На самом деле «защита» есть разве что в названии: английское слово hedge значит «преграда», «заграждение», «защита», «страховка от чего-либо». Название подразумевает, что хедж-фонд — это инвестиционный фонд, который ориентирован на получение гарантированной доходности в любой ситуации. Инвесторы сливают свои активы в пул, этим пулом управляют профессиональные менеджеры, и они используют различные стратегии, чтобы обеспечить инвесторам приличный навар независимо от того, в каком направлении движутся фондовые рынки: вверх или вниз.
Беда только в том, что хороший возврат на вложенные средства «гарантирован», лишь когда есть какой-либо возврат: деньги могут элементарно исчезнуть без следа. Все эти «кредитные плечи», «деривативы» и «короткие продажи», которые применяют оборотистые менеджеры, суть рискованные приемы, способные принести как впечатляющие проценты на инвестиции, так и не менее впечатляющие потери. Кто не рискует, тот, как известно, не пьет шампанского...
Справедливости ради надо сказать, что менеджеры хедж-фондов очень часто сами держат деньги в управляемых ими фондах — чтобы внушить инвесторам доверие: мол, мы с вами рискуем на равных, пан или пропал, но практически гарантированно, что пан. Менеджеры получают ежегодную фиксированную оплату в процентах от активов хедж-фонда (например 1%): чем больше активы, тем больше доход менеджмента. Помимо этого управляющие хедж-фондами получают премиальные — допустим, 20% от чистого роста активов фонда по итогам года. Речь может идти о весьма значимых суммах, т.к. активы многих хедж-фондов составляют миллиарды долларов.
По данным журнала Forbes, в число крупнейших хедж-фондов мира входят Bridgewater Associates Рэя Далио (самый большой хедж-фонд планеты с активами полгода назад в размере $155 млрд), Quantum Group of Funds под консультативным руководством Джорджа Сороса, Point72 Asset Management Стивена Коэна, Paulson & Co Джона Полсона, Appaloosa Management Дэвида Теппера и ряд других, чьи активы исчисляются десятками миллиардов долларов. Излишне говорить, что большинство мастодонтов хедж-индустрии находится в США.
История вопроса
Зародилась эта «индустрия» почти столетие назад, до Великой депрессии. В 20‑е годы прошлого века, когда биржевой мыльный пузырь надувался не по дням, а по часам, появилось много инвестиционных новшеств — их предлагали предприимчивые дельцы богатеньким буратино, нажившимся на биржевом буме. Классическим примером раннего хедж-фонда считают основанное в те годы партнерство Бенджамина Грэма и Джерри Ньюмена — Graham-Newman Partnership. (Его неоднократно упоминал в своих статьях и выступлениях Уоррен Баффетт, которого принято считать лучшим инвестором планеты.)
А термин «хедж-фонд» придумал Альфред Джонс, уроженец Австралии, который с детского возраста жил в США и прошел много разных профессий (моряк, дипломат, журналист, социолог), прежде чем заинтересовался финансовой сферой и решил попробовать себя в инвестиционном деле. Его хедж-фонд, созданный в 1949 году, в первый год существования принес инвесторам 17,3% годовых на вложенный капитал. Джонс первым применил рисковые стратегии, которые впоследствии стали неотъемлемым элементом деятельности хедж-фондов.
Это, во-первых, т.н. финансовый рычаг (также употребляются термины «кредитный рычаг», «кредитное плечо», «финансовый леверидж») — соотношение между заемным и собственным капиталом. Плата за заемный капитал обычно меньше, чем дополнительная прибыль, которую он обеспечивает. Чем выше соотношение между заемным и собственным капиталом, тем выше степень риска. У хедж-фондов «плечи» широки, «рычаги» велики...
Еще одна рисковая стратегия — продажа без покрытия (также известная как «короткая продажа», «короткая позиция», «шорт», «игра на понижение»). Это продажа ценных бумаг, товаров или валюты, которыми торговец на момент продажи не владеет. Он продает товар, взятый у брокера в кредит, имея в виду последующую покупку аналогичного товара и возврат кредита в натуральном виде. Торговец надеется, что цена упадет, и он сможет дешевле выкупить ранее проданный товар. Продажа без покрытия является одним из видов спекуляции. Очень часто такие сделки совершаются на суммы, в несколько раз превышающие реальный капитал торговца.
