Нашу страну можно с уверенностью назвать самой богатой державой в мире по запасам рыбы. Россию омывают 14 морей, у нас насчитывается более 2 млн озер и столько же рек. Ежегодно мы добываем до 4,5 млн тонн морепродуктов. Теоретически этого хватает: на каждого жителя приходится более 22 кг рыбы в год. С этой статистикой не поспорит ни один диетолог: именно столько рыбы нужно человеческому организму ежегодно.
Но проблемы в отрасли все равно остаются. Поэтому треска, которую мы едим, стоит втрое дороже, чем могла бы, а зарубежная красная икра, которой нас пичкают розничные сети, по качеству серьезно уступает отечественной, которая далеко не всегда поступает на прилавки магазинов.
Рыбу в России любят не меньше, чем мясо. Это удачное дополнение к обеденному гарниру, неплохая закуска к пиву и отличный ингредиент различных салатов. Кроме того, рыба полезна. Она легко усваивается, в ней множество необходимых человеку аминокислот, а рыбий жир отталкивает от стенок кровеносных сосудов вредный холестерин, препятствуя их засорению.
Однако, приходя за рыбкой в магазин, можно натолкнуться на заоблачные цены. Например, увидеть стоимость заурядной трески в замороженном виде под 450 рублей, а в свежем — под 900 рублей. Это же дороже самого свежего и отборного мяса! А ведь многие помнят, что в советские времена треска считалась одним из самых рядовых морепродуктов. Почему же в самой рыбной стране мира цены на нее теперь такие высокие, что она стала по карману далеко не каждому и фактически превратилась в деликатес?
Семга — друг, но истина — дороже
Самая популярная рыба в России — это бесспорно селедка, которой в год россияне поглощают до 400 тыс. тонн. На втором месте идет треска с объемом потребления в 300 тыс. тонн. Третье место занимает минтай, который из-за невысокой цены вплотную подобрался к другим призерам. За ними следуют тихоокеанские лососи — горбуша и кета.
Российские рыболовы в состоянии самостоятельно удовлетворять потребности страны в излюбленном и привычном населению продукте. Более того, если вся отечественная селедка идет на внутренний рынок, то до 60–70% от улова минтая наша страна даже экспортирует. Треска также в России преимущественно отечественная, хотя и существует небольшая доля импорта. Вылавливаемые в российских морях лосось, горбуша и кета вполне закрывают спрос внутреннего рынка. Хороший улов в 2016 году даже позволил эти сорта поставить на экспорт, хотя и в небольших объемах.
В целом, по данным Росстата и Минсельхоза, сейчас на внутреннем рынке России 78% рыбы — собственный продукт. Неофициальные данные ниже, но ненамного: независимые эксперты долю отечественного улова оценивают в 70%.
Причем эта доля в последние годы растет. Положительным фактором развития внутреннего рынка стал запрет, введенный нашей страной в отношении продукции ряда государств в ответ на западные санкции в 2014 году. До начала санкционного периода объем рыбного импорта в России достигал 1 млн тонн в год. В 2016 году этот показатель упал до 450 тыс. Россияне стали больше доверять отечественному продукту и с сомнением смотреть на зарубежные этикетки.
Однако в том, что касается ассортимента, не все так гладко. Под вопросом остается, например, любимая россиянами семга, импорт которой из ряда стран находится под санкциями. Полную потребность в этой рыбе именно в охлажденном виде, в котором многие привыкли подавать ее к столу, своими силами Россия закрыть не может.
Из 200 тыс. тонн охлажденной семги, потребляемых в нашей стране ежегодно, только 20 тыс. произведены отечественными предприятиями. «Российские компании начинают развивать производство семги. Но надо понимать, что это нельзя сделать за один день. Необходимо построить само хозяйство, вырастить рыбу, наладить инфраструктуру. На это требуются годы — не менее 5–6 лет», — отмечает эксперт рыбного рынка, экс-президент Всероссийской ассоциации рыбохозяйственных предприятий Александр Фомин.
