Глобализация как термин относительно молода. На самом же деле она существовала очень давно. Точнее, не «она», а «они». История на своих поворотных пунктах — это столкновения противостоящих глобализаций. Глобализация варваров победила Рим как глобальную империю и целую цивилизацию. Дальше были попытки, с одной стороны, возродить мировую по существовавшим меркам империю (самый яркий пример — Священная Римская империя), которые в конечном итоге потерпели неудачу под натиском глобального становления и развития национальных государств. Что, конечно, отражалось и в сфере идеологии: реформация разделила христианскую церковь (православие осталось в стороне от этого процесса).
В двадцатом веке друг другу противостояли уже три версии глобализации: демократическая, коммунистическая и фашистская. Уцелела демократическая. Но борьба, конечно, не закончилась. Во-первых, хотя Китай никогда никому не навязывал свой строй или традиции, его потрясающие достижения последней четверти двадцатого и начала нынешнего века позволяют говорить о примере китайской глобализации. Во-вторых, в рамках западной демократической глобализации сформировался центр силы — США, что стало вызовом демократическим принципам и является тлеющим конфликтом самой демократической глобализации.
Любопытно в этом контексте приземлиться на экономические темы, обсуждавшиеся в Давосе. Год назад главной звездой форума был председатель КНР Си Цзиньпин, выступивший в защиту свободы торговли и против протекционизма. И это при том, что на практике Китай активно практикует защиту своих рынков товаров и капиталов.
В этот раз в Давосе выступал (впервые за 18 лет) президент США. Дональд Трамп с самого начала позиционировался как протекционист и защитник американских рынков, его доклад с неприкрытом вызовом назывался «США прежде всего». И это при том, что именно США всегда были главным двигателем глобализации. В Давосе американский президент заявил: «Мир наблюдает восстановление сильной и процветающей Америки». А значит, «не было лучших времен, чтобы нанимать, строить, инвестировать и расти в США, Америка открыта для бизнеса, и мы конкурентоспособны снова». По сути, и Трамп, конечно, за глобализацию.
А что же Россия? Она пробовала найти свое место в рамках демократической глобализации. Но убедилась в том, что та в решении геополитических проблем ограниченно демократична. Россия с этим не согласилась. В свою очередь Москва решила использовать в геополитике тоже не исключительно демократические меры («зеленые человечки» в Крыму, российские добровольцы в Донбассе). Итог: новая «холодная война» и небывалая война санкций. Россия — яркое подтверждение того, что мир расколот, как констатировалось на Давосском форуме.
Перед Россией три варианта. Первый: поиск союзников, хотя бы тактических, среди «антиглобалистов». Но это прежде всего националистические силы. Бескомпромиссный национализм — это всегда обострение рисков, от бытовых до геополитических и просто военных. Можно считать европейскую толерантность признаком вырождения, но риски ставки на национализм не видеть нельзя.
Второй вариант — ориентация на Китай. Но и здесь, как в рамках демократической глобализации, на совершенно равноправное (за рамками деклараций и заявлений) сотрудничество рассчитывать не приходится. Как и на то, что Китай будет всегда на стороне России в ее конфликтах с Западом.
Третий вариант — «создавать общее будущее» со всеми странами, от которых зависят уже просматриваемые стандарты будущего, в первую очередь технологические. А это и страны Европы, и Китай, и США. Но для этого нужен новый внешнеполитический курс. Третий вариант самый трудоемкий, но зато обещающий лучшее будущее. Оно стоит усилий.
