За последнюю четверть века молочная промышленность, бывшая одной из крупнейших продовольственных отраслей во времена СССР, пережила серьезное падение. К моменту перехода России на рельсы рыночной экономики в нашей стране насчитывалось более 21 млн дойных коров. Однако за считаные годы это число снизилось почти в три раза — большая часть поголовья пошла под нож, сотни тысяч, если не миллионы животных погибли от голода и болезней. Хоть как-то положение нормализовалось к 2012—2013 годам, когда число молочных коров стало держаться на относительно стабильном уровне. Но к тому времени отрасль уже накрыла волна других проблем.
Диктат Минска
Впрочем, сокращение поголовья продолжается до сих пор, просто оно происходит не такими высокими темпами, как ранее. Только за прошлый год в России стало меньше почти на 160 тыс. буренок.
Это приводит к тому, что наша страна уже не может соревноваться в производстве молока со многими государствами, как это было 30–40 лет назад. В цифрах это выглядит весьма наглядно. Например, в США на одного человека приходится 250–260 кг молока и молочных продуктов в год. Примерно такую же статистику можно увидеть и в Центральной Европе — 230–270 кг. Абсолютными рекордсменами по потреблению «молочки» являются Швеция, Финляндия и Нидерланды — до 360 кг.
В России, по данным Центра изучения молочного рынка (ЦИМР), производится около 17 млн т сырого молока в год. Это примерно 117 кг на душу населения. В среднем получается, что одна среднестатистическая буренка закрывает потребности в молоке и его производных 32 наших сограждан. Можно только пожалеть бедное животное, работающее на износ.
В долгосрочной перспективе такая ситуация ничего хорошего российскому рынку не сулит. Дефицит молока ощущается уже сейчас. «Для удовлетворения медицинской нормы потребления (340 кг на человека в год) необходимо производить 52 млн т этого продукта — в три раза больше, чем сейчас», — замечает директор ЦИМР Михаил Мищенко.
Частично недостаток молока замещают поставки из зарубежных стран. В прошлом году Россия импортировала 6,4 млн т данной продукции. Крупнейшим внешним поставщиком, как и в былые годы, остается Белоруссия — более 95%. Чуть более 4% приходится на Казахстан. Незначительные доли рынка занимают Сербия, Уругвай и Азербайджан. По прогнозу ЦИМР, полностью отказаться от импортного молока наша страна сможет не ранее 2025 года. Но и тогда отечественные аграрии смогут производить только 26 млн тонн, что вдвое меньше медицинских норм потребления.
Кроме того, далеко России до самообеспечения и сухим молоком. Его в стране производят вдвое меньше, чем потребляется, то есть рынок на 50% состоит из импорта — тоже, к слову, в основной массе белорусского (до 90% поставок).
В связи с этим Минск оказывает огромное влияние на российский молочный рынок в целом. Доля поставок из соседней республики от общего объема импорта сливочного масла в нашу страну в 2016 году составила 82%, сыра — 87%, цельномолочной продукции — 99%.
Как отмечает представитель одного из столичных хладокомбинатов, многие участники рынка неоднократно заостряли на этом внимание и даже выступали за установление квот на импорт белорусского молока. Но это предложение отклонили, так как ожидаемая польза такого метода неоднозначна. «Стоило Россельхознадзору запретить в 2016 году ряду белорусских предприятий импортировать свою продукцию в Россию из-за нарушений технических и ветеринарных норм, как на рынке сливочного масла и сухого молока возник ажиотаж, ставший одной из причин взрывного роста цен на масло и другие производные молока. По некоторым позициям к концу прошлого года цены выросли на 30–40%», — рассказывает собеседник «МК».
Снимайте сливки с санкций
После введения нашей страной продовольственного эмбарго в отношении тех стран, которые объявили нам торговую войну, отечественные производители получили шанс заместить долю выпавших из товарной цепочки европейских сыров, масла и йогуртов. Однако импортозамещение в молочной отрасли провалилось. На полках по-прежнему можно увидеть изобилие продукции, сделанной из зарубежного сырья, причем, как показывают многочисленные проверки и инспекции, зачастую сомнительного качества.
