Недели не прошло со дня ежегодного послания президента Федеральному собранию, а создается впечатление, что оно уже стало частью истории — причем истории неактуальной, хорошо подзабытой. И это, по идее, странно. Ведь согласно Конституции послание — это стратегический документ, определяющий «основные направления внутренней и внешней политики». И 3 декабря наверняка многие люди с надеждой включили телевизор, чтобы узнать: какой будет их жизнь в следующем году?
Включили, но что услышали? Правильные слова, цитаты из классиков, например, из Д.И.Менделеева, который почему-то высказался в этот раз не о химии, а о единстве России. Еще были шутки про Аллаха, немного смахивающие на юмор Charlie Hebdo, а также прикол про «помидоры», явно ориентированный на не особо утонченную публику.
Но вот «основные направления внутренней и внешней политики» в послании как-то не прозвучали. Скорее это был набор общих рассуждений, причем не всегда четко привязанных к реальности. Так, несмотря на кризис, президент не дал оценки экономического положения страны, не привел цифр. Он заявил, что «рубль стабилизировался», имея в виду, вероятно, зависание нацвалюты с августа в коридоре 60–70 руб. за доллар (при этом в ноябре доллар рос и подорожал на 3 руб.). Однако то же самое Путин говорил в апреле на прямой линии, когда рубль был на отметке 50, но летом произошел скачок.
В целом стилистика послания мало отличалась от предыдущих лет, как будто нет кризиса, спада производства, роста цен и протестов недовольных граждан. А главные темы, кроме разве что Сирия и Турция, были прямым повтором ранее уже сказанного — но, увы, не выполненного.
Вообще, если проанализировать послания президента «в динамике», то видно, что из года в год это примерно одни и те же мысли, которые не воплощаются в жизнь. И одни и те же слова в духе «пока мы едины, мы непобедимы»: «чтобы Россия была суверенной и сильной, нас должно быть больше и мы должны быть лучше в нравственности, в компетенциях, в работе, в творчестве» (2012), «Россия не имеет права быть уязвимой. Нам нужно быть сильными в экономике, в технологиях» (2015) и т.д. Слова, безусловно, правильные, но абстрактные и не связанные с тем, как в действительности живет страна.
Например, в послании 2014 г. говорилось о необходимости усиления экономики — увеличения ВВП, осуществления импортозамещения. В реальности все оказалось наоборот: в 2015 г. ВВП снизился (в 1-м полугодии — на 3,5% в годовом выражении, в целом за 2015 год прогнозируется снижение на 3,8%), а импортозамещения как не было, так и нет, разве что в небольших узких сегментах).
Много слов в посланиях последних лет говорилось и про социальную сферу, например, о повышении зарплат бюджетников, улучшении ситуации в здравоохранении и образовании, решении проблем с местами в детских садах. Однако зарплаты бюджетников и пенсии должным образом не проиндексированы, рост цен их опережает. На следующий год индексация пенсий будет 4%, тогда как только официальный прогноз по инфляции составляет 6,4%. Расходы федерального бюджета на образование на 2016 год вообще урезаны более чем на 20 млрд руб., мест в детских садах по-прежнему не хватает. Состояние российского здравоохранения, как и раньше, оставляет желать лучшего.
В послании 2012 г. президент грозил «навести порядок в сфере ЖКХ». Прошло три года, но в сфере ЖКХ не только нет порядка, но и добавилось проблем, например, взнос на капремонт. При этом, несмотря на растущий износ инфраструктуры (60–70%), расходы на ЖКХ в бюджете 2016 г. сокращены почти на 40%.
С 2012 года президент регулярно говорит о борьбе с коррупцией, завышенных зарплатах в госкомпаниях, о деофшоризации и ограничениях на владение активами за рубежом для чиновников.
Например, в послании 2014 г. Путин жестко высказался о хищениях в оборонной сфере, предложив работать с ними «так же серьезно и строго, как по пресечению финансирования терроризма». Но в деле «Оборонсервиса» все получилось иначе: Васильева сначала «пропала», а потом и вовсе освободилась из-под стражи. Сердюков вообще не сидел и недавно был назначен в одну из госкорпораций. Показательные аресты неудачников-губернаторов картину не меняют — о масштабах коррупции в других регионах, где губернаторы здравствуют, знает каждый школьник, но туда антикоррупционная «ежовая рукавица» государства почему-то не доходит. Как тут не вспомнить фразу из послания 2012 года: «криминалу нет и не может быть места в политике!».
Согласно официальному заявлению СК РФ, ежегодный ущерб от коррупции у нас составляет 40 млрд руб., однако по экспертным оценкам эта цифра в разы выше. Встречаются оценки до 10–20% ВВП, что приблизительно равно годовому бюджету страны. При этом тенденция негативная: в 2014 г. в рейтинге стран по восприятию коррупции по версии Transparency International Россия опустилась на 9 мест по сравнению с 2013 г. и заняла 136-е место, поделив его с такими странами, как Нигерия, Ливан, Камерун.
