Начнем все-таки с общего. 2017-й был успешным и для нефтяников, и для газовиков. А особенно для российского федерального бюджета. Доходы России от экспорта нефти увеличились на 26,6% по сравнению с 2016 годом и составили $93,3 млрд при практически неизменном физическом объеме поставок. Экспорт газа принес в казну в 2017 году $38,1 млрд, он вырос за год на 22,1% при росте объема поставок на 5,7%.
На счету (не путать со счетчиком) у газа есть и рекорды. 7 февраля зампредправления «Газпрома» Александр Медведев встречался в Нью-Йорке с иностранными инвесторами и рассказал им о том, что его компания в 2017 году поставила в Европу 194,4 млрд кубометров газа — такого рубежа не достигала до этого ни РФ, ни СССР. Если в 2012 году на «Газпром» приходились 26% европейского рынка, то теперь 34,7%. Перспективы же до 2035 года в изложении Медведева и вовсе захватывающие: «Газпром» ожидает роста экспорта газа в Европу до 393–459 млрд кубов ежегодно.
Где шампанское?! А теперь можно отметить первое отличие. Нефть в этой паре ледокол. И если для выращивания нефтяных цен потребовалось беспрецедентное самоограничение ее добычи в масштабах ОПЕК+ (если там и есть планы расширения добычи до 2035 года, то их никто не оглашает), то это само по себе уже шанс расширения поставок газа.
Второе отличие посущественнее. Консалтинговая компания Poten & Partners в середине февраля опубликовала обзор мирового рынка газа. И подтвердила, что в классическом понимании такого рынка пока нет. Потому что отличительная особенность рынка — это четкий механизм формирования цен. Но если в любой момент можно назвать текущую мировую цену нефти той или иной популярной марки, определяемую на бирже, то этого никак не скажешь о цене газа.
Поставщики газа по понятным причинам предпочитают долгосрочные контракты с ценами, вытекающими из согласованных формул. Но эти формулы написаны вовсе не невидимой рукой рынка. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что современный тренд состоит в сокращении сроков контрактов. Причины как раз вполне рыночные: стремление покупателей расширить свободу маневра и обостряющаяся конкуренция поставщиков.
Краткосрочные контракты — это контракты, как правило, на поставки сжиженного природного газа (СПГ). В Poten & Partners рассмотрели, как формируются цены в 20 контрактах на поставки СПГ, и выяснили: в четырнадцати цены зависят от котировок Dated Brent. Три контракта были привязаны к котировкам газа, которые формируются на хабах Европы. Два контракта оказались «гибридными» — с привязкой к котировкам североморской смеси Brent и американского газа в Henry Hub. В одном контракте цены формировались в зависимости от JKM (Japan Korea Marker) — индекса для СПГ, поставляемого в Японию и Южную Корею. То есть можно говорить о локальных рынках газа, но не о мировом с единым ценообразованием.
Здесь, как это на первый взгляд ни покажется странным, можно обнаружить снова нечто общее между рынками нефти и газа. Это все большая роль новых технологий добычи доставки. У нефти это сланцевая добыча, у газа — все большая роль СПГ. Конечно, названные технологии не новые, но факт в том, что они все больше влияют на объемы поставок и, соответственно, на ценообразование. Заминки же, недавно отмечавшиеся в строительстве новых терминалов для СПГ, скорее всего, временные, связанные с недавним периодом сверхнизких цен на нефть, от которых, как от печки, танцуют газовые цены.
А отсюда, например, следует, что ставка исключительно на трубный газ может привести к недооценке конкурентов. И тогда рынок к 2035 году может выглядеть совсем не так, как его нарисовал инвесторам, привлекая их в газпромовские проекты, Александр Медведев. Весьма характерны в этом контексте переговоры между крупнейшей российской частной газовой компанией «Новатэк», которую к производству и экспорту СПГ подтолкнул законодательный запрет на экспорт природного газа, действующий в России и закрепляющий монопольные позиции «Газпрома» с его трубой, с саудовским нефтяным гигантом Saudi Aramco. Речь идет об участии в проекте «Арктик СПГ‑2».
Что «Новатэк» заинтересован в СПГ — понятно, но если в этом арктическом проекте примет участие Saudi Aramco, это значит, что она, не обладая трубой, ведущей в Европу, видит для себя возможности расширения позиций на любом локальном рынке газа через участие в проектах СПГ. А это расширяет перед экспортом сжиженного газа горизонты, прежде всего за счет появления нового мощного источника инвестиций.
В одном можно не сомневаться: Леонид Михельсон, главный акционер «Новатэка», останется в первых строчках российского списка Forbes.
