Модернизация бывает разная. В конце нулевых мы были свидетелями словесного запуска технологической модернизации (энергосберегающие лампы, «Сколково» и проч.). Сейчас ангажированная бюрократия пытается продавить институциональную модернизацию (политические изменения, реформа судебной системы и т.д.), одной из вех которой являются налоговые новации. России же нужна третья разновидность модернизации, о чем ниже.
Сначала кратко проанализируем инициативу Минфина «22 на 22», презентованную не где-нибудь, а на налоговой конференции РСПП. Дата и место были выбраны не случайно — негоже царские подарки вручать в подворотне. «Профсоюз олигархов» остался доволен: мало того что до 22% повысится ставка НДС, так еще страховые взносы снизятся с совокупных 30% от фонда оплаты труда до 22%.
Расшифруем налоговое послание.
Во-первых, Минфин и МЭР снова подтвердили свою дремучесть, приравняв налог или безвозмездный платеж для финансирования деятельности государства и страховой взнос или возмездное отчисление в страховые фонды с целью получения компенсации утраченного дохода при наступлении социальных рисков. Например, достижения пенсионного возраста, болезни или потери кормильца. В других странах министров за такую некомпетентность давно бы с треском уволили, но у нас все иначе — «это Россия, детка».
Во-вторых, в любом налоговом нововведении всегда торчат уши интересантов, в нашем случае — тех самых олигархов из РСПП, наживающихся на экспорте сырья. Как известно, при поставках продукции за рубеж бюджет обязан возместить НДС. Одно дело, когда казна возвращает 18% и совсем другое — когда 22%. Чувствуете разницу?
В-третьих, раз есть победители, должны быть и проигравшие. Лузерами станет 99,9% населения — и вот почему.
В бюджетах социальных фондов возникает новая пробоина величиной в 8 процентных пунктов от нынешней суммарной ставки страховых отчислений в 30%. Минфин утверждает, что сможет компенсировать пролом с помощью дополнительных взносов по НДС. Не уверен, что получится: НДС — налог с будущего, добавленную стоимость еще произвести надо, а это в условиях кризиса вопрос туманный: то ли сможем, то ли нет. К тому же значительную часть НДС придется вернуть тем самым сырьевым экспортерам. (Мысль о том, что природные ресурсы страны принадлежат народу, а наживаются единицы, вынесем за скобки.)
Далее. Страховые взносы, во всем мире считающиеся принудительно отчисляемой частью оплаты труда, будут меньше, но никто о повышении зарплат не заикается. Не для того олигархат и его представители в правительстве лоббируют изменения, рассказывая сказки, что сэкономленные деньги (тут можно начинать смеяться) пойдут на инвестиции, чтобы повысить крепостным доходы.
Но и это не все. Зарплаты не то что не вырастут, но, наоборот, снизятся. Дело в том, что вместе со снижением страховых отчислений все работающие станут участниками новой схемы «добровольных» пенсионных накоплений, по которой часть заработков (до 6%) будет отчисляться пенсионному администратору в лице Сбербанка. Дальше считайте сами.
Наконец, главное. С уменьшением ставки взносов снизятся поступления на индивидуальные пенсионные счета работников. Это значит, что при выходе на пенсию нам начислят сумму, на 27% меньшую по сравнению с той, что мы бы получали, если стали пенсионерами сегодня. Олигархам такой поворот по барабану, правительству — тоже, поскольку министры будут получать государственные пенсии, зависящие не от ПФР, а от бюджета.
И еще одна «радостная» весть: после 2018 года, когда фискальные преобразования станут явью, вопрос о повышении пенсионного возраста отпадет сам собой: денег в ПФР нет, а бизнесу надо помогать, так что все мы будем вынуждены не только потуже затянуть пояса, но и продолжать работать практически до гробовой доски.
Минутка демагогии. В нормальных странах считается, что экономика служит развитию государства и общества, а не наоборот. С таким же успехом впереди лошади можно поставить оборону с безопасностью или образование с культурой. Но у России всегда особый путь, потому более 140 млн человек населения будут рвать жилы, чтобы горстка предпринимателей ни в чем себе не отказывала.
Впрочем, анализ получился длинноватым, так что перейдем к третьему виду модернизации — социальным усовершенствованиям — и назовем их страшным сном олигархов.
Итак, по пунктам.
1. Введение прогрессивного НДФЛ.
