В самом деле, если деньги выделяются на те или иные цели раньше времени — это признак приоритетности этих целей: значит, их надо достигнуть в первую очередь.
Выделение же средств с опозданием, «по остаточному признаку» — убедительное свидетельство в пользу их незначимости для тех, кто принимает решения.
При этом власть Минфина, какой бы значимой она ни была и как бы она ни раздражала страдающих от неравномерного финансирования бюджетополучателей, ограничена приоритетами руководства правительства. Да, деньги выделяются Минфином, но они выделяются им только в соответствии с приоритетами политического руководства либерального клана, контролирующего всю социально-экономическую сферу России.
Декларации могут быть любыми (хотя Медведев и проявляет иной раз феноменальную искренность, демонстрируя реальное отношение либералов к народу России), но истинную систему ценностей и, соответственно, приоритетов показывают только дела. А дела — это динамика финансирования статей бюджета.
Годовые расходы профинансированы за январь–апрель, то есть за первую треть года, на 32%. С учетом инфляции и традиционного (хотя и неприемлемого с любой нормальной точки зрения) аврального финансирования второй половины декабря это нормально: по общему объему расходования средств Минфин соблюдает график.
А вот по отдельным статьям и даже разделам финансирования исполнение годового бюджета колеблется от нуля до более чем половины.
Поразительно, что главные приоритеты правительства не раскрываются.
Конечно, трудно себе представить, чтобы кто-то выступал против приоритетного финансирования таких направлений, как ядерно-оружейный комплекс (на треть года выделено 48,4% годовых расходов), заготовка и хранение донорской крови (45,0%), охрана семьи и детства (44,6%), высшее образование (44,4%), охрана природы (43,5%).
Однако абсолютным приоритетом правительства Медведева являются не эти статьи, а миграционная политика. За треть года это направление профинансировано на 55,0%! И было бы неплохо понять, на что направлены эти средства. На обеспечение безопасности России от наплыва инокультурных мигрантов, на обустройство беженцев с Украины, на нормализацию жизни поверивших властям и вернувшихся в Россию соотечественников? Или же на привлечение и обустройство представителей иных культур, подрывающих этноконфессиональный баланс нашего общества, разрушающих трудовой рынок нашей страны, обостряющих и без того тяжелую криминогенную и коррупциогенную, а сейчас уже и политическую ситуацию?
И та, и другая деятельность, насколько можно судить, властями трактуется одинаково. А либералы, насколько можно судить по публичным высказываниям и политическим действиям, решительно предпочитают второе первому.
Вторые по приоритетности статьи расходов — загадочные «другие вопросы» в ЖКХ и в охране окружающей среды (по 52,0%). В сфере ЖКХ они по плану составляют 22,5% общего объема расходов, а по исполнению — аж почти 60%.
С охраной окружающей среды еще круче: в годовом бюджете этого раздела «другие вопросы» составляют более 86%. Получается, что весь раздел, связанный с охраной окружающей среды, является неким камуфляжем для этих «других вопросов».
Существенным приоритетом правительства Медведева оказались и «прикладные научные исследования», но почему-то только в области культуры и кино (они за треть года получили 49,4% годового бюджета), а также социальной политики (42,4%). Спора нет, людоедская социальная (включая пенсионную) политика либералов нуждается в исследованиях (например, скольких россиян надо обмануть с пенсиями, чтобы сохранить построенный в России «налоговый рай для миллиардеров»), но вот такие же прикладные исследования в гарантированно более важной сфере безопасности и правоохраны профинансированы лишь на 16,1%.
Хотя, если вспомнить филиппики либералов против обороноспособности России (Кудрин, чтобы не финансировать ее повышение, даже ушел из правительства), понятно, что безопасность России и порядок в ней просто не могут быть их реальными, а не фиктивными приоритетами.
Поразительно, но среди «париев Медведева», которые финансируются значительно ниже среднего уровня, оказался и президент России: за треть года на его работу выделено лишь 21,6% годового бюджета. Хотя, с другой стороны, если либералы правительства вот уже более пяти лет совершенно открыто и полностью безнаказанно саботируют его майские указы, зачем с ним церемониться?
Ему еще стоит радоваться, что эти расходы не приравняли по уровню финансирования к Скорой помощи (получившей за треть года лишь 5,7% годового бюджета), или к удалению отходов и очистке сточных вод (которые, как и резервные фонды, не финансировались вообще), или к молодежи (которая получила лишь 3,8%), или к кино (4,1%), госрезерву (6,7%), дошкольному обучению (8,4%), или общему образованию (10,1%).
В бюджете есть целые разделы, недофинансирование которых превышает 10 процентных пунктов. Это физкультура и спорт (получившие за треть года лишь шестую часть годовых расходов, то есть половину необходимого), ЖКХ (получившее менее одной пятой части, в том числе коммунальное хозяйство — символические 1,6%) и здравоохранение. Хотя, судя по тому, что его финансирование составило лишь 20,9%, его, возможно, правильней было бы уже называть «здравозахоронением».
Национальная экономика в целом профинансирована лишь на 20,1%, в том числе дорожное хозяйство — менее чем на 12% (привет «Платону»!), водное хозяйство — на 15,6%, а воспроизводство материально-сырьевой базы — лишь на 18,4%.
Таким образом, бюджетные приоритеты либерального правительства, за небольшим исключением, вызывают подозрения либо в коррупции, либо в разрушительности — притом что многие важнейшие сферы, необходимые для нормальной жизни России, чудовищным образом недофинансируются.
Недофинансирование же президента Российской Федерации вызывает широкий спектр вопросов о реальном устройстве власти в нашей стране и действительном соотношении сил между либеральным кланом и человеком, более полутора десятилетий сохраняющим на ключевых должностях его представителей.
