Что важнее: экономические интересы или идеологические ценности? В современном мире часто перевешивают первые, материализм берет свое. Именно на него ставит в своем политическом противостоянии с Западом Россия. Хотя для того, чтобы расчет оправдался, надо отвечать на экономические вызовы. России недостаточно предлагать Западу только нефть и трубный газ, у традиционных углеводородов крепнут конкуренты — сланцевые аналоги из США и развитие мировой индустрии сжиженного газа, их влияние на рынке растет. Но зато новая ситуация на нефтяном рынке позволила найти почву для сближения еще недавно едва ли не антагонистов — Москвы и Эр-Рияда. Потребовался их совместный ответ — и он последовал.
30 ноября 2016 года было заключено соглашение ОПЕК+. Крупнейшие нефтяные страны (за исключением США и Норвегии) решили координировать свою экспортную политику путем установления квот на добычу нефти. Ядром соглашения стали Россия и Саудовская Аравия. В октябре 2017 года состоялся исторический визит в Москву короля Саудовской Аравии Сальмана бен Абдель-Азиза Аль Сауда. Его итогом стало расширение политического, экономического и даже военно-технического сотрудничества двух стран.
Казалось бы, на этом «фронте» все складывается, соглашение ОПЕК+ продлено на 2018 год. Однако, похоже, «медовый месяц» в отношениях Москвы и Эр-Рияда заканчивается. Почему?
Все дело опять в экономике. Саудовская Аравия видит перемены на нефтяном рынке и делает выводы. Наследный принц Мухаммед бен Салман выдвинул программу модернизации страны и диверсификации ее экономики за счет развития не только ТЭКа, включая солнечную и даже атомную энергетику, но и прежде всего финансового сектора. На все нужны деньги. Казалось бы, для Саудовской Аравии это не проблема. Но период низких цен на нефть отразился и на ее финансовом положении. Королевство было вынуждено прибегнуть к внешним заимствованиям. Между тем для преобразований задуман Фонд общественных инвестиций объемом $230 млрд. Основных источников два — национализированные средства многочисленных членов королевской семьи, уличенных в коррупции, и размещение на рынке акций крупнейшей нефтяной компании Saudi Aramco.
Именно эти акции и являются камнем преткновения. Первоначально их IPO намечалось на 2018 год, теперь оно переносится на 2019 год и, по источникам в США, состоится не раньше апреля 2019 года. Если вообще состоится.
До последнего времени Саудовская Аравия пытается в качестве исходной позиции для вывода Saudi Aramco на рынок добиться оценки ее капитализации в $2 трлн, а с этим проблемы — прежде всего из-за недостаточной открытости компании и отсутствия ясности с ее ресурсной базой. $2 трлн — это не блажь и не только тяга к рекордным круглым цифрам. При такой капитализации размещение продаваемого пятипроцентного пакета акций должно принести не меньше $100 млрд, а они необходимы для наполнения Фонда общественных инвестиций.
Последняя информация состоит в том, что первый этап — так сказать, разбег — размещения акций Saudi Aramco может произойти на домашней саудовской бирже Tadawul. Таким образом можно избежать рисков, связанных с удовлетворением всех требований к открытости со стороны ведущих мировых бирж. Если «разбег» будет успешным, дальнейшее размещение может состояться в Нью-Йорке или Лондоне.
Все это увлекательно, но при чем здесь Россия? Еще как при чем. Ведь, чтобы реализовать цель по капитализации Saudi Aramco или, во всяком случае, получить за ее акции необходимые деньги, нужно добиться не просто высоких цен на нефть, но и обеспечить перспективу дальнейшего роста капитализации компании — именно в этом заинтересован в первую очередь инвестор. А значит, Саудовская Аравия будет настаивать на продлении соглашения ОПЕК+ и после 2018 года, чтобы поддержать цены на нефть.
Именно в этом контексте следует оценивать информацию о том, что Мониторинговый комитет, следящий за выполнением соглашения ОПЕК+, обсудил возможные варианты изменения расчетов целевого уровня коммерческих запасов нефти в мире. Именно на уровень этих запасов ориентируются страны-участницы соглашения, оценивая его результаты. Цель — добиться сбалансированности на рынке. Количественно, как договорились в ОПЕК+, она принимается за возвращение к уровню запасов, среднему за предыдущие пять лет. Мониторинговый комитет может предложить пересмотреть расчет, взяв за его базу средний уровень запасов не за 5, а за 7 лет. Агентство Bloomberg комментирует: такое увеличение «отсрочит достижение цели по снижению коммерческих запасов до нормальных уровней, потенциально это может потребовать от стран дольше сокращать добычу нефти».
А что же Россия? На днях министр энергетики Александр Новак заявил тому же агентству Bloomberg, что Россия может выйти из сделки по сокращению добычи нефти ОПЕК+ после восстановления баланса на рынке, а оно, по его оценке, произойдет во втором полугодии 2018 года.
Свою лепту внес и министр финансов Антон Силуанов. Он заявил, что его министерство намерено заложить в бюджет 2019 года цену нефти в $40 за баррель. По словам министра, это способ застраховаться от падения цены нефти. Минфин, конечно, будет рад и, если называть вещи своими именами, наверняка рассчитывает на цены выше $40, что позволит пополнить резервы и получить вожделенный профицитный бюджет, который с экономической точки зрения никак не оправдан и представляет собой минфиновский фетиш. Но сам маяк в $40 означает, что Россия готова выйти из соглашения ОПЕК+, именно такой сигнал получает рынок.
Игра, конечно, еще не сыграна. Без Владимира Путина вопрос об участии России в ОПЕК+ или выходе из соглашения решен не будет. Но пока складывается впечатление, что министры под флагом борьбы за здоровый бюджет или поддержки экономического роста, на котором негативно, уже по оценке Минэкономразвития, сказывается самоограничение в добыче нефти (при том, что когда этого самоограничения не было, факт низких цен на нефть, естественно, назывался тем же министерством одной из главных причин падения ВВП), фактически лоббируют интересы нефтяных компаний. Нефтедобытчики готовы дать бой за ниши на рынке, считая, что падение цен они переживут, а за интересы госбюджета не отвечают.
Соглашение ОПЕК+, конечно, не вечно. Но пока нет никакой страховки от повторения иррациональной гонки добычи нефти при ускоряющемся падении цен, что привело российскую экономику в кризис. Уроки должны быть извлечены.