Рак на безрыбье
Существуют любители и другой, более экзотической морепродукции. Эстеты, да и рядовые потребители, иной раз не против перекусить кальмарами и креветками. Чтобы удовлетворить их запросы, розничным сетям приходится обращаться к зарубежным рыболовам. Мощности российских рыболовецких хозяйств хватает на вылов всего 10 тыс. тонн креветки, тогда как потребность нашего населения — 50 тыс.
Ситуацию усугубляет тот факт, что ранее Россия импортировала креветку из Дании и Канады. По качеству эта креветка очень хорошая — высококачественная, экологически чистая. Но сейчас, когда эти страны находятся под санкциями, необходимые объемы приходится брать на рынках Азиатско-Тихоокеанского региона — в частности, во Вьетнаме и Таиланде. Это креветки «тигровые», «банановые»… Как утверждают отраслевые специалисты, хотя они и крупнее, но по качеству хуже, так как выращиваются в сомнительной аквакультуре, неясно в какой воде и на каких кормах. Так что есть их не рекомендуется. Кроме того, учитывая, что плечо доставки длиннее, то, соответственно, их стоимость выше.
Похожая ситуация со скумбрией. Эту рыбу горячего или холодного копчения россияне ежегодного потребляют до 250 тыс. тонн. А добывается в наших морях всего 100 тыс., поэтому пока скумбрия также останется преимущественно импортной.
Впрочем, вероятно, со временем в этом сегменте положение нормализуется так же, как и на рынке шпрот. Тот недостаток балтийских шпрот, который образовался после принятия санкций, сейчас восполняют крымские рыболовы, и российские потребители не замечают разницы.
Красная икра: деликатес или отходы?
А вот у красной икры — особое место на российском рынке морепродуктов. По отношению к ней не введены ограничения. Поэтому часть икры, которую мы едим, поступает к нам фактически по импорту. «Надо сказать, что традиционным продуктом и даже деликатесом красная икра считается только в славянских странах. В большинстве западных государств считается кощунством поедать будущее потомство, пусть даже рыбы», — отмечает Александр Фомин.
В России, Белоруссии и на Украине, напротив, красная икра считается символом достатка. Поэтому спрос на красную икру растет, и импортеры этим пользуются, увеличивая предложение. Только в нашей стране ежегодный объем рынка производства красной икры достигает 40 тыс. тонн. Практически вся она (до 95%) идет на внутренний рынок. Но считать ее по-настоящему российской нельзя. Около половины красной икры, представленной на нашем рынке, произведена из зарубежного продукта.
Причем между настоящей российской и псевдороссийской икрой много отличий. Стоит ли употреблять в пищу импортную икру — большой вопрос. До момента фасовки в банку зарубежные производители сначала икру морозят. Наши компании покупают мороженое сырье, перерабатывают его, засаливают и фасуют в банки. Качество этой икры хуже: у нее более нежная пленка, и икра попросту разваливается на бутерброде. Кроме того, сокращается срок хранения.
Конечно, отечественные производители стараются так же активно продвигать свой продукт, но магазины иной раз отказываются приобретать икру, произведенную дальневосточными рыбаками, так как их продукция дороже. Продавцы предпочитают брать более дешевую икру, произведенную из импортного замороженного сырья, чтобы получить большую прибыль. Такой подход широко используется, в частности, в центральных регионах России.
Впрочем, в ближайшее время ситуация может поменяться. Евразийский экономический союз, членом которого является Россия, принял технический регламент, который вступит в силу в сентябре 2018 года. В нем прописаны крайне жесткие требования к производству икры. Так, если продукт производен из мороженого сырья, то производитель будет обязан указать это на маркировке. А если сырье не удовлетворяет требованиям российских стандартов, то икра будет и вовсе изъята из розничного оборота.
Долгая дорога в «милях»
При всех положительных сдвигах в российской рыбной отрасли количество проблем все же остается немалым. В первую очередь это касается транспортировки и логистики. В России примерно 70% вылавливаемой рыбы (3 млн тонн) приходится на Дальний Восток. При этом большая часть населения проживает в европейской части страны. Соответственно, процесс доставки товаров от поставщиков сырья до потребителей долог, сложен и не до конца отлажен. Речь идет о несовершенной приемке рыбы в портах, нехватке мощностей по переработке и хранению, а также специализированных хабов по перегрузке на наземный транспорт — в железнодорожные составы.
