1. Причина дефицита пенсионной системы — сползание в демографическую яму.
Ничего подобного. В 2010–2013 гг. численность пенсионеров в России выросла всего на 3,3% (с 39,7 млн до 41,0 млн человек), при этом количество работающих в соотношении с общим числом пенсионеров практически не изменилось и все последние годы составляет 1,7 (с незначительным понижающим трендом).
Откуда взялся дефицит? В 2002 г., когда стартовала «зурабовская» пенсионная система, пенсионные взносы входили в состав ЕСН (28 п.п. из суммарных 35,6% от фонда оплаты труда). До 2005 г. система была мало того что сбалансированной, так еще и профицитной: остаток средств в 2003 г. составил 100,4 млрд рублей, в 2004 г. — 66,5 млрд рублей (в 2004 г. при общих доходах ПФР в 1,2 трлн рублей поступления из бюджета на выплату обязательной части пенсии составили всего 59,5 млрд рублей, или 5,2%).
Все изменилось с 2005 г., когда начало реализовываться популистское решение (догадайтесь, чье) о резком снижении ЕСН с 35,6 до 28%. Причем в наибольшей степени пострадала именно «пенсионка», отчисления на которую уменьшились с 28 до 20 п.п. Снижать нужно было не ЕСН, а объем «серых» зарплат в экономике, но это табу: обналичка — кормилица силовиков. А теперь покажите мне того смельчака, кто осмелится указать «нашему всему» на очевидную оплошность.
Второй прародительницей пенсионной катастрофы стала пресловутая валоризация, введенная в жуткий кризис 2008–2009 гг. без каких-либо дополнительных финансовых источников. Помните, как лицемерили статусные социальщики: «Мы единственная страна в мире, которая в кризис не уменьшила, а наоборот, увеличила объем социальных обязательств»? Вот Боливар и не вынес двоих: сегодня приходится придумывать все новые объяснения, почему очередные «пенсионные» телодвижения не ухудшат положение будущих пенсионеров.
Рано или поздно новое и, надеюсь, вменяемое правительство будет вынуждено вернуться к вопросу определения (не обязательно повышения) адекватных пенсионных взносов. Только делать это нужно параллельно с уничтожением «серых» доходов, иначе очередной дефицит пенсионной системы вновь будет неизбежен.
2. Накопительную часть пенсии украли (вариант: будущие пенсии «ушли на Крым»).
Никто ничего не воровал: в 2014–2015 гг. взносы на накопительную часть после перечисления в ПФР останутся в нем же (будут учтены на индивидуальных счетах будущих пенсионеров и израсходованы на текущие выплаты пенсий), а не проследуют по привычному пути в государственную УК «Внешэкономбанк» или в НПФ.
Цена вопроса — около 550 млрд рублей в 2014 г. и 650 млрд рублей в 2015-м. За счет «накопительных» денег правительство уменьшит ежегодные расходы на покрытие дефицита ПФР (порядка 1 трлн рублей) из федерального бюджета и перенаправит высвободившиеся средства на необходимые ему нужды.
Тем не менее ПФР правительство не кредитует — нищий не может ссужать благодетелю. Что же до нашумевшего высказывания министра финансов Антона Силуанова, будто часть пенсионных накоплений в размере 243 млрд рублей ушла на Крым и оттуда не вернется, то тут мы имеем дело с «синдромом боксера Кличко»: увидел цель (проскочила мысль) — попади (ляпни невпопад). Синдром, диагностируемый у многих российских политиков, сначала говорящих, а потом думающих.
3. Мораторий на накопительную часть пенсии лишил экономику «длинных денег».
В 2013 г. финансовые вложения организаций составили 72,9 трлн рублей. А теперь сравните с недополученными пенсионными накоплениями (в 2014 г. — 550 млрд рублей). Сколько это «в граммах»? 0,8%! При том что о «длинных» деньгах могут рассуждать лишь те, кто незнаком со структурой инвестиционного портфеля НПФ, расписанной в Федеральном законе 111-ФЗ от 24 июля 2002 г.: в основном это государственные ценные бумаги и банковские депозиты (а также, в существенно меньшей степени, акции и обязательства негосударственных компаний), доходность по которым сами знаете какая: как правило, плюс-минус инфляция.
Впрочем, негосударственные пенсионные финансисты зря свой хлеб не едят — за прошедшие годы они придумали множество схем, позволяющих обходить законодательные требования и размещать накопления в милых их карманам, а также кубышкам учредителей инвестиционных фейках. В результате пока еще неявного воровства во многих НПФ образовались огромные дыры, невидимые в балансах, но в будущем, после 2022 г., когда начнутся массовые «накопительные» выплаты, грозящие обернуться настоящим пенсионным коллапсом похлеще МММ.