Что касается деофшоризации, то она фактически не происходит, что подтверждают цифры: по данным аналитиков BCG, к началу 2015 г. на офшоры приходилась 1/4 объема частных состояний, при этом, по сравнению с 2009–2013 гг., офшорная доля в общем объеме частных состояний выросла примерно в 1,5 раза. Однако вместо жестких мер в последнем послании мы услышали лишь о продлении амнистии капиталов, которые вовсе не спешат возвращаться в Россию.
Не лучше обстоит и ситуация с зарплатами в госкорпорациях. После соответствующего поручения (2012 г.) были внесены несколько проектов об ограничении зарплат топ-менеджеров госкомпаний. Однако в итоге был принят «мягкий» законопроект, не ограничивающий саму оплату труда, но урезающий выходные пособия («золотые парашюты»). Зарплаты топ-менеджеров госкомпаний в результате так и не были снижены. Та же судьба постигла идею с внедрением принципов оплаты по ключевым показателям эффективности.
Ничем не лучше оказалась судьба президентских слов о недопустимости раздувания госаппарата из послания 2013 года. Наоборот, относительное число чиновников выросло: по данным СМИ, в 2013 году на 10 тысяч граждан приходилось 102 чиновника; в 2015 году — уже 108.
Тезисы посланий и реальность расходятся и в политической сфере. Так, в предыдущих посланиях было заявлено о необходимости развития прямой демократии и общественного контроля. В 2012 г. президент, например, поручил создать систему РОИ — «Российская общественная инициатива». Вскоре был торжественно открыт ее сайт. Изначально предполагалось, что граждане будут на нем голосовать за законодательные инициативы и те из них, что наберут 100 тыс. голосов, будут рассмотрены Правительство РФ. Однако вскоре появился «фильтр»: предложения граждан должна предварительно изучить экспертная группа. Именно этой группой были отклонены все четыре инициативы, набравшие по 100 тыс. голосов: в том числе о запрете чиновникам приобретать легковые автомобили дороже 1,5 млн руб. Провал РОИ говорит о том, что либо у нас общество не умеет формулировать нормальные инициативы, либо власть их просто не хочет видеть и слышать. Что-то подсказывает, что верно второе предположение.
Вообще истинное отношение власти к «прямой демократии и общественному контролю» ярко проявляется в ситуациях, когда она сталкивается с выражением народного недовольства. Показательный пример — протесты дальнобойщиков, игнорирование которых в публичном пространстве сопровождается всяческими попытками запугать и расколоть протестующих. Кстати, президент вообще ни слова не сказал в послании про дальнобойщиков, как будто их вообще не существует, молчаливо поддержав таким образом олигархические структуры, породившие пресловутый «Платон».
В целом анализ всех тезисов посланий за три прошедших года показывает: однозначно и быстро выполняются только отдельные, точечные поручения, имеющие медийный эффект или лоббистскую составляющую. Нередко они нужны, чтобы подменить решение реальных проблем фейками — сюда относится составление разных бесполезных рейтингов или создание организаций, дублирующих уже существующие, — всяческих «агентств» и «проектных офисов». Но это не более чем имитация деятельности. И, конечно, освоение средств, выделяемых на эти «проекты» и структуры. Главный же вывод, который нужно сделать: послания президента не являются стратегическим планом развития страны. Решение основной массы проблем, заявленных в них, остается лишь на уровне слов.
В то же время послания отнюдь не лишены смысла, просто он лежит в иной плоскости. Их задача — формировать «картинку», создавать у телезрителей позитив и ощущение вовлеченности президента во все проблемы общества. Наконец, они должны просто предъявлять публике президента — бодрого, ироничного, деловитого. И успокаивать обывателя, чтобы он не унывал и не протестовал.
Однако времена меняются, и непонимание этого властью откровенно пугает. Инструмент посланий неплохо работал в прежние годы, когда зрителю хватало денег на попкорн, и когда телевизор не настолько диссонировал с реальностью за окном. В этом году послание должно было скорее насторожить, чем успокоить: в нем не было никаких конкретных ответов на злободневные вопросы. Вместо них экономику и соцполитику попытались откровенно подменить внешней повесткой, которую власть все более настойчиво использует для отвлечения людей от реальных внутренних проблем страны.
Сирия и Турция это, конечно, важно. И обыватель может еще какое-то время явно не проявлять недовольства — просто потому, что деморализован и убежден, что не может ни на что повлиять. Но, как показывает опыт, рано или поздно общество начинает настойчиво требовать мира, а не войны, и хлеба, а не разговоров. Судя по начавшимся социальным протестам, это может произойти уже достаточно скоро. Все будет зависеть от глубины кризиса: кстати, президент вновь сказал, что он заканчивается, но тенденции в экономике этого не подтверждают.
