Квадратный мяч
11 октября после уроков 11-летний мальчик гонял мяч со сверстниками на футбольном поле во дворе своей школы в Казани (Татарстан). В пылу игры он забрался на металлические футбольные ворота. Но они внезапно перевернулись и обрушились на ребенка. Удар перекладиной пришелся по голове. Итог — открытая черепно-мозговая травма, пятиклассник скончался. Следственные органы начали проверку по факту его гибели. И наверняка придут к выводу, что во всем виноваты директор школы с физкультурником.
Между тем трагедии такого рода происходят регулярно. А все потому, разъяснил “МК” президент саморегулируемой организации (отраслевого объединения производителей в сфере физической культуры и спорта “Промспорт”) Николай Быканов, что “конкурсов на закупку оборудования и инвентаря для наших образовательных учреждений проводятся тысячи — на миллиарды рублей, а качество закупаемой продукции определяется либо на глазок, либо так, чтобы тендер выиграл кто-то свой. Доходит до маразма — в одном конкурсе, помню, критерием для закупки футбольного мяча было записано: мяч не кожаный. И все, единственная категория! Выходит, каменный, деревянный, квадратный — любой мяч, только не кожаный! Ну полный бред!”
Хуже того. Участники муниципальных и государственных конкурсов, рассказал Быканов, “сталкиваются со страшными вещами. Например, объявляется конкурс с начальной ценой 100 млн., а выигрывает его компания, предложившая поставить спортивную продукцию за 20 млн.
Представляете себе качество этого товара? Что ж удивляться, что на уроках физкультуры дети постоянно травмируются и есть смертельные случаи? Большая их часть — следствие низкого качества спортивного оборудования и инвентаря: то ворота упадут на ребенка, то перекладина сломается. Тогда все начинают бегать и искать виновных. И находят: директора школы и учителя физкультуры — неспециалистов, которые о стандартах качества знают лишь в общих чертах, но за все отвечают”.
Если делать все по уму, “проверка спортивного оборудования и инвентаря на соответствие категориям качества должна проводиться специальными органами по сертификации. Но ФЗ-94, регламентирующий сегодня закупки, ее не предусматривает: в нем нет ни упоминаний о качестве товара, предлагаемого на конкурс, ни каким техническим условиям он должен соответствовать, ни как устанавливать критерии качества. В итоге каждый организатор конкурса выдумывает собственные требования качества, и главными, как правило, оказываются цена и откат”.
Выход один: в тендерную документацию, по мнению Быканова, “надо заложить стандарты качества, подтвержденные сертификатами, — ну не придумали пока более объективный критерий! (Кстати, разрабатывают стандарты и правила в своей отрасли в соответствии с федеральным законом №315 отраслевые саморегулируемые организации.) Кроме того, пора провести инвентаризацию и проверку безопасности спортивного оборудования и инвентаря школ с одновременным введением добровольной сертификации на соответствие стандартам качества, а по результатам — выдать заключения на дальнейшую эксплуатацию либо замену. И, наконец, надо создать реестр предприятий, выпускающих продукцию спортивной отрасли, чтобы отсечь от участия в государственных тендерах фирм-однодневок”.
Суп из колбасной палочки
По информации зампредседателя Общества защиты прав потребителей образовательных услуг Виктора Панина, ради победы на тендерах по организации школьного питания часть компаний-поставщиков занижают свои цены за счет закупок просроченных продуктов из госрезерва. Вышедшие в тираж припасы там периодически заменяют на свежие, а то, что состарились, распродают по дешевке.
Стоят такие продукты сущие гроши — дешевле только со свалки. Так что, если подсуетился, конкурентов можно не опасаться — победа в тендере, считай, в кармане. И детям везут еду “второй свежести”. А если у тех потом и возникнут проблемы со здоровьем, подчеркнул “МК” Панин, “в дебри никто не углубляется: все списывают на то, что дети просто не помыли руки. Ведь легче наказать повара или уволить уборщицу, чем ворошить этот муравейник”.
