Рынок все расставит по местам
Несколько лет назад британские экономисты предрекали, что к 2030-му году Соединенное Королевство экономически обгонит Германию. Тогда, впрочем, о Brexit не было речи, а не поменялась ли ситуация сейчас, после референдума о выходе Великобритании из ЕС?
«В темпах роста, возможно, Великобритания и обгонит ФРГ. Но есть и абсолютные величины, например, ВВП (по нему Германия пока опережает Великобританию, страны являются по этому показателю мощнейшими европейскими державами, занимая в мировых списках четвертое и пятое место соответственно. – «МК»). – отмечает руководитель Центра германских исследований Института Европы РАН Владислав БЕЛОВ. – Если британская экономика продолжит идти по пути реформ, снижая налоговую нагрузку и т. д., то рост вполне возможен. Заявка на преобразования есть, еще при прошлом главе правительства Кэмероне экономика была ориентирована на предоставление большей свободы для экономических субъектов, но вопрос в том, будет ли этот курс продолжен при новом премьере Терезе Мэй. Предпосылки для роста, безусловно есть».
Есть, в то же время, и опасения другого рода. В мае текущего года некоторыми западными специалистами были озвучены ужасающие для Германии цифры – якобы страна, после выхода Великобритании из ЕС, может к концу 2017-го года потерять порядка 45 млрд евро. Но, по мнению Владислава Белова, это некие алармистские прогнозы, связанные с тем, что выход Великобритании из Евросоюза якобы может лишить немецкие товары и услуги некоторых конкурентных преимуществ. «Я бы такой подход поставил под сомнение, поскольку известно, что продукция Германии конкурентноспособна, в первую очередь, с точки зрения качества, а не с точки зрения цены. – напоминает эксперт. – Даже при появлении неизбежных издержек, связанных с изменением тарифного регулирования поставок товаров и услуг в Великобританию из ФРГ и наоборот, не думаю, что речь будет идти о столь крупных суммах. Были подобные оценки ущерба для всего Евросоюза от Brexit, но пока я не видел ни одной модели, где бы четко обосновывалась величина тех или иных потерь. Есть другие, реальные риски, связанные с перемещением рабочей силы, с ростом необходимых затрат для немецких специалистов, работающих, предположим, в Великобритании, но я не вижу действительно значительных рисков для народно-хозяйственного комплекса».
Можно обратиться и к примеру нашей страны, где для немецкого экспорта были существенные минусы, отмечает Владислав Белов: «Тем не менее, промышленность Германии сумела без проблем компенсировать их за счет других рынков. Такой же ход событий вероятен и в случае с Великобританией: если будут некие действительно убывающие сегменты на британском рынке, немецкая экономика относительно быстро заполнит эти бреши поставками в другие регионы. На сегодня даже перемещение определенных промышленных или финансовых центров – на теме чего часто спекулируют, предрекая, что из Лондона уйдет часть финансовых потоков, – не представляет серьезной угрозы. Рынок на то и рынок, есть международное распределение труда, которое позволяет экономическим субъектам оперативно компенсировать минусы в одним местах плюсами в других».
«Проблемы я не вижу, экономика Великобритании остается открытой и даже появление дополнительных регуляторов, платежей едва ли кардинальным образом изменят товарные потоки в Евросоюз и из него», – заключает эксперт.
Общеизвестно, что Лондон – один из главных мировых финансовых центров. Выход Великобритании из такой мощной структуры как ЕС, по мнению некоторых, может пошатнуть позиции британской столицы в этом плане. В качестве альтернатив Лондону часто называется, например, Франкфурт-на-Майне в ФРГ. Действительно ли столица Соединенного Королевства лишится прежнего статуса в мире финансов?
«Не думаю, что это произойдет, – считает наш собеседник. – Скорее всего, Лондон сохранит свою ведущую роль. Какая-то часть евросоюзовских компаний, возможно, переведет свои финансовые потоки с лондонской биржи во Франкфурт-на-Майне, но едва ли это станет большим приобретением для Франкфурта и значительной потерей для Лондона. Система регулирования в Евросоюзе существенно уступает той, что есть в Лондоне, и вряд ли общеевропейский и национальные регуляторы смогут существенно повысить конкурентноспособность континентальных финансовых центров. Не секрет, как долго Франкфуртская биржа пытается соединиться с Нью-Йоркской биржей, это показательный факт».
SWOT-анализ, а не «супергосударство»
В конце июня 2015 года в Праге, на встрече Вышеградской четверки (Венгрия, Польша, Словакия и Чехия) Франция и Германия представили свой план реформирования Евросоюза, подразумевающий «глубокую интеграцию» в ЕС его членов. Некоторые СМИ восприняли эти намерения как стремление создать единое европейское «супергосударство»: с общей армией, общим уголовным кодексом, общей валютой (не только в рамках еврозоны) – в ответ на выход Великобритании из ЕС. Однако, государства «четверки» отвергли этот план. «Скорая и безоглядная интеграция была бы бессмысленным ответом на то, что произошло в Великобритании», – заявил, в частности, чешский министр иностранных дел Любомир Заоралек.По его словам, суть интеграционных процессов, предлагаемых ведущими державами ЕС, не была должным образом разъяснена общественности.