На протяжении всех лет существования хедж-фондов они взлетали и падали и снова взлетали — ибо непреходяща жажда быстрого обогащения, даже ценой повышенного риска. После рецессий 1969–1970 и 1973–1974 годов в Америке закрылось много хедж-фондов, а в конце 80‑х они вновь стали вырастать как грибы после дождя. Биржевой подъем 90‑х, связанный с хайтековской революцией (компьютерные, интернет- и биотехнологии), увеличил их количество многократно. Крупные институциональные инвесторы стали вкладывать значительный процент управляемых ими средств в хедж-фонды. Дальше — больше. В первом десятилетии ХХI века хедж-фонды расплодились по всему миру, и к 2008 году их совокупные активы уже достигали $1,93 трлн. А потом грянул кризис — «великая рецессия»...
Кто главный виновник?
Глобальный кризис 2008–2009 годов был порожден в первую очередь финансовыми спекуляциями — в отношении этого мало у кого из экономистов есть сомнения. А поскольку хедж-фонды построены на спекуляции, то их вполне закономерно называют одним из главных, если не самым главным виновником «великой рецессии». Хотя справедливости ради стоит вспомнить, что первым лопнувшим пузырем стал жилищный — «полетели с приветом» розданные кому попало в астрономических масштабах ипотечные кредиты. От риэл-истейта заразился весь кредитно-финансовый сектор, а потом кризис перекинулся на реальную экономику и из Америки пошел гулять по странам и континентам.
Поскольку в США с 1999 года было разрешено иметь под крышей одной финансовой организации, допустим, Citigroup, всё вперемешку: и розничное банковское дело, и страховой бизнес, и ипотеку, и инвестиционный банкинг, и еще что угодно, — деньги рядовых вкладчиков стали составной частью рискованного «креатива» жадных финансистов. Хедж-фонды были лишь разновидностью этих махинаций, мастера которых создавали непостижимые для простых смертных (да и для них самих) финансовые инструменты, упаковывая в них сомнительные долговые обязательства вперемешку с чем-то настоящим. Это уже не хедж-фонд, а ходж-подж — так по-английски называют суп из мяса и разнообразных овощей, а также любую мешанину или неразбериху.
Именно поэтому федеральным властям США пришлось спасать крупные банки, в «ходж-подже» которых прогорели деньги десятков миллионов американцев. И именно поэтому главным виновником кризиса 2008–2009 годов эксперты считают банки, а не хедж-фонды. Однако хедж-фонды внесли в кризис большой вклад. Их ставка на «короткие продажи» как основополагающий modus operandi проявилась в том, что они играли на понижение акциями банков и тем самым усугубляли финансовую панику, ускоряли глобальный экономический коллапс.
Многие хедж-фонды отличились во время «великой рецессии», но ни одно громкое дело не может сравниться с банкротством уолл-стритовской фирмы Бернарда Мэдоффа — Bernard L. Madoff Investment Securities LLC. Федеральные прокуроры оценили размер этого банкротства почти в $65 млрд — созданная Мэдоффом финансовая пирамида стала самым крупным мошенничеством в истории. Жулику-рекордсмену за это отмерили рекордный срок тюремного заключения — 150 лет. А индустрия хедж-фондов понесла непоправимый имиджевый ущерб.
И все же... Многие авторитетные эксперты считают, что главный виновник кризиса не хедж-фонды и даже не банки. По их мнению, безудержная жажда наживы со стороны финансистов является фактором второстепенным. А что первостепенно? Потребительская жадность, которая лежит в основе тотальной задолженности всех и вся. В долг живут и индивидуумы, и организации, и правительства многих стран. Причем долги несоразмерны способности должников вернуть кредиты. Низкооплачиваемая мать-одиночка из нью-йоркского Гарлема ездит на взятой в лизинг BMW, а правительство Греции раздает своим гражданам социальные льготы так щедро, как будто Греция — это ФРГ.
Посткризисные оргвыводы
За годы, прошедшие после кризиса, контроль над финансовой сферой ужесточился. Не в последнюю очередь это коснулось и хедж-фондов. Теперь в США закон предписывает хедж-фондам, активы которых составляют $150 млн или более, в обязательном порядке проходить регистрацию у федеральных регуляторов (раньше они могли по желанию делать это). В ходе регистрации фирма должна представить контролирующим инстанциям информацию, касающуюся ее операций и инвестиционной стратегии.
