Знаменитая поправка Джексона–Вэника к закону о торговле продержалась 38 лет, пережив СССР и все проблемы, связанные с ограничениями эмиграции, из-за чего она и была введена в 1975 году. Справедливости ради надо сказать, что в последние годы скандальная поправка ржавела «на запасном пути», так как регулярно приостанавливалась.
Мы все больше проникаемся духом новой холодной войны с «выравниванием» санкционной линии фронта. Но теперь, когда ясно, что санкции надолго, пора взвесить их «в граммах». Конечно, весы будут не аптечными: политика — не точная дисциплина, ее оценки редко блещут объективностью. К тому же есть последствия сиюминутные и долговременные, которые сегодня оценить гораздо сложнее, но не видеть их — безответственно.
Начнем с не главного. С оценки потерь Запада. Почему они не главные? Понятно, что чем выше уровень этих потерь, тем выше при прочих равных условиях вероятность отмены санкций. Но проблема в том, что санкции — это классика «примата политики». Над экономикой и даже над здравым смыслом. Мы исходим из того, что практически при любом раскладе санкции сохранятся. Поэтому главное — их влияние на Россию. Но цифры о потерях Запада все же приведем: на войне как на войне.
Эти цифры, кто бы сомневался, разные. В начале этого года австрийский Институт экономических исследований Wifo опубликовал исследование влияния антироссийских санкций и российских контрсакций на экономику стран Европейского союза. В 27 странах Евросоюза (почему-то кроме Хорватии) экономическое падение в 2015 году из-за войны санкций оценено в 17,6 млрд евро. Самые большие убытки понесла Германия (6 млрд евро и более 97 тыс. рабочих мест). Затем идут Франция (1,6 млрд евро) и Польша (1,3 млрд евро). Правда, Wifo делает важную оговорку: сокращение товарооборота между ЕС и РФ имело бы место и без санкций — об этом позаботилось падение цен на нефть и сокращение российской платежеспособности.
В апреле 2017 года появились другие цифры — их привел Идрис Джазаири, специальный докладчик Совета ООН по правам человека. У него получилось, что совокупные потери экономики Евросоюза, США и других стран, наложивших на Россию санкции, составили около $100 млрд (он считал за три года, исходя из $3,2 млрд в месяц). Результат подсчетов Wifo почти на 60% меньше, если годовую оценку австрийцев привести к трехгодичной базе в долларах. Стоят ли столько потери США и неевропейских стран, присоединившихся к санкциям, — большой вопрос. Тем более что, похоже, главным для Джазаири было даже не показать, что Россия потеряла вдвое меньше — ее потери он оценил за три года в $52–55 млрд (здесь стоит заметить, что все приведенные цифры прозвучали на пресс-конференции, проходившей в Москве), — а задать праведный, но риторический вопрос: «$100 млрд плюс $52–55 млрд — это примерно $150 млрд, это в три раза превышает ВВП Эфиопии; нельзя ли найти лучшее применение этим деньгам?»
Перейдем, однако, к главному блюду. Во что обходятся западные санкции России? Или негатив сглаживается импортозамещением?
Увы, нет. Доказательство — затухание быстрого роста сельского хозяйства, которое говорит о том, что на его развитие гораздо большее влияние по сравнению с контрсанкциями и запретами оказывает динамика курса рубля. Пока он рос, сельское хозяйство все равно испытывало давление со стороны импорта, пусть не из стран санкционного списка. Как только рубль снова начнет ощутимо слабеть, импорт отступит и сельское хозяйство снова наберет ход.
Потери от санкций налицо. Самое ощутимое проявление — низкая капитализация российских компаний. Приведу лишь один пример. Георгий Ващенко из ИК «Фридом Финанс» подсчитал: если Exxon Mobil оценивается рынком примерно в две своих балансовых стоимости, то «Газпром» — лишь в четверть своей. То есть по сравнению с Exxon Mobil он недооценен в восемь раз. Почему? «Газпром» нарастил экспорт в этом году почти на 20%. Все дело в геополитических рисках и все тех же санкциях. Часть из нового санкционного пакета США прямо направлена против «Газпрома».
Потери крупнейших российских компаний очевидны. А экономики в целом? Исследовательская компания Oxford Economics считает: «Последние санкции США могут уменьшить на 0,4 процентного пункта долгосрочный потенциальный темп роста экономики России, сохраняя их в течение следующего десятилетия на уровне менее 1%. Это будет в основном обусловлено увеличением затрат по займам и новыми санкциями в отношении передачи технологий, особенно в энергетическом секторе, что лишит экономику столь необходимых инвестиций». Близкую точку зрения представляет Алексей Кудрин. По его мнению, санкции (не только американские) снимают 0,5% ВВП в год. Если ВВП РФ в 2017 году составит, как ожидается, 81 трлн рублей, то по курсу 60 рублей за доллар санкционные потери оцениваются соответственно в $5,4 млрд — $6,7 млрд в год.
Сравнение этих цифр с 17,6 млрд евро еще далеко не значит, что счет в пользу России. Во-первых, вспомним оговорку о влиянии упавших нефтяных цен на торговый оборот между РФ и ЕС. Во-вторых, если Россия теряет 0,5% ВВП, то ЕС — менее 0,1% ВВП.
В-третьих, отдаленные последствия совершенно разные. Для ЕС это в худшем случае удорожание затрат на энергоресурсы, что будет стимулировать не только импорт сжиженного газа, в том числе и из США (на это в том числе направлены антироссийские американские санкции, в которых прямо указано, что они против «Северного потока-2»), но и развитие энергосберегающих технологий. Для России перспектива куда драматичнее. Алексей Кудрин говорит о ней так: «В ближайшие шесть-семь лет мы можем не заметить ухудшения в области производительности и развития технологий. Но в конечном итоге, поскольку другие будут расти быстрее, мы это увидим, но уже будет трудно что-то изменить».
Суть в том, что санкции, если санкционная война и дальше будет разгораться, а пока именно это и происходит, могут стоить нам будущего. Если результатом станет прохождение Россией точки невозврата, за которой наверстывание накопившегося научного и технологического отставания станет невозможным, это будет глобальный — в том числе и социальный, и геополитический — проигрыш, по сравнению с которым размахивание контрсанкциями — не более чем самоутешение.
Не допустить развития по такому сценарию можно, лишь реализуя программу модернизации. Которая будет эффективной при возобновлении связей с развитыми странами. Значит, надо как минимум не поощрять конфронтационные настроения, а переламывать их. Сначала — внутри страны, а потом — и во внешней политике. Это должно стать одной из центральных тем будущей президентской кампании.