Сенатор Ирина Грехт в феврале этого года заявила, что российская молочная отрасль не справляется с задачами импортозамещения. «Производство молока осталось провальным направлением. К примеру, нет речи об увеличении молочного стада, и каких-то кардинальных шагов не предвидится. Быстрый рост сельского хозяйства породил большое количество фальсифицированных продуктов», — отметила член Совета Федерации.
Отечественные молочники также жалуются на наводнение полок российских магазинов дешевым контрафактом, который лишает производителей возможности для честной конкуренции. По подсчетам Россельхознадзора, доля поддельных продуктов на рынке составляет 7–8%, однако независимые эксперты уверены, что она достигает 30%.
Главной причиной такого положения дел аналитики называют длительный спад доходов населения и, как следствие, рост потребительского спроса на продукцию с заменителями молочного жира — растительными маслами. Практически все отечественные производители отмечают резкое снижение продаж более дорогих молочных продуктов и увеличение спроса на низкобюджетные молокосодержащие аналоги. Другими словами, широкомасштабный фальсификат частично объясняется, с одной стороны, целенаправленной государственной политикой замещения импорта, с чем не смогли справиться отечественные аграрные хозяйства, с другой — обесцениванием национальной валюты и падением покупательной способности населения. Для снижения себестоимости и сокращения времени, которое занимает производственный процесс, производители применяют суррогатные, часто запрещенные и вредные для здоровья ингредиенты и не соблюдают технологических нормативов.
В связи с этим Минсельхоз даже предложил отказаться от ускоренного импортозамещения по ряду продовольственных продуктов, в том числе по молоку, и исключить его из целей государственной программы развития аграрно-промышленного комплекса на 2013–2020 годы.
Цены расти не устанут
Несмотря на значительный рост контрафактной продукции на нашем рынке, использование перерабатывающими комбинатами некачественных ингредиентов и другие ухищрения, цены на товары молочной группы продолжают расти. Причем опережающими по отношению к другим продуктам питания темпами.
В частности, за прошлый год стоимость стерилизованного молока стала выше почти на 8,5%, пастеризованного — на 7,5%. На 8% дороже стали продаваться творог и сметана, почти на 9% — сыры. Самый значительный рост в этой категории товаров показало сливочное масло, стоимость которого увеличилась более чем на 17%.
В 2017 году эта тенденция сохранилась. Только за январь–февраль цены на питьевое пастеризованное молоко выросли на 1,1%, на стерилизованное — на 1,5%, на сливочное масло — на 2,5%, на сыры — на 1,7%. Для сравнения, за тот же период цены на хлеб выросли всего на 0,5%, на колбасу — на 0,4–0,6%. Подсолнечное масло и вовсе подешевело на 0,8%.
В какой-то мере это объясняется внешними факторами, от которых страдает большинство сельскохозяйственных государств. Цены на мировом молочном рынке продолжают расти на фоне общего снижения производства молока в ключевых регионах-экспортерах. При этом цена на сырое молоко в России в сравнении с ценами в США, Новой Зеландии и странах Европы в пересчете на рубли остается самой высокой: она на 20,4% выше, чем на американский аналоговый сорт III класса, на 25,4% — чем на новозеландский стандарт Fonterra и на 25,7% — чем на европейские марки.
Между тем сами производители уверены, что цены на молоко в нашей стране еще чересчур низкие, поэтому не исключено, что сырое молоко продолжит дорожать. Оказывается, для наших аграрных хозяйств этот вид продукции является нерентабельным товаром. Они предлагают либо поднять цены, либо ждать поддержки со стороны государства.
Как утверждают представители отрасли, в российских реалиях производители вынуждены продавать молоко переработчикам по цене гораздо ниже той, по которой в итоге отпускается конечный продукт. По данным Счетной палаты, цепочка «производитель — переработчик — магазин» прибавляет к стоимости литра молока до 100–150% от изначальной цены товара. В реальных цифрах это выглядит так: при закупочной стоимости литра молока примерно 25 рублей розничные цены обработанного и готового к употреблению продукта могут составлять 60 рублей и выше. Это связано с тем, что производители не имеют возможности создавать собственные мощности по переработке, так как ориентированы в основном только на изготовление сырого молока. В силу обстоятельств переработчики, главным образом крупные холдинги, находятся в гораздо более выгодном положении и способны диктовать свои условия производителям.