«Многие отечественные СМИ неверно интерпретировали предложенный Берлином и Парижем план как стремление к созданию некоего единого супергосударства. – отмечает Владислав Белов. – Не об этом же была речь, а именно о необходимости опоры на то лучшее, что уже есть в Евросоюзе – фактически, это SWOT-анализ для выявления имеющихся сильных, слабых сторон, предоставленных шансов и потенциальных возможностей и угроз. Не случайно и канцлер Германии Ангела Меркель смягчила тональность, говоря о будущем ЕС, и немецкий министр финансов Вольфганг Шойбле аккуратнее высказывается... Приходит понимание, что сейчас надо не раскачивать, а наоборот укреплять имеющуюся сложную конструкцию».
Объективно выход Великобритании из Евросоюза усиливает позиции Германии в ЕС, считает наш собеседник: «Я бы обозначил это как «новый германский вопрос», который состоит в том, насколько ФРГ готова к новой роли, как она с нею справиться и хочет ли она ее. Все-таки раньше мы имели дело не просто со связкой Германия-Франция, но с треугольником Берлин-Париж-Лондон, Великобритания имела свою существенную роль, несмотря на некоторые причиняемые ею неудобства. Не будем забывать и о других членах Евросоюза, среди которых так же есть мощные экономики. И поэтому Германия и Франция заявляют о готовности по-прежнему быть лидерами. Не по навязыванию каких-то собственных воззрений, а по обсуждению конкретных мер. В связи с Brexit открываются хорошие перспективы для того, чтобы вновь критически посмотреть на Маастрихтский договор, на Лиссабонское соглашение, на сложившуюся Бюрократическую – именно с большой буквы, – структуру. Есть что менять, поэтому Brexit – встряска».
Популизм против расчетов
В Берлине неоднократно заявляли, что готовы подписать особое соглашение с Великобританией, вышедшей из ЕС – как с ассоциативным членом Союза. «Это, безусловно, одна из возможных моделей отношений. – считает Владислав БЕЛОВ. – Была в свое время и Европейская ассоциация свободной торговли, и сейчас возможны различные варианты выстраивания взаимосвязей. В этом заинтересована и Великобритания, неоднократно подчеркивавшая, что критика в адрес Евросоюза касалась, в основном, проблем миграции. И если Лондон захочет добиться отдельного соглашения, то вполне вероятно подписание своеобразного аналога TTP (Транстихоокеанское партнёрство – преференциальное торговое соглашение между двенадцатью странами Азиатско-Тихоокеанского региона – «МК») со странами ЕС. Общий знаменатель здесь вполне может быть найден, хотя, конечно, с потерей тех преимуществ, которые сейчас есть у Великобритании в рамках единого рынка».
Потеря этих преимуществ – не единственная в своем роде. Неоднократно звучали слова о том, что сторонники Brexit, увлекшись популистской риторикой, не были до конца готовы к своему успеху и, как следствие, все риски не просчитали. «Речь идет о решении гордых 17 миллионов британских подданных, с которыми 16 миллионов не согласились, не будем об этом забывать. – напоминает эксперт. – Поэтому Мэй и заявляет о намерении продемонстрировать пример уважительного отношения к демократическому волеизъявлению части населения государства. Звучит популистки? Да. Но такова политика, в которой Лондон, по-видимому, не просчитал до конца плюсы и минусы Brexit; и процессы реальных обсуждений и расчетов сейчас только начинаются. Не случайно тот же Джонсон сразу после референдума спрятался, что называется, в кусты. Потому что речь была о выражении британцами недовольства тем, как Евросоюз относится к их позиции относительно миграционной проблемы. Все высказывания вроде «Мы больше платим, чем получаем!» были на уровне общих рассуждений. Сейчас придется ощутить на себе последствия».
И, конечно же, не стоит забывать, что значительная часть голосовавших за общее с ЕС будущее — молодые люди, в то время как среди сторонников Brexit больше представителей старшего возраста.
«Мэй сама является политиком в возрасте и должна понимать, что молодежь, те, кто придет ей на смену, голосовали за Евросоюз. – отмечает в этой связи наш собеседник. – И об этом надо думать, ведь никто не просчитывал, как сложится ситуация в будущей, с приходом этого поколения во власть – особенно, если Великобритания столкнется с необходимостью «затягивания поясов». Так же как не было расчетов при приеме новых членов в Евросоюз в 2004-м году (тогда в ЕС вошли Венгрия, Кипр, Латвия, Литва, Мальта, Польша, Словакия, Словения, Чехия и Эстония – «МК») – есть политическая воля, значит можно вступать. Так же и сейчас — есть популистское волеизъявление населения... Неслучайно премьер-министр Нидерландов Марк Рютте по следам прошедшего в его стране референдума (об утверждении Соглашения об ассоциации Украины и ЕС состоялся в Нидерландах, состоялся 6 апреля 2016, большинство граждан высказались против договора с Киевом – «МК») сказал, что подобные голосования стоило бы запретить – с точки зрения обязательности исполнения в рамках международно-правовых соглашений. Я не юрист, но, на мой взгляд, должны быть некие кворумы, квоты».
