— Владимир Владимирович, каковы сильные и слабые стороны бюджета на 2017–2019 годы?
— К сожалению, цены на нефть по-прежнему формируют почти 40% бюджета. Однако радует, что в этом вопросе правительство придерживается консервативного прогноза. На все три года стоимость «черного золота» заложена на уровне $40 за баррель. Между тем не исключено, что цены на углеводороды будут подвержены очень серьезным колебаниям. Причина — приход к власти в США Дональда Трампа. А точнее, его стратегия по возврату рабочих мест в национальную экономику и снятие ограничений на разработку энергоресурсов, которых в США достаточно много. Причем речь идет не только о месторождениях, которые расположены в экологически неоднородных местах, таких как Арктика, но и в обычной легкодоступной части. Поэтому $40 за «бочку» — оптимальное решение.
Сильная сторона в том, что проект бюджета носит социальный характер. Социальная поддержка в 2017 году по сравнению с 2016 годом будет увеличена примерно на 450 млрд рублей, до 5 трлн рублей. Вторая важная составляющая бюджета, которая в силу внешнеполитических условий не подлежит пересмотру, — это расходы на оборону и безопасность. Они составляют около 5 трлн рублей. С одной стороны, это тяжелая ноша, но с другой — программа перевооружения завершится, и ее объемы значительно снизятся, поскольку Вооруженные силы будут насыщены новыми образцами вооружения и военной техники. Здесь очень важно для дальнейшего роста не наступить на старые грабли под названием «конверсия» — когда высокотехнологичные предприятия начинали производить примитивную продукцию. Необходима диверсификация оборонно-промышленного комплекса.
Увеличиваются также расходы на образование. В частности, в 2017 году — на 587 млрд рублей. Также незначительно, но все же вырастут межбюджетные трансферты. Однако, к сожалению, закредитованность региональных бюджетов сохраняется. Для ее устранения необходимо широко использовать механизм соглашений, при котором региональные бюджеты могли бы получать недорогие федеральные деньги, но с условием, что они не только не будут потом занимать средства в коммерческих банках, но и будут сокращать долговую нагрузку.
В проекте бюджета на ближайшую трехлетку также предусмотрено увеличение господдержки. В частности, в разделе «Национальная экономика» будет небольшой рост — порядка 150–200 млрд рублей, которые, безусловно, будут хорошо восприняты национальной экономикой. Однако для существенного развития этого все же недостаточно.
Кроме того, ожидается положительная динамика по снижению бюджетного дефицита. И к 2019 году он сократится до 1,2% ВВП, что составит примерно 1,14 трлн рублей. То есть по сравнению с 2016 годом дефицит уменьшится практически в три раза. Для этого предусмотрен целый комплекс мер. Правительство рассчитывает по-прежнему на Резервный фонд и на приватизацию государственного имущества и компаний. При этом есть понимание того, что на низком рынке жаль продавать самые «сладкие» активы. Правительство также и дальше будет искать комфортные возможности заимствования, как на внутреннем, так и на внешнем рынках. Хотя на внешнем сейчас мы сталкиваемся с ограничениями по недорогим и длинным деньгам.
— Согласно проекту бюджета, уже в 2017 году в России ожидается экономический рост. За счет чего он будет обеспечен?
— Проект бюджета-2017–2019 направлен на достижение макроэкономической стабильности. И темпы экономического роста, как прогнозируют Минэкономразвития и Минфин, могут выйти на уровень 1,5%. Однако я придерживаюсь более оптимистичных взглядов. Нам вполне по силам в 2018–2019 годах выйти на рост в 2–2,5%.
Прежде всего надежды возлагаются на промышленное производство, которое уже показывает рост. Не случайно проектом бюджета предусматривается увеличение государственной поддержки этой отрасли. Если в 2016 году на эти цели выделялось чуть более 2 трлн рублей, то в 2017–2018 годах произойдет увеличение на 150–200 млрд рублей. В настоящее время существует целый ряд государственных программ по развитию промышленности, которые реализуются с 2014 года. В частности, в авиастроении, судостроении, биотехнологиях, фармацевтике, электронной промышленности. Уже сейчас во многих промышленных сегментах наблюдается рост, а в тех, где есть сокращение, оно незначительное.
