупают так дорого”, как заметил один ритейлер.
Сбоку бантик
Между тем в нормальной рыночной экономике есть сектора, без которых она функционирует с перебоями. Это, к примеру, фондовый рынок. Рынок страховых услуг и негосударственного пенсионного обеспечения. У нас они существуют на положении “сбоку бантик” — вроде бы есть, но назвать эти рынки развитыми язык не повернется. Для их развития необходим достаточно широкий слой граждан, планирующих свое будущее, готовых ради него на некоторые материальные жертвы в течение длительного времени.
Но разве можно отложить на завтра то, что можно было потратить еще вчера, если в наступлении этого завтра есть большие сомнения? Сомнения есть и в отношении самих страховых компаний, пенсионных фондов и акций — большинство граждан твердо уверены, что их там обманут.
В результате экономика лишена отечественных “длинных денег” — да и иностранные инвестиции в таких условиях чаще спекулятивны и убегают при первом крике “Атас!”.
Можно ли с этим как-то бороться? Профессор Инглхарт уверен, что да. “Вам нужна демократия, — считает он. — Когда у человека есть свобода выбора, он чувствует себя хозяином своей судьбы, а это дает надежду на лучшее будущее”. По его мнению, ситуацию можно поменять быстро, за 2—3 года. Вот только как избавиться от пессимистичной мысли, что опять ничего не получится?