В Советском Союзе эта проблема решалась так. Селедку, лососей и другие виды солили и развозили в бочках по всей стране. Так как срок хранения такого продукта продолжительный, было неважно, в каких вагонах рыба перевозится, в каких условиях хранится, насколько задерживается ее сдача…
Но население стало более разборчивым и зачастую не покупает рыбу, не узнав подробностей ее изготовления. «Чтобы потребители видели на этикетках привлекательные для покупки нюансы, производители обрабатывают рыбу вблизи от места вылова — на ближайшем берегу или даже на рыболовных судах. Потом рыбу замораживают и отправляют в Центральную Россию», — разъясняет старший аналитик «Альпари» Анна Бодрова.
Здесь и начинаются проблемы. Транспортные составы для перевозки рыбы, а особенно рефрижераторы, после СССР не обновлялись. Их также не хватает. «Пока рыба доедет до розничного магазина, она может быть разморожена и заморожена неоднократно. А на прилавке ее выдают за свежую. Фактически же мы покупаем кота в мешке», — рассуждает Анна Бодрова.
Кроме того, по словам экспертов, продавцы не брезгуют обыкновенной ценовой манипуляцией. Так, килограмм минтая оптом на Дальнем Востоке стоит 65 рублей. В столичном магазине в рознице его цена — 180–200 рублей. То есть сам производитель получает лишь 30% от цены сбыта, которая выросла втрое. В остальном мире картина обратная: 70% получает производитель, остальное — другие участники этой цепочки. «На российском же рынке конечная стоимость рыбы зачастую повышается необоснованно. Именно поэтому цена на обыкновенную треску в замороженном виде доходит до 450 рублей, а в якобы свежем — до 900 рублей», — полагает старший аналитик «Альпари».
Стабильности не хватает...
Еще одна проблема российского рыболовного хозяйства — отсутствие стабильного, долговременного налогообложения. Как утверждают участники рынка, этот сектор постоянно лихорадит различными законодательными новшествами, которые не всегда понятно, как трактовать.
Например, был принят закон, по которому для стимулирования судостроения у всех производителей рыбы будут забирать до 20% квот на вылов и выделять их в дальнейшем тем компаниям, которые будут вкладывать средства в строительство судов. Идея, несомненно, заслуживает внимания. Она позволит дать толчок развитию судостроительной отрасли.
«Понятно, что крупные компании, которые могут себе позволить инвестировать в строительство судов, в дальнейшем выиграют. Однако ряд предприятий, особенно малого и среднего бизнеса, может быть поставлен на грань выживания», — считает Александр Фомин.
Кроме того, сейчас готовится закон об увеличении в 6–7 раз налога на водные биоресурсы. Если он будет принят, есть риск, что производственники учтут его в себестоимости продукции, что приведет к росту розничных цен и сокращению спроса.
В итоге российскому рыбаку будет легче пройти необходимые процедуры и продавать свой улов на зарубежном рынке, нежели оставаться на внутренних площадках, где необходимо предоставлять множество дополнительных бумаг проверяющим органам.
Но при всех проблемах в последние три года в России наблюдается постоянный рост вылова рыбы. В ближайшие 2–3 года объем вылова, как полагают представители отрасли, может быть доведен до 5 млн тонн. Это более 30 кг на каждого россиянина в год.
«Не надо забывать, что год назад на Госсовете Владимир Путин дал ряд поручений, чтобы устранить неурядицы в отрасли. Решить вопросы с логистикой, финансированием этого процесса. Проблемы доступности рыбы для рядового потребителя шаг за шагом решаются. ФАС регулярно мониторит цены и вносит предложения, как их удержать хотя бы в размере инфляции. В дальнейшем, думаю, будут готовиться предложения, которые сделают российскую рыбу не только доступной для российского потребителя, но и конкурентоспособной по всему миру», — отмечает Александр Фомин.
