Однако сейчас ситуация другая. ЦСР ограничился представлением плана реформ на следующий президентский срок только заказчику — Владимиру Путину. Вряд ли это была инициатива Алексея Кудрина, все-таки он еще по-прежнему глава Комитета гражданских инициатив, а что же это за гражданская инициатива, которая оказывается тайной для граждан? Так или иначе, столкнувшись с тем, что его предложения, по признанию самого Кудрина, сделанному агентству Bloomberg еще 1 июня этого года, не были встречены кремлевскими аплодисментами, он решил зайти с «ученой стороны», решив все-таки обнародовать если не весь, то важный компонент своего плана, пока тот не сгинул в жерновах усовершенствований.
В центре, естественно, бюджет. В статье Кудрина и Соколова «создание благоприятных условий для экономического роста» — одна из трех стоящих задач. Две другие — «восстановление кратко- и среднесрочной бюджетной сбалансированности и защищенности от рисков» и «обеспечение долгосрочной бюджетной устойчивости». Бюджетные задачи, кто бы сомневался, первоочередные.
Сбалансированность бюджета — это его приспособление к новой нефтяной реальности. Правительство эту задачу активно решает: расходы федерального бюджета на 2017–2019 годы должны быть сокращены на 13% в постоянных ценах, Резервный фонд объединен с ФНБ. Но в статье предлагается корректировка нового бюджетного правила: вместо $40 за баррель в качестве цены отсечения (доходы бюджета от более высоких цен сберегаются в Резервном фонде) — $45. Значит, сбалансированность бюджета достигается и более мягкой по сравнению с предлагаемой Минфином бюджетной политикой.
Долгосрочная бюджетная устойчивость — это устранение «последствий накопившихся структурных проблем». Или балансирование бюджета с учетом будущих изменений в доходах и расходах.
Кудрин и Соколов подчеркивают: современная экономическая наука относит к производительным (повышающим выпуск продукции) расходам бюджета «инвестиции в человеческий и физический капитал, а также расходы на фундаментальные исследования». К непроизводительным относятся «социальные расходы, которые с экономической точки зрения представляют собой перераспределение ресурсов между группами населения, не оказывающее значимого положительного воздействия на экономический рост, а также расходы на национальную оборону, правопорядок, частично на государственное управление».
В приведенных международных сравнениях выясняется, что Россия по доле в общих расходах консолидированного бюджета опережает и развитые, и развивающиеся страны в затратах на оборону, безопасность и правопорядок. И отстает — в расходах на образование и здравоохранение. Предлагаемый маневр направлен на выравнивание этих перекосов. При этом главное поле сокращений — военные расходы. Не только потому что они непроизводительные, здесь отрыв России самый значительный: по доле в расходах расширенного правительства 6% против 5% в развивающихся странах и 3,5% — в развитых. Доля военных расходов в ВВП в РФ — 2,5%, в развивающихся и развитых странах — на уровне 1,5%.
Что же касается производительных расходов, то предлагается на треть увеличить финансирование инфраструктурных и прежде всего транспортных проектов, расходы на образование — увеличить к 2024 году. На 0,8–1,0 п.п. ВВП по сравнению с текущим уровнем, бюджетные расходы на здравоохранение — на 0,7–0,8 п.п. ВВП.
Соответственно, госуправление должно от «неэффективной иерархической системы», сосредоточенной на решении текущих проблем в ручном режиме, перейти к решению стратегических проблем общества.
Какие выводы следуют из статьи?
Во-первых, предлагаемая экономическая модель отличается от существующей. Хотя статья не выходит за рамки бюджета, его «здоровьем» дело не ограничивается. Новая редакция бюджетного правила означает расширение госрасходов. В самих расходах предлагаются новые приоритеты — это и развитие человеческого капитала, и инфраструктурные проекты. В какой-то мере — это шаг навстречу «экономики роста» Бориса Титова. Что же касается сокращения военных расходов, то эта тема могла не встретить поддержки Кремля, где их текущее сокращение пока официально трактуется как временное, за которым последует новая волна перевооружений.
Во-вторых, за рамками предлагаемой модели роста экономики оказывается политика Банка России и арсенал его инструментов. Скорее всего, здесь принципиальных нововведений не предусматривается. Тогда эту часть плана ЦСР решено не светить, чтобы не играть на руку противникам ЦБ, а последних немало, и не только в предпринимательской среде.
В-третьих, тема госуправления, его эффективности лишь обозначена. Это, несомненно, самая политизированная часть программы. Здесь реформаторы вступили на поляну, за которую непосредственно отвечают президент и его администрация. К чему этот поход приведет, неясно. Так же, впрочем, как и конкретный маршрут, предлагаемый ЦСР. Зато ясно другое. Опыт российских реформ убеждает: если ограничиться исключительно экономической стороной преобразований, результат оказывается недостигнутым.