Кому выгоден сыр-бор с «длинными деньгами», кто заинтересован в пиар-кампании? Прежде всего собственникам НПФ — крупнейшим российским сырьевым, финансовым, инфраструктурным компаниям, второй год подряд лишающимся, по сути, дармовых миллиардов. Затем менеджменту НПФ, не понимающему смысл своего пребывания на высоких постах, — наживать-то не на чем. И, конечно, фондовым спекулянтам, нынче объясняющим абсолютно все экономические провалы (девальвацию, снижение налоговых поступлений, спад инвестиционной активности) мораторием на накопительную часть.
Ввести бы уголовную ответственность без срока давности за «шалости» с пенсионными деньгами — посмотрим, как забегали бы нынешние пенсионные «праведники».
4. Почему западные пенсионеры путешествуют, а наши «нищенствуют»?
Думаю, не стоит напоминать читателю, что пенсии иностранных пенсионеров формировались тогда, когда зарплаты в России и странах «золотого миллиарда» в пересчете на СКВ различались в десятки раз. К примеру, в 2000 г. годовая медианная зарплата (половина работников получает больше данной суммы, половина — меньше) в России составила $2,0 тыс., а в США — $26,5 тыс., соответственно, и взносы в государственную пенсионную систему были выше. Причем размер пенсионных взносов в США в 1,8 раза ниже российского, что неудивительно — доля «серых» доходов там минимальна.
Кроме того, в Штатах существует культ корпоративных и индивидуальных добровольных пенсионных программ: по итогам 2008 г. в корпоративных пенсионных программах участвовали четыре из пяти работников крупных и средних предприятий, а личные пенсионные счета имели 47,3 млн, или 40,5% всех американских домохозяйств. Увеличиваются и фондовые показатели: если типичный американский работник начал делать пенсионные взносы в 1970 г. в сумме $2 тыс. в год, то к 2010 г. при средней доходности в 8% он накопил бы более $550 тыс. При этом его взносы составили бы порядка $90–100 тыс., остальное — необлагаемый инвестиционный доход.
Можно на такие накопления путешествовать? Конечно, можно. И не только путешествовать, но даже местные казино иногда посещать.
А что у нас? В России при более чем четырехкратной (в долларах) средней отрицательной разнице в пенсионном обеспечении и ценах на транспорт зачастую выше, чем в развитых странах, наш пенсионер не может не то что путешествовать, ему не по средствам добраться на общественном транспорте до собственных 6 соток.
Но, наверное, доблестное российское правительство денно и нощно думает о будущих пенсионерах? И тут мимо: до настоящего времени к детальной проработке налоговых льгот для участников добровольных пенсионных программ оно даже не приступало. В практически неизменном виде пенсионные льготы существуют более 10 лет, с тех времен, когда нынешний «социальный» вице-премьер Ольга Голодец в поте лица трудилась председателем Совета НПФ «Норникель», зарабатывая себе пожизненную ежемесячную пенсию от фонда в 200 тыс. рублей.
5. Новая пенсионная формула дарует россиянам светлое будущее.
Нет, не дарует. Пенсионная формула была выведена математиками, не имеющими представления о том, как работает пенсионная система (не так давно во время теледебатов с автором этих строк один из разработчиков пенсионной формулы Юрий Горлин, не зная ответов на элементарные социальные вопросы, убегал из студии аж два раза). Собственно, задача была не повысить будущее пенсионное благосостояние, а уменьшить расходы бюджета на покрытие пенсионного дефицита.
С поставленной задачей товарищи справились. С 2015 г. трудовые пенсии будут определяться исходя не из привычных накопленных рублей (сколько за вас внесли, столько вы и получите), а на основе ежегодно утверждаемых правительством баллов. Причем баллы будут зависеть не от взносовой чистоплотности работодателей, а от финансовой устойчивости пенсионной системы и финансового рынка в целом. Это, наверно, правильно, но мы-то тут при чем?
Формула строится на основе средней зарплаты по экономике (у одного — капуста, у другого — мясо, в среднем — голубцы), тогда как было бы справедливо отталкиваться не от средней, а от медианной зарплаты, составляющей 55–60% от средней. Если переложить этот алгоритм на нынешние пенсии, получится, что медианная пенсия в стране составляет всего 6,5 тыс. рублей (средняя, напомню, — 11,4 тыс. рублей).
Наконец, «гениальное» творение математиков строится с учетом накопительной части, а ее перспективы после высказываний Голодец об упразднении обязательных пенсионных накоплений, мягко скажем, туманны.
Что же делать? Надеяться только на себя. Я много лет говорю, что лучшее пенсионное вложение — дети. Когда-то это вызывало саркастическую улыбку, сегодня стало мейнстримом. Спору нет, вкладывать в детей надо вне зависимости от того, «выгорит» вложение или нет. Но лучше, если вдобавок мы будем воспитывать деток на примере личной заботы о собственных родителях.
Дай Бог им здоровья.
