О двух бедах — дураках и дорогах — помнят все. Но российская экономика не первый десяток лет задает одни и те же вопросы: как обеспечить диверсификацию, откуда возьмутся необходимые инвестиции, что для этого следует изменить в экономической политике? Сдвигов, увы, немного. А те, что есть, не радуют. Главная подвижка, собственно, такая: среди тех, кто пытается на поставленные вопросы ответить, определились враждующие лагеря политиков и экспертов. Дальше многое разворачивается по принципу «свой — чужой». Ярлыки, намеренная, едва ли не всеобщая политизированность — еще одна наша беда, производная, впрочем, от тех самых дураков. Это не новость.
А вокруг нового хоть отбавляй. Экономика демонстрирует неповиновение. Одних регулировщиков она, с их же деятельной помощью, загнала, как голод и жадность отца Федора из «12 стульев», на голые вершины. Правда, не Кавказских гор, а отрицательных процентных ставок. На Западе прекрасно понимают, что сверхмягкая денежная политика спровоцировала кризис долговых пузырей 2008 года, но с тех пор в деятельности самих регулировщиков принципиально ничего не изменилось. Значит, новые пузыри надуваются. Вместо Lehman Brothers может схлопнуться что-то еще. В кандидатах недостатка нет, это уже не только отдельные банки или компании, а целые государства или даже союзы государств.
Многих отечественных претендентов в регулировщики экономический кризис довел до обострения приступов фантомной боли по руке Госплана, Госснаба и Госбанка.
Факт в том, что регулировщики ни там, ни здесь не нашли адекватных инструментов для изменившейся экономики.
Ее новое качество — именно в способе взаимодействия как с теми, кто все безуспешнее пытается ее регулировать, так и с теми, ради кого она и существует. Речь не о владельцах банков и компаний, а о потребителях тех самых товаров и услуг.
Мы живем в век информационных технологий. Они всепроникающи. Информация не просто товар или сервис, это наш способ существования. Сам способ организации обмена информацией становится тем, что меняет нашу жизнь, а компании, которые занимают ключевые позиции в работе с информацией, самые востребованные и дорогие.
Новые вызовы относятся не к одной экономике. Сначала несостоявшийся Grexit, потом шокировавший многих Brexit ставят вопрос о том, как обеспечить принятие эффективных политических решений в современных условиях.
Кто у кого заложник: политик у избирателей, которых зовут на плебисцит, или избиратели, которыми манипулируют, у политиков?
Вопрос можно крутить по-разному. Суть одна: к демократии всегда есть претензии. Немногие политики найдут в себе силы повторить слова Черчилля, сказанные им, когда послевоенные выборы в Великобритании отстранили его — одного из признанных победителей — от власти. «Только великий народ мог так голосовать», — вот отзыв Черчилля.
Сегодня, как это не раз бывало в истории, растет число недовольных «неэффективностью» демократии. В нашей стране подобное недовольство имеет традиционную почву. Парадокс, но мы приближаемся к ленинскому тезису о том, что нам пора перерасти «буржуазную демократию». Мы ее и «переросли». КПСС в конечном итоге по Конституции Советского Союза стала руководящей и направляющей силой. Ее монополия и привела СССР к краху.
Что происходит теперь? Герман Греф, а вместе с ним и Эльвира Набиуллина, яркие и, пожалуй, самые эффективные топ-менеджеры нашей экономики, в еще вполне благополучном 2012 году на Петербургском международном экономическом форуме нашли друг друга в технократической критике неэффективной демократии. Греф тогда выдал формулу: «Демократия — это словесный мусор двадцатого века».
Что вместо демократии станет руководящим и направляющим? Греф, как известно, со страстью неофита верит в цифровые технологии. Заменят ли они «неэффективную» демократию?
Надеюсь, нет. Уроки истории цифровые технологии точно не заменят. А из них следует: демократия лучше бюрократии, какой бы просвещенной та себя ни считала.
Пассаж о демократии — не отступление на свободную тему. В экономике ее меньше, чем в политике, но раз речь идет о поисках эффективных ответов на экономические вызовы, а ответить должна политика, то вопрос о демократии так же уместен, как и о цифровых технологиях.
Можно мечтать о государстве как о единой мегасистеме (единой корпорации) и выстраивать цифровые модели со сложными и претендующими на эффективность системами прямых и обратных связей. Но вопрос старый: кто принимает решения?
Можно с новейшими технологиями строить модель под самый современный госплан. Но тогда получается, что прежний советский опыт не выдержал испытания временем, потому что якобы опередил это самое время. Зато теперь на базе самых современных технологий его можно воспроизвести и рассчитывать на успех.
Не убеждает. Сами новые технологии растут из другого корня. Да, конечно, Силиконовой долины не было бы, если бы не заказы Пентагона. Но суть цифровых революций — это ответы на запросы рядового потребителя, включение каждого из нас в новый информационный мир.
Информационные технологии, с точки зрения потребителя их услуг, — это не замена, а дополнительная опора демократии. Звучит, возможно, нелепо, особенно если отдавать себе отчет, что именно цифровые технологии посадили всех нас под колпак Большого брата. Но жизнь, как когда-то говорили, диалектична. Повсеместный контроль — такая же реальность, как и доступ к той информации, которой до этого у нас никогда не было. Роз без шипов не бывает.
Вернемся в экономику. Первая ступень новой системы регулирования экономики — это политика ликвидации экономической и финансовой неграмотности.
Здесь все ясно. Посыл: экономика — не для бюджета и не для государства. Она для граждан.
Вторая ступень — поддержка (административная, налоговая, консультационная) любых законных экономических начинаний граждан. От онлайн-работы на нескольких работодателей до снятия излишних запретов на «незаконное предпринимательство» и, конечно, поддержка малого и среднего бизнеса, особенно на уровне стартапов.
При этом государству стоит озаботиться своей весьма подмоченной репутацией. Достаточно назвать трагическую сагу о накопительных пенсиях. Ничего подобного из разряда раскулачивания граждан государство не имеет права допускать.
Третья ступень. Постоянный до рутинности диалог представителей всех властей с бизнесом, когда речь идет о подготовке решений в сфере экономической политики. Законы и другие нормативные, в том числе отраслевые акты — это не приказы власти бизнесу, а взаимные обязательства. Так они должны выстраиваться и именно так контролироваться.
Четвертая ступень. Конечно, власть ответственна за стабильность условий ведения бизнеса. Инфляция, курс рубля, уровень налогообложения — при всей зависимости России от внешней конъюнктуры — это зона ответственности правительства и Центрального банка.
Пятая ступень. Диалог власти и бизнеса не может ограничиваться текущими проблемами. Необходимо совместными усилиями, а не за счет чиновничьей самодеятельности определять зоны будущего инвестиционного штурма. Нужен не отчет о том, сколько у каждого министра на бумаге «прорывных направлений», а сосредоточение реальных инвестиционных ресурсов. Например, на развитии цифровых технологий и скоростного транспорта. Первое — это надежда не отстать от новых революций; второе диктуется размерами нашей страны, потребностями регионального развития и возможностью превращения России в великую транспортную державу.
На всех ступенях есть место и цифровым технологиям, и демократическим институтам.
Будущее — за их союзом.