Причем здесь свою лепту внести санкции. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. До поры до времени целый ряд крупных европейских компаний комфортно себя чувствовали на нашем рынке и не очень торопились осуществлять серьезную локализацию на российской территории. Для оптимизации налоговых платежей они разворачивали либо минимальное производство, либо дилерские сети для продаж, гарантийного и постгарантийного обслуживания и продолжали «покуривать бамбук» на берегу Атлантического океана. Но санкции поставили перед ними дилемму: или они меняют свою линию поведения, или Россия разворачивается в сторону поставщиков из Юго-Восточной Азии, товары которых не уступают по качеству европейским. В частности, речь идет о товарах из Сингапура, Гонконга, Южной Кореи, частично Японии, а также Китая. Европейцам пришлось принять новые правила игры. За десятилетия они вложили немалые суммы в российский рынок, который являлся существенной составляющей их заказов. В результате вместо крупноузловой сборки или просто поставок мы стали получать прямые инвестиции в виде основного капитала и технологий.
Кроме того, произошел рывок в сельском хозяйстве. Причем не только в объемах, но и в качестве. Показывает хорошие результаты фармацевтика, где второй год подряд зафиксирована рост на уровне 10–11%.
— Что необходимо сделать государству, чтобы закрепить наметившуюся положительную динамику?
— В закреплении успеха очень важна роль законодательной власти. И речь идет даже не о деньгах, а о механизмах стимулирования. Например, на протяжении трех лет в сельхозмашиностроении действует субсидирование. Если отечественный аграрий приобретает российскую сельхозтехнику, то государство субсидирует ему 20% от этих затрат. И в то время, когда во всем мире, в том числе в европейских странах, произошло падение выпуска сельхозтехники, у нас был очень существенный рост.
Как показывает практика, многие сектора нашей экономики очень положительно реагируют на субсидии, протекционизм. Впрочем, в сельском хозяйстве остается пока нерешенной проблема латифундистов — тех, кто скупил сельскохозяйственные земли в надежде на благоприятные условия для их последующей перепродажи. То есть на протяжении многих лет земля не используется, не удобряется, что приводит к ее деградации. Поэтому реализация принятого закона «Об изъятии земель сельхозназначения», которые не используются, жизненно необходима для поддержки сельского хозяйства.
Что касается фармацевтики, то здесь Минпромторг применил нетривиальную схему под названием «третий лишний». Ее смысл таков: если на российском рынке какой-то фармпрепарат выпускают две отечественные компании, то зарубежной фирме дорога на рынок заказана. Если же только один отечественный производитель, то сколько угодно зарубежных компаний могут реализовывать этот препарат, формируя конкуренцию в интересах покупателей. Таким образом, наш производитель не сможет воспользоваться своим монопольным положением. При этом зарубежные компании, увидев, что велика вероятность того, что они могут потерять доступ на российский рынок, изо всех сил пытаются бежать по этой петлистой дорожке, чтобы опередить своих конкурентов и первым порвать финишную ленточку, став вторым производителем.
— Ну а с какими наиболее серьезными проблемами сталкиваются на этом пути отечественные компании?
— Существует очень серьезная проблема с доминированием, а порой и диктатом торговых сетей, которые сдерживают те положительные эффекты, которые могли бы быть в том же импортозамещении. Речь идет о грабительских поборах, которым подвергаются производители за полку в магазинах, за отсрочку по оплате и так далее. Например, потери нашей хлебопекарной отрасли ежегодно достигают нескольких миллиардов рублей. В этой связи считаю, что именно формирование бизнес-климата должно стать составной частью бюджетного процесса.
— Об улучшении бизнес-климата много говорится с высоких трибун. А как конкретно можно помочь тем же производителям хлеба, к примеру?