Взять хотя бы поставки молочной продукции в школы и детские сады Томска, рассказал “МК” председатель комитета по труду и социальной политике Томской областной Думы Игорь Чернышев: “Совсем недавно выиграла у нас конкурс компания, предложившая самые низкие цены. А в результате целая группа детсадов и школ получила просроченную молочную продукцию”. И таких случаев не счесть.
Причина, по мнению экспертов, проста. Переведя систему образования на тендерные закупки, ФЗ-94 фактически уравнял правила организации социального питания с самыми “крутыми” ресторанами. А ведь это, как говорил Остап Бендер, две большие разницы. Достаточно напомнить, что кормить детей — не главная, а, так сказать, побочная задача школы: оттого и директор по образованию не пищевик, а учитель. Но за все происходящее в школе отвечает он — вот и подписывает договоры, в которых мало что понимает.
Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной
Есть и другой важный момент. Социальное питание — в школе, детском саду, доме престарелых или больнице — оплачивает бюджет. Другими словами, это гарантированный и притом очень крупный заказ (к примеру, в Москве, где за счет бюджета питаются 88% детей, только на эти цели в прошлом году городская казна выделила 6,5 млрд. рублей, а в этом — более 8 млрд.). Это — огромный куш для поставщиков. А потому в борьбе за него все средства хороши. Вот и дают скидки на продукты, превышающие, по данным столичного департамента потребительского рынка и услуг, 30%. Понятно, что высокое качество продукта в этих случаях остается сугубо заявительным. Тем более что конкурс выигрывается на срок менее года и будет ли он продлен потом, не знает никто. Так что добывать суперпродукты, вкладываться в оборудование школьных пищеблоков или хотя бы поддерживать там элементарный порядок организации, выигравшей конкурс, не с руки: ее задача — по-быстрому освоить полученные деньги, а дальше будь что будет.
Федеральное законодательство, разъяснила “МК” замглавы столичного Департамента потребительского рынка и услуг Валентина Варфоломеева, “причесало под одну гребенку самый “крутой” бизнес и социальный общепит. Конкурсы на поставки питания в школы, детские сады и больницы те же, что на снабжение дорогих ресторанов. Но там-то у клиента есть выбор: в какой пойти, какие блюда заказать. А у ребенка выбора нет. И он стал заложником неразумной системы”. Между тем все должно быть по-другому, считает она: “Роспотребнадзор должен следить за качеством продуктов; Департамент потребительского рынка — заниматься школьными комбинатами, технологией и логистикой; а школа и Департамент образования — организовывать процесс питания и учить детей. И, конечно, осуществлять жесточайший контроль.
Лучше же всего ввести городской заказ на основные виды продовольствия для приготовления школьного питания: брать продукты только у проверенных, гарантированных поставщиков — а то сегодня они имеют право их закупать не только по ГОСТам, но и по техническим условиям, а это, мягко говоря, не самое высокое качество продуктов. Базовое предприятие должно готовить из этих продуктов пищу или полуфабрикаты, обеспечивать меню, разработанное специалистами Минздрава, соблюдать технологии и обеспечивать школы квалифицированными поварами. Школе же останется только организовать непосредственное питание детей. Ну и школа должна брать пробы пищи — брокераж. Другими словами, не отвечать за питание, а контролировать его!”.
Впрочем, что касается школьного питания, то лучше, по мнению Варфоломеевой, чтобы его регулировал “не конкурс, а субсидия на питание. Причем по реально накормленным детям. Тогда и злоупотреблений не станет, и каждый будет отвечать за свое дело и спрашивать с другого. Можно организовывать школьное питание и на конкурсной основе. Но обязательно с государственным регулированием. Да и сам конкурс должен быть другим. Во-первых, проводиться не чаще раза в 3 года (в Италии, например, контракты на организацию школьного питания вообще заключаются на 49 лет). Во-вторых, с правом досрочного расторжения договора в случае недобросовестности поставщика. В-третьих, основными критериями отбора кандидатов должны стать качество, безопасность, состояние материально-технической базы и подготовленность персонала. Снижение цены должно быть на последнем месте”.