Нельзя сказать, что власти не обращают внимания на молочную отрасль. В прошлом году объем поддержки этого сегмента по отдельным мероприятиям госпрограммы значительно вырос. На возмещение части прямых понесенных затрат на создание и модернизацию объектов животноводческих комплексов молочного направления, а также на приобретение техники и оборудования было выделено 6 млрд рублей, что более чем в 10 раз больше субсидий, утвержденных на данный вид господдержки в 2015 году, когда аграриями было освоено примерно 400 млн рублей.
Однако, как полагают эксперты, этого явно недостаточно. Для сравнения, в ЕС, молочная отрасль которого развита гораздо лучше, чем в России, в прошлом году на поддержку этого сектора было выделено более 500 млн евро, то есть 30 млрд рублей.
Проблема в том, что, по словам профильного эксперта Института конъюнктуры аграрного рынка Вадима Семикина, молочное животноводство — отрасль с долгим периодом окупаемости. «Главное, что нужно для ее развития, — это доступность дешевых кредитов. Однако в России предприятиям приходится брать длинные кредиты под огромные проценты — они доходят до 30% годовых. Программа льготного кредитования под 5%, которая разработана правительством и должна заработать в этом году, непрозрачна. Субсидий мало, и они жестко ограничены. Производитель вынужден сначала взять кредит под 12–15% и лишь потом подать государству заявление на возмещение затрат. Получит ли он его? Гарантий нет. Отрасли необходим ясный работающий механизм господдержки, условия которого не будут меняться по нескольку раз в год, как это происходит сейчас», — полагает Вадим Семикин.
Интервенция на грани риска
Еще одним инструментом поддержки отечественной отрасли обещают стать так называемые молочные интервенции. Они подразумевают закупку государством на свободном рынке сухого цельного и сухого обезжиренного молока, а также сливочного масла. Это, по мнению чиновников, может решить проблему сезонности производства в данном секторе. В летний период, в так называемый сезон «большого молока», производится больше сырого продукта, чем зимой, и цены падают, поскольку предложение превышает спрос. Зимой, когда наблюдается обратная ситуация, цены растут. Из-за колебаний производства закупочные цены на сырое молоко летом в среднем снижаются на 20–25%, зимой же, напротив, резко идут вверх.
Интервенции, если все пойдет по плану чиновников, позволят сократить объемы российского рынка в период «большого молока» примерно на 200 тыс. т, что снизит падение цен в это время. Зимой, когда дефицит будет покрываться из накопленных фондов, интервенции позволят не допустить ценовых скачков вверх.
Благодаря интервенциям производители, как полагают разработчики этой новации, смогут получить дополнительно около 3 млрд рублей. То есть на каждый рубль, вложенный государством в интервенции, производители сами дополнительно заработают 3 рубля.
Но существует опасность того, что для проведения интервенций необходимые средства будут переброшены с других проектов молочной отрасли. Велика вероятность, что произойдет перераспределение субсидий в виде дополнительных бонусов животноводам, которые будут поставлять молоко на перерабатывающие предприятия, которые в итоге опять же останутся в самом большом плюсе.
Кроме того, в мировой практике существует не так много примеров опыта возвращения на внутренний рынок молочной продукции из интервенционного фонда для последующей реализации, поэтому организация таких операций потребует немалых финансовых затрат.
В связи с этим, по мнению старшего аналитика «Альпари» Анны Бодровой, молочные интервенции могут сработать только при условии, если государство даст определенные гарантии частному капиталу и банкам, что станет сигналом к большей устойчивости сектора и росту его инвестиционной привлекательности. В ином случае чиновникам придется искать альтернативные, но наверняка не менее дорогостоящие способы спасти отечественный молочный рынок, а рядовым потребителям — соглашаться покупать импортный продукт или довольствоваться фальсификатами и суррогатами.