— Необходимо жестко ограничивать возможность сетей диктовать условия по возврату нереализованных хлебобулочных изделий. Такая мера должна стать лакмусовой бумагой общего подхода. Дело в том, что когда то или иное небольшое предприятие заходит на рынок как поставщик хлебобулочных изделий, оно подписывает кабальный договор, по которому обязуется полностью удовлетворять заявку сети. Причем даже в том случае, если будет на протяжении длительного времени существенный возврат нереализованной продукции. Например, сеть заказывает тонну, но 500 кг каждый день возвращает. Однако если предприятие поставит 600 кг, а сеть вернет 100 кг, то предприятию все равно придется выплатить штраф за 400 кг, потому что оно недопоставило товар. В результате производитель хлебобулочной продукции будет нести сумасшедшие потери. Объемы возврата достигают 15–25%, что наносит серьезный удар по возможности развиваться малому и среднему бизнесу. Кроме того, это прямые потери государства. Высококачественный продукт уходит фактически в никуда. Мы считаем необходимым ограничить пятью процентами возможность возврата сетей нереализованной хлебобулочной продукции. И это один из показательных примеров того, что регулировка бизнес-климата — важный процесс, который является также главным критерием для инвесторов. Причем как для российских, так и для зарубежных.
— Как в принципе у нас обстоит дело с инвестициями, без которых никакой рост невозможен?
— В проекте бюджета прогнозируется увеличение инвестиций в основной капитал. Причем в качестве инвестора будут выступать частные лица, а государство начнет сокращать вложения. Но такие ожидания мне представляются несколько сомнительными. Процентные ставки пока сохраняются на высоком уровне, платежеспособность и спрос низкие, что приводит к снижению рентабельности в предпринимательской деятельности. И у предприятий остается очень мало инвестиционных ресурсов.
Для них важна не только экономическая конъюнктура, но и гарантия того, что правила игры с точки зрения налогового администрирования не поменяются. И в этом вопросе необходимо использовать специальные инвестиционные контракты (СПИК), которые обладают двумя важными составляющими. Первая — так называемая «дедушкина оговорка». Согласно ей, как бы ни поменялось налоговое законодательство страны, для инвестора на весь срок контракта условия остаются теми же, при которых он вошел на рынок. Такая мера дает возможность бизнесмену достоверно просчитать экономическую модель. Вторая составляющая — ускоренная амортизация. Если все эти механизмы будут поддержаны финансово-экономическим блоком российского правительства и наполнены деньгами, то можно ожидать более динамичного роста.
В настоящее время правильнее, чтобы бюджет разрабатывался с учетом внутренних возможностей и внешнеэкономической конъюнктуры, в которой придется жить.
— И какой же будет внешнеполитическая конъюнктура и как она отразится на российской экономике?
— Безусловно, Дональд Трамп на посту президента США повлияет на глобальные экономические процессы. Речь идет, в частности, о создании Транстихоокеанского и Евроатлантического партнерства. Сосредоточение администрации США на внутренних проблемах приведет к тому, что у нас откроется окно возможностей и преференций по привлечению капитала с западных рынков. Произойдет падение европейских политиков, которые стали заложниками политического курса Барака Обамы.
То есть мы получим определенные возможности, которыми надо воспользоваться. Однако смена руководства США принесет определенные проблемы. Конъюнктура по энергоносителям вряд ли изменится в лучшую сторону. Впрочем, такие условия подтолкнут финансово-экономический блок российского правительства проводить более динамичную работу. Все предыдущие годы показывают, что министры руководствуются политикой «не навреди»: лучше мы не будем делать резких шагов, пусть нас пожурит президент за то, что мы не использовали какие-то возможности, чем рискнем и совершим ошибки. Другими словами, правительству сейчас проще идти по проторенной дорожке экономического развития. Однако невозможно сформировать собственную успешную траекторию по чужим лекалам — время сейчас другое и условия другие.