Впрочем, то же можно сказать и о других сферах применения ФЗ-94 в системе образования. Например, когда дело доходит до ремонта.
Стройка века
Сколько нервов и сил кладут образованцы на тендеры по ремонту школ и вузов — бог весть. Взять хотя бы историю, рассказанную ректором МГУ им. Ломоносова Виктором Садовничим. В строгом соответствии с законом университет объявил тендер на ремонт своих зданий. Выиграла его, как водится, компания, предложившая самый дешевый проект. А когда она приступила к работам, выяснилось: рабочие не представляют себе, что такое электропроводка.
С ремонтом школ дело обстоит еще хуже. “Это — сезонные работы, которые надо выполнить всего за 2—3 месяца каникул, — разъяснил “МК” председатель Комитета по труду и социальной политике Томской областной Думы Игорь Чернышев. — Вести ремонт во время учебы строжайше запрещено законом, поэтому растягивать его нельзя. И это — колоссальная проблема. Больших строительных организаций у нас, например, нет. На рынок приходят шабашники: нахапают заказов и не успевают их выполнить. В итоге — срыв начала учебного года. И такие случаи не редкость”.
Школа перед таким недобросовестным поставщиком товаров и услуг совершенно беззащитна. “Правда, — разъяснила “МК” начальник отдела планирования и организации закупок товаров, выполнения работ и оказания услуг для МГУ Ольга Миронюк, — по ФЗ №94 заказчик прописывает в госконтракте условия к качеству услуг и товара. Но если поставщик в нарушение условий контракта делает некачественные поставки, бороться с ним очень сложно. Досрочное расторжение контракта по суду займет полгода и больше. А у заказчика, скажем, школы, этого полугода нет: учить или кормить детей надо прямо сейчас. Другая возможность — расторжение контракта по обоюдному согласию сторон. Но это означает, что участники тут же выходят в новый аукцион: новые контракты, новые поставки и — новые проблемы. Замкнутый цикл. Тем более что конкурс снова может выиграть все тот же недобросовестный поставщик”.
Правда, теоретически “компанию, не выполнившую контракт, можно внести в реестр недобросовестных поставщиков и тем самым на 2 года лишить права участвовать в конкурсах, — уточнила Миронюк. — Но ее директору ничто не мешает тут же создать новую компанию и снова выйти на рынок. Эту лазейку для недобросовестных исполнителей могло бы перекрыть положение, обязывающее участников тендера иметь хотя бы год стажа работы на рынке. Но никаких ограничений сейчас в законе нет. А потому участвовать в конкурсах могут любые компании, в том числе те, что появились только вчера и состоят из директора и бухгалтера — а то и в одном лице. Хорошо, если они умеют делать то, за что взялись. А бывает, что нет: выигрывают контракты, а дальше действуют по принципу “авось пронесет!”. С этим в той или иной степени сталкиваются все заказчики”.
Хотели как лучше
По единодушному мнению экспертов, в своем нынешнем виде ФЗ-94 не только не смягчает проблем, связанных с предоставлением учебным заведениям необходимых товаров и услуг, но всячески их усугубляет.
В теории, по словам Игоря Чернышева, “у нас всё, как всегда, выглядело красиво. А на практике не получается. ФЗ-94 не подходит школе. Этот закон — серьезный тормоз для школы. Ведь отказаться от недобросовестного поставщика практически невозможно, и школы вынуждены терпеть их до конца учебного года.
“Облегченная процедура участия в госзакупках принималась, чтобы защитить от коррупции добросовестных поставщиков, — напомнила Ольга Миронюк. — Однако в своем нынешнем виде она открывает широкий путь для недобросовестных. Поэтому, особенно когда речь идет о бюджетных деньгах, нужны хотя бы минимальные ограничения: государственные средства не должны подвергаться такому риску. Для участия компании в конкурсе, мне кажется, нужен хотя бы минимальный порог опыта: год работы с положительной репутацией. Кроме того, пора ввести то, что нам давно обещают законодатели: упрощенную процедуру расторжения контракта по суду, например, в течение 10 дней”.
