Дефицит экономической свободы
Когда-то, в начале первого срока президентства Владимира Путина, таким паролем была конкурентоспособность. В важнейших документах всячески подчеркивалось, что в России все должно стать конкурентоспособным — и экономика, и государство, и люди. Почти по Чехову — с его “в человеке все должно быть прекрасно”.
В те времена Андрей Илларионов уже был экономическим советником Владимира Путина, президент к нему еще прислушивался, и кремлевская молва приписывала именно Илларионову авторство этого пароля.
Слов нет, конкурентоспособность — это здорово. Но уже тогда, даже в теории, не говоря уже о практике, начался отход от главного в конкурентоспособности — связи с конкуренцией. Сделано это было не без изящества. На вопрос, какой показатель выражает конкурентоспособность экономики в целом, следовал немудрящий ответ: уровень ВВП. Чем он выше, тем экономика конкурентоспособнее. Отсюда и появился знаменитый курс на удвоение ВВП.
Действительно, рост ВВП, экономический вес страны отражает ее конкурентоспособность в мировой экономике. Но это очевидное упрощение. Простые ответы на сложные вопросы могут вместо прояснения ситуации запутать ее еще больше. Что и получилось в России: конкурентоспособность на узком углеводородном сегменте мирового рынка обернулась ростом монополизации во внутренней экономике. Удвоение ВВП — свершившийся факт, но разве больше стало в России экономической свободы, а это и есть развитие конкуренции?
Когда кончится “переходный период”?
Кто-то может отмахнуться: все это отвлеченные понятия, не имеющие никакого отношения к повседневной жизни. Ничуть не бывало. Нам постоянно твердят, что мы с рождения наших предков не такие, как все. В последнем интервью, данном за баранкой желтой “Лады-Калины” (которая, уже решено, станет музейным экспонатом), Владимир Путин подчеркивает: “У нас, по сути, экономика переходного периода, и эту экономику переходного периода обслуживает политическая система переходного периода, и, по мере того как у нас экономика будет становиться более зрелой, эффективной, нам, конечно, потребуются другие способы политического регулирования”.
Все в принципе верно, как и то, что вся наша жизнь — тоже переходный период. Вопрос в том, мы сокращаем переход от черного вчера в светлое завтра или, наоборот, наращиваем его? И это имеет самое прямое отношение и к политике, и к экономике. Где-то просто демократия, у нас же она суверенная (вероятно, от слова “суверен”), где-то развитие конкуренции вместе с конкурентоспособностью приводит к тому, что малый бизнес производит до половины того же ВВП, у нас же он и 10% не наскребает. Все взаимосвязано.
Развитие или отсутствие развития малого бизнеса — это показатель наличия конкуренции, экономической свободы в обществе, а она — часть общей свободы. Именно так: чем больше успешных малых предприятий, а к этому уж точно следует стремиться прямо сейчас, не дожидаясь, пока кто-то объявит окончание перехода, тем больше цивилизованных начал и в экономике, и в обществе. Если же к малому бизнесу чиновники относятся как к способу личного обогащения, не скрывая при этом чванливого презрения, то это показатель не сокращения, а увеличения того самого переходного периода.
Давайте спросим: почему в России есть и программа снижения административных барьеров в экономике, и нормативные документы, сокращающие административные проверки и вообще основания для вмешательства всякого рода чиновников в дела малого бизнеса, и даже целая программа развития конкуренции, однако к пока еще трудному выживанию, а отнюдь не пышному цветению малого бизнеса применима формула “из-под глыб”? Ответ неминуемо выведет нас на монопольную структуру всей экономики. И монополисты в ней не одни “Газпром” с банком “Россия” и “Ростехнологиями”, но прежде всего чиновник с его произволом и коррупцией.
“Кардиограмма” малого бизнеса
И все-таки переходный период может быть сокращен. 2 сентября президиум правительства рассматривал, как в России развивается конкуренция. По чиновничьей логике развитие малого бизнеса, вероятно, проходит по другой ведомости. Во всяком случае, конкретные проблемы малого бизнеса тогда же не рассматривались. Но, повторим, именно малый бизнес в первую очередь демонстрирует состояние конкуренции в экономике. Он в теме.
В подготовленных Минэкономразвития документах есть немало цифр, которые стоит внимательно рассмотреть. Министерство признает, что с конкуренцией в России неладно: сохраняется “высокая доля государственного сектора в экономике, существование барьеров входа на товарный рынок, выражающихся в административных и инфраструктурных ограничениях, наличие необоснованных государственных преференций, предоставляемых отдельным хозяйствующим субъектам”. Но в темном царстве не без луча света.
Во-первых, отмечается важная тенденция сокращения концентрации и централизации производства, она выражается в том, что если в 2005 году 10% ВВП создавалось 10 компаниями, в 2007 году —16, а в 2008 году — уже 25 хозяйствующими субъектами.
Во-вторых, по состоянию на начало 2009 года общее количество предприятий и организаций в Российской Федерации выросло на 2,1% по сравнению с 2008 годом и составило 4,77 млн. единиц. В частности, рост наблюдается в строительстве (увеличение по сравнению с 2008 годом на 18,3%), торговле автотранспортными средствами и их техническом обслуживании (на 10,8%), транспорте и связи (на 10,7%), управлении эксплуатацией жилого фонда (на 31,1%).
В-третьих, число субъектов малого предпринимательства возросло в 2009 году по сравнению с 2008 годом на 20%, а их оборот — на 19%.
Общая результирующая — конкуренция в России с трудом, но развивается. Хотя, конечно, переоценивать эти данные не стоит. Потому что последствия кризиса, а именно он в первую очередь приложил руку к описываемым изменениям, еще не определились полностью. Так, например, рост субъектов малого предпринимательства в значительной мере есть обратная сторона произошедшего роста безработицы, когда одной из форм ответа на этот рост была поддержка старта малых предприятий, дальше же все зависит от самих бывших безработных. Не исключено, что рост таких малых предприятий окажется временным. К тому же есть и прямые данные об устойчивой тенденции снижения с 2006 года числа предприятий в сфере обрабатывающих производств, в том числе в производстве машин и оборудования. Число таких предприятий уменьшилось с 479 тыс. в 2006 году до 411 тыс. единиц в 2009 году. Но все равно статистическая кардиограмма малого бизнеса показывает — жив курилка.
Когда-то бывший классик вывел универсальную формулу решения сложных задач. Вот она: надо уметь выделить то звено, потянув за которое, вытянешь всю цепь. Уверен, связка “развитие конкуренции — малый бизнес” и есть такое звено. Вытянуть же можно новую структуру российской экономики и ее долгожданную модернизацию, которая никак не сводится исключительно к компьютеризации и цифровым технологиям, к ней не пробиться, если не идти на социально-экономические инновации, одна из которых и есть развитие конкуренции.