Сегодня российское общество волнуют непомерные, на его взгляд, вознаграждения топ-менеджмента крупнейших компаний, прежде всего с госучастием. Хотя волновать должно не то, сколько заработал тот или иной имярек, а сколько он заплатил налогов.
Введение прогрессивной шкалы подоходного налога снизит неравенство доходов. Это как же надо ненавидеть собственный народ, чтобы отказывать наименее обеспеченным слоям занятого населения в дополнительных нескольких тысячах рублей, которые те не выведут в офшоры, а потратят на еду и одежду для себя, родителей и детей!
2. Восстановление налога на наследование (дарение).
Наш социум привычно пеняет на итоги несправедливой приватизации, но гонит прочь саму мысль о налогообложении наследования производственных активов, доставшихся нынешним собственникам нелегитимными способами.
До 2006 года наследство облагалось налогом по ставке от 3 до 40% в зависимости от налогооблагаемой базы и степени родства. Восстановление упраздненного прогрессивного налога уменьшит на этот раз не неравенство доходов, а имущественное неравенство.
За рубежом максимальная ставка прогрессивного налога на наследование (дарение) ныне составляет: в Германии — 30%, в Великобритании — 40%, в США — 55%, во Франции — 60%. И это в условиях значительно возросшего в последнее время неравенства на Западе! Всюду сформулирован необлагаемый минимум, позволяющий абсолютному большинству граждан либо не платить налог вовсе, либо уплачивать его по минимальным ставкам. К слову, верхняя ставка налога на наследство в США в период с 1932 по 1980 год составляла от 70 до 80%, а федерального подоходного налога — в среднем 81%. Во втором случае — без учета подоходного налога на уровне штатов, взимавшегося по ставке от 5 до 10%.
3. Прогрессивный налог на капитал.
Еще одним способом сглаживания имущественного неравенства может быть введение прогрессивного налога на капитал (налогообложение дивидендов, купонных выплат, процентов по большим вкладам, арендной платы за использование производственных активов) — мера, нашедшая свое применение во времена американской Великой депрессии. В России, учитывая грабительский характер приватизации, прогрессивный налог на капитал имеет для справедливости неменьшее значение, чем прогрессивный подоходный налог.
4. Все развитые национальные пенсионные системы выстраиваются на основе межпоколенческой солидарности: работающие содержат пожилых, а бюджетные дотации и индивидуальные пенсионные накопления служат вспомогательными элементами системы. Даже в самых благополучных по развитости пенсионных институтов государствах до двух третей пенсионеров полностью зависят от государственных пенсионных систем.
Ключевым элементом системы обязательного пенсионного страхования выступают страховые актуарные расчеты. Россия во избежание неминуемого бюджетно-пенсионного фиаско должна вернуться к этим принципам, даже если это будет связано с ростом ставок взносов. Взносы — не налоги и не благотворительность, а часть оплаты нашего труда.
Насколько существенными будут дополнительные затраты? По итогам 2016 года совокупная оплата труда составила 46,6% ВВП. Увеличение ставки пенсионных взносов на 2 п.п. добавит к себестоимости продукции порядка 0,9%, на 4 п.п. — менее 1,9%. Критичны ли вновь образующиеся расходы? Нет — бизнес включит их в себестоимость либо без линейного увеличения, либо с частичным приростом. В противном случае предпринимательское сообщество должно быть готово к будущему неизбежному повышению налогов, значительная часть которых пойдет на содержание граждан старших возрастов.
5. Конфискационная амнистия капиталов или, на выбор, пересмотр итогов приватизации.
Россия вскоре получит доступ к финансовым базам практически всех офшоров мира, и сокрытие доходов от налогов станет секретом Полишинеля. Новая амнистия капиталов должна преследовать цели как возвращения денег в Россию и их дополнительного налогообложения (такой подход частично реализован в Законе о контролируемых иностранных компаниях), так и национализации авуаров в случае умышленного сокрытия.
В 1990-е годы псевдорыночные реформы в России вместо позитивных перемен привели к крайне неблагоприятным последствиям, в частности, к категорическому неприятию итогов приватизации. В условиях государственного капитализма, насущной фазы развития нашей экономики, справедливой была бы конструкция, в которой права собственности на компании сырьевого сектора стали бы преимущественно государственными. В данном случае национализация должна быть возмездной, но по остаточной, а не рыночной стоимости некогда приватизированных предприятий.
Холодный пот от таких снов кое-кому из читателей обеспечен. Просыпайтесь, хозяева жизни, и возрадуйтесь — прислушайтесь, как птички за бронированным окном щебечут: «22», «22», «22»…
