Наверное, схожие примеры есть и в России. Но если у нас они единичны, то в развитых странах — это не просто массовое явление, а уже давний социальный стереотип.
Наш стереотип другой. Советские пенсионеры тоже уступали качеством своей жизни американским или японским ровесникам. Но тогда хотя бы в уровнях доходов в обществе не было сегодняшней пропасти. А теперь есть и разрыв в доходах между 10% самых бедных и 10% самых богатых в России, заметно превышающий американский уровень, и откровенно нищенские пенсии, которые при этом остаются для целых социальных слоев едва ли не единственным денежным доходом в семье. Стереотип в том, что социальная несправедливость нарастает.
Что изменит увеличение пенсионного возраста? Во-первых, и для правительства именно этот аргумент решающий, снизится нагрузка федерального бюджета по покрытию дефицита Пенсионного фонда. Это арифметика. По статистике, мужчины проживают на пенсии 14 лет (это те, кто вообще доживает до 60 и уходит на пенсию), женщины — почти 24 года (после 55, когда начинают пенсию получать). Соответственно, увеличение пенсионного возраста на 5 лет для мужчин и на 8 лет для женщин освобождает Пенсионный фонд от выплат на 13 лет — солидная экономия.
Во-вторых, увеличатся пенсии. Но прорыва в безбедную старость никто не обещает. Рубеж уже назван — рост примерно на 1 тысячу рублей в год. Первый вице-премьер Антон Силуанов обещает, что это увеличение начнется уже со следующего года. Но пока что не исключено, что правительственный законопроект, дающий старт увеличению пенсионного возраста уже в 2019 году и закладывающий темп добавления этого возраста по году за год, в Думе будет несколько смягчен — за счет прежде всего удлинения срока переходного периода. Возьмем самый оптимистический вариант: на дворе 2024 год, средняя продолжительность жизни 78 лет, средний уровень пенсий 18–19 тысяч рублей. Больше, конечно, чем сейчас, но все равно совсем не предмет государственной гордости.
В-третьих, возникают проблемы сохранения работы людьми за 60 лет. Любопытно, что пока правительство никак не артикулирует наличие этой проблемы, ее остроту и тем более способы ее решения. Общий подход: само рассосется. Аргументы: уже сейчас почти половина людей пенсионного возраста продолжает работать. К тому же официальная безработица находится на низком уровне. И последнее: из-за демографической ситуации на рынке труда ожидается довольно слабый прилив новой рабочей силы.
На деле все, конечно, не так безоблачно. Да, примерно 50% потенциальных пенсионеров сегодня работают. Но придется работать гораздо большему числу пожилых людей. Да, в Москве, не особенно напрягаясь, можно найти работу дворником. Но ведь хочется оставаться в профессии! Тогда надо постараться — сделает вывод какой-нибудь читатель, для которого пенсия далека, как космос.
Приведу лишь один пример. Я набил в интернет-поисковике «как найти работу в 60 лет». И одной из первых ответных строк стал любопытный рассказ о поиске работы весьма искушенным соискателем, с 1993 года трижды с успехом обращавшимся в кадровые и хэдхантерские службы, специалиста в своей области (эксплуатация зданий), умелым пользователем компьютерной техники. Сухой остаток: «В общей сложности за 2,5 месяца напряженного поиска я отослал электронные письма более чем по 140 адресам, сходил на 38 интервью. Результат всей этой утомительной работы нулевой, места нигде не получил». Человек весьма постарался, но успеха не достиг. Причина — прежде всего возраст. Нет, конечно, с прямой дискриминацией он не столкнулся, работодатели умеют это скрыть, но там, где сумел преуспеть в 46 и 56 лет, в 60 потерпел фиаско. В конце концов работу по специальности он все-таки нашел. Но старым, еще докомпьютерным способом — по знакомству. Да и то на полгода.
История поучительна. Она иллюстрирует проблему, которую государство может частично решить только одним способом: настойчиво порекомендовав руководителям государственных же предприятий и организаций не увольнять сотрудников до достижения ими пенсионного возраста. На частный сектор тоже, понятно, можно повлиять, но с ним в любом случае сложнее.
Получается, что увеличение пенсионного возраста — одно из средств дальнейшего укрепления госсектора в нашей стране. Люди, приближающиеся к пенсионному возрасту (и чем он выше, тем больше), будут действовать, как вкладчики денег в банки, — предпочитать госсобственность. На пользу ли такой тренд нашей экономике?
Не собираюсь вдаваться в наполовину схоластическую дискуссию о сравнительной эффективности государственной и частной собственности в экономике. Обращусь к майским указам президента. Их цель, будь то в 2012 или 2018 годах, — повышение социально-экономической эффективности всего, что происходит в нашем обществе.
Еще в июне Алексей Кудрин, выполняя функции председателя Счетной палаты, подвел итоги выполнения майских указов, подписанных Владимиром Путиным 7 мая 2012 года. Они, увы, неутешительны. Например, доля инвестиций в ВВП в 2017 году составила 21,9% при планируемых 27%. Доля продукции высокотехнологичных и наукоемких отраслей экономики в ВВП должна была вырасти в 1,3 раза по сравнению с 2011 годом, однако она составила всего 21,7%. Все это стало основанием для серьезного отставания по такому ключевому показателю, как рост производительности труда. Кудрин подчеркнул, что с 2011 по 2016 год этот показатель увеличился всего на 3,8%, при этом в указах говорилось, что необходим рост в полтора раза.
В связи с этим зададимся вопросом: если задание президента по росту производительности труда откровенно провалено, при том что половина экономики контролируется государством, то улучшит ли ситуацию тот факт, что доля государства в экономике будет еще больше прирастать, в частности, за счет прилива пожилых занятых? Ответ отрицательный. И основание для такого ответа — не форма собственности, а тот факт, что люди за 60 просто не могут стать знаменосцами роста производительности труда из-за скорости обновления технологий, которая требует не столько опыта, сколько совершенно новых знаний и навыков.
Получается замкнутый круг. Пенсии у нас не растут так, как бы всем хотелось, из-за низкой производительности труда. Повышение пенсионного возраста — вынужденная и практически безальтернативная мера, позволяющая хоть как-то увеличить размер пенсий, иначе они будут и вовсе неприлично отличаться от далеко не заоблачных зарплат. Но повышение пенсионного возраста ставит проблему сохранения занятости для пожилых работников. Соответствующей новой динамике возраста выхода на пенсию системы адаптации пожилых занятых к скорости технологического обновления производства и всеобщей цифровизации пока нет. Обязать создавать такие системы можно госпредприятия. Или просто запретить им увольнять сотрудников до выхода на пенсию. Будущие пенсионеры, чтобы сохранить свои рабочие места, будут стремиться работать на госпредприятиях, где надежда доработать до пенсии выше. Новые старые занятые на госпредприятиях никак не ускорят рост производительности труда, но лицо нашей экономики во все большей мере определяет именно государство. Значит, задача повышения роста производительности труда становится все более сложной.
Какова альтернатива? Надежд на то, что частные предприятия станут первой скрипкой нашей экономики, и так было немного, а в условиях усиливающегося санкционного давления их и вовсе практически не осталось. Значит, и пенсионная система у нас нескоро приблизится к тем образцам, которые позволяют пенсионерам жить материально независимой, самостоятельной, полной и завидной для их российских коллег жизнью.