Ежеквартально крупные хедж-фонды обязаны отчитываться перед SEC — федеральной комиссией по биржам и ценным бумагам, которая делится этой информацией с Советом по контролю за финансовой стабильностью (это новый орган, созданный в 2010 году согласно закону Додда — Фрэнка о реформе Уолл-стрита и защите потребителей). Самые большие хедж-фонды могут быть поставлены под прямой контроль Федеральной резервной системы — центробанка США.
Критики указывают, что сохранились лазейки для более мелких хедж-фондов, которые могут представлять системную угрозу в случае, если они начинают действовать коллективно или при быстром «надувании» хедж-фонда.
Лазейки в финансовом законодательстве были всегда. Но с 1933 года, когда был принят закон Гласса — Стигалла, и до 1999 года, когда этот закон был отменен, финансистам запрещалось играть в рискованные игры, используя деньги розничных вкладчиков. Закон Додда — Фрэнка 2010 года не восстановил этот механизм жесткого разделения коммерческого и розничного банкинга. А значит, сохраняется риск нового финансового кризиса.
Кандидат в президенты США сенатор Берни Сандерс обещает, что, если он победит на выборах, в течение первого года будут разукрупнены супербанки типа JPMorgan Chase, Bank of America и Citigroup, которые «слишком велики для банкротства» (поэтому их непременно надо спасать за счет налогоплательщиков). «Если они слишком велики для банкротства, значит, они слишком велики, чтобы существовать», — говорит Сандерс. Этому трудно что-либо возразить.
Говоря словами бывшего сенатора США Карла Левина, мы живем в эру, «когда за одну секунду размещаются и отменяются миллионы заказов на куплю-продажу (ценных бумаг. — И.Б.). Возникает вопрос: не является ли иллюзией многое из того, что мы именуем рынком». Вместо рынка — большое уолл-стритовское казино, в котором спекулянты играют деньгами простых граждан...
А у нас — вот так...
Российским аналогом хедж-фондов можно считать ОФБУ (общие фонды банковского управления). Некоторые фонды даже так и называются — «хедж-фонды» (например «Хедж-фонд банка «Славянский кредит» или «КИТ — Глобальный хеджевый фонд» банка «КИТ-Финанс»).
ОФБУ, как и хедж-фонды, не ограничены в своих действиях на рынках — у них есть широкий выбор инвестиционных стратегий. Управляющие могут вкладывать деньги инвесторов в акции, валюту, драгметаллы, фьючерсы, опционы и т.д. Они могут инвестировать не только отечественные, но и зарубежные активы. Как и хедж-фонды, ОФБУ могут использовать заемные средства и открывать короткие позиции.
Разница лишь в том, что западные хедж-фонды являются самостоятельными финансовыми структурами, с минимальными требованиями к раскрытию информации (за исключением самых крупных фондов), в то время как ОФБУ — это банковские структуры, и все они независимо от размера подлежат регулированию со стороны Банка России. Средства вкладчиков ОФБУ поступают на специально открытый для ОФБУ счет в Банке России. Если ОФБУ вкладывает средства на иностранных рынках, то средства поступают на валютный счет уполномоченного банка.
Единственное ограничение, которое накладывается на деятельность ОФБУ, — то, что фонд не может вкладывать более 15% своих активов в ценные бумаги одного эмитента. (Это не распространяется на государственные ценные бумаги.) В целом можно констатировать, что российские ОФБУ — гибкая и достаточно надежная форма инвестирования денег, однако она не получила в России широкого распространения. И лишь немногие из существующих ОФБУ используют возможности, которые в них заложены. Большинство управляющих предпочитают не рисковать и используют традиционные схемы инвестирования: деньги вкладывают в акции и облигации «вдолгую», а «короткие» позиции и рискованные инструменты (деривативы, валюта и пр.) чаще всего просто игнорируют.
Это, как говорят специалисты, связано с тем, что в портфелях ОФБУ преобладают отечественные ценные бумаги: они плохо подходят для хеджирования. Гораздо более интересными для инвесторов могут оказаться ОФБУ, портфели которых включают в себя бумаги западных компаний.
И, конечно, вкладчиков ОФБУ — как и западных хедж-фондов — интересуют только те фонды, которые показывают положительную доходность в периоды, когда биржа падает. Для наращивания капитала в благоприятных условиях, когда весь рынок на подъеме, есть менее рискованные формы инвестиций.
Илья БАРАНИКАС, Нью-Йорк.
