Под «структурными реформами» каждый произносящий это словосочетание понимает что-то свое. Часто речь идет о совершенствовании рыночной структуры в узком смысле. Переход аудиторов под контроль ЦБ — это структурная реформа в рамках финансового рынка, предложение о страховании банковских счетов предприятий малого и среднего бизнеса — из того же почти бесконечного ряда. Таких структурных рыночных реформ не счесть. Но нас интересуют реформы иного масштаба.
«Структурные реформы» — это припев, который исполняют едва ли не все видные экономисты и думающие об экономике политики. Что характерно, это припев к совершенно разным песням. Чаще других мантра о «структурных реформах» слышится справа, и обычно без расшифровки. Слева эти слова оппонентов воспринимают как призыв к еще большему ограблению народа, сердцевиной этих реформ объявляется расширение платных услуг на месте еще памятных бесплатных, всеобщая «монетизация» считается их ориентиром. Но и слева предлагают масштабные реформы, которые их авторы вполне могли бы назвать «структурными», если бы не считали место уже занятым.
Что такое реформа ЦБ, по замыслам Сергея Глазьева или Бориса Титова (который по-прежнему считает свою Партию Роста почему-то правой), как не изменение структуры управления кредитно-денежным рынком с весьма глубокими последствиями для социально-экономического и политического развития страны? Такая реформа — это заявка на обновление целей движения. Движения не к развитию рыночных отношений в экономике и демократии в обществе, а к мудрому и мощному государству, которое определит цели и своими силами обеспечит их достижение; о демократии эти авторы развернуто не высказываются, но ее суверенная (от слова суверен) разновидность, думаю, их устроит вполне.
Цель развития должно, никто не спорит, задавать и формулировать именно государство, это и есть главная функция политических лидеров, правых или левых. Но политик балансирует между популизмом (он всегда за все хорошее, против всего плохого) и предложением пути решения стоящих проблем, который не гарантированно популярен. Возможно разделение труда: президент — национальный лидер, премьер — прокладчик реального курса. Но у нас не получается. Карусель преемничества спутала роли.
Результат плачевен. Ровно год назад Владимир Путин сделал заявление, начинавшееся словами: «Я не считаю наше правительство слабым». Дальше было сказано: «У нас не хватает так называемого целевого метода в работе министерств и ведомств. Все вязнет в текучке сегодняшнего дня, вместо того чтобы отслеживать цель. Вот этого точно не хватает». За год позитива не прибавилось. Зато критика правительства за отсутствие реальной стратегии набрала силу.
Возникло новое качество. Государственные институты теряют доверие граждан. Цели размыты. И слева, и справа слышны призывы к укреплению стратегического управления. Сергея Глазьева и Германа Грефа никак не назовешь единомышленниками, но они оба выступают за создание единого центра стратегического управления — экономикой, в лице нового Госплана, по Глазьеву, или всеми стратегическими реформами, по Грефу.
Так какие структурные реформы нужны России? Сегодняшнее состояние государственного управления — это тормоз и необходимых реформ, и развития экономики и общества.
Первая проблема — доверие. Доверие граждан к институтам государства и самим реформам. Алексей Кудрин на конференции в ВШЭ констатировал: «Любая программа, которая сегодня будет внесена, должна способствовать росту доверия к государственным институтам. С другой стороны, пока доверие не возникнет, в эту программу не будут верить». Налицо замкнутый круг: без реформ не будет доверия, без доверия реформы не станут успешными. С чего начинать?
Есть две возможности. Первая — новые кадры. Обновление происходит. Но, во-первых, есть изобилие фактов, когда на элитных руководящих должностях оказываются представители второго поколения «правящих династий», а это то состояние номенклатуры, которое точно не укрепляет доверия. Во-вторых, в обновлении кадров нужны более решительные, знаковые шаги.
Вторая возможность — выбор самой стартовой реформы. Критерий — она должна быть нацелена в том числе на укрепление доверия к государству. Это судебная реформа.
Знаю, есть возражения: она уже проведена. Могу ответить: и не раз. Но вот доверия к суду не прибавляется, а в демократическом обществе, которым мы должны являться по Конституции, именно независимый и беспристрастный суд — основа доверия тому, что защита от произвола (чиновника, начальника, преступника любой масти) есть.
Очень надеюсь, что конкретные шаги такой реформы будут изложены в предложениях ЦСР Алексея Кудрина. Ключевое звено — укрепление независимости суда, в том числе от опеки президентской администрации на высоком судебном уровне и местной исполнительной власти — на низовом и среднем. Также горячо надеюсь, что проведение судебной реформы будет поддержано и оппонентами Кудрина. Каждый гражданин России должен быть уверен в действенной и эффективной защите своих прав. Доверие — это капитал дальнейших реформ, в том числе меняющих структуру российской экономики.
