И новый первый вице-премьер, он же старый министр финансов Антон Силуанов, и премьер Дмитрий Медведев, и президент Владимир Путин не упускают возможности публично заявить о том, что зависимость российской экономики от нефтяной иглы снизилась. Однако у этой независимости есть странность. Когда цены на нефть растут, российская экономика за ними откровенно не спешит. Когда цены на нефть падают, экономика становится куда отзывчивее и послушно снижается. И такая однобокая зависимость отмечается не со вчерашнего дня, она неизменно проявляется еще со времен, когда цены на нефть уверенно парили на высоте $100 за баррель.
С тех пор в российской экономике, увы, мало что изменилось. При всех резервных фондах и более взвешенном подходе к формированию бюджетных расходов собственно модель экономики существенных изменений так и не претерпела. Уверенным драйвером потребительский спрос так и не стал (падение реальных доходов населения лишь остановлено), а рост инвестиций пока скорее экзотика, чем реальный драйвер. Так что мотором в значительной мере остается нефть, а точнее, ее цена. Причем подъемная сила этого двигателя давно и основательно ослабела, что является еще одним доказательством неэффективности сохраняющейся экономической модели.
Примерно та же однобокая зависимость наблюдается между динамикой курса рубля и цены барреля. Здесь дело, конечно, не напрямую в макроэкономических драйверах, а в том, что кроме нефти остальные факторы играют против рубля.
Кто же входит в антирублевую коалицию? Его «противники» есть по обе стороны госграницы. Внутри страны растущую активность на валютном рынке, скупая доллары, демонстрирует Минфин, его покупки целенаправленно сглаживают для рубля позитив от роста нефтяных цен. ЦБ, в свою очередь, скорее всего, недолго будет держать на тормозе снижение своей ставки, а удешевление кредитов, выгодное их получателям, естественно, удешевляет и рубль. Для ЦБ решающим фактором может стать прогноз инфляции, которая, как считают в Банке России, в этом году точно не дотянется до 3% при неизменном «таргете» в 4%.
Извне рублю грозят новые санкции. Стоит напомнить, что именно новый сет американских санкций главным образом привел к тому, что, по оценке Банка России, в апреле по отношению к марту рубль снизился на 6,6%, притом что за тот же месяц цена нефти выросла на 7,8%. Однако, во-первых, новых масштабных санкций может и не быть. Во-вторых, если они будут ограничиваться отдельными физическими лицами, то это не слишком опасно для рубля.
Есть другая и тоже американская угроза. Рынки ждут большей активности ФРС в росте ставки, большинство аналитиков склоняются к тому, что таких подъемов в этом году будет четыре. А это значит, что растет привлекательность долларовых активов, соответственно, снижается «аппетит к риску», то есть капиталы предпочитают американский рынок более рискованным размещениям, в том числе и в российских бумагах. Все это минусы для рубля.
Однако пока все это слова. Так куда же деваются дополнительные нефтедоллары, почему их появление не приводит к адекватному росту курса рубля? Как быть с цифрами? Их привел в своем отчете о состоянии платежного баланса за первый квартал 2018 года Банк России. За январь—апрель активное сальдо текущего счета составило $41 млрд, покупки Минфина — $17,1 млрд, вывоз капитала частным сектором — $21 млрд. Цифры прекрасно объясняют, что рублю от пирога роста нефтяных цен практически ничего не досталось.
Что же касается вывоза капиталов, то это не криминальное бегство, а следствие все тех же санкций: российские компании вынуждены рефинансировать свои долги не за счет новых кредитов, доступ к которым преграждают санкции, а за счет экспортной выручки. А это, в свою очередь, означает, что экспортная выручка с самого начала не конвертируется в рубли, а оседает на счетах в зарубежных банках.
Есть и еще одно обстоятельство: компаниям-неэкспортерам весьма непросто получить заемные валютные средства за рубежом, в частности стать экспортером несырьевой продукции. Соответственно, если такая необходимость возникает, валютные кредиты предоставляют российские банки, но совсем на других, гораздо более обременительных условиях. И это удар уже не только по сегодняшнему рублю, но и по модернизации российской экономики, в том числе и по перспективам обновления существующей модели экономики.
Рубль становится политическим заложником.
