О российской экономике на ПМЭФ было сказано много неожиданно лестных слов. Министр экономического развития Алексей Улюкаев рассказал, что в первом квартале 2014 года российская промышленность вопреки ожиданиям, в том числе и его министерства, выраженным в только что обновленном прогнозе, выросла. Министр финансов Антон Силуанов заявил, что «в условиях стабильности валюты, в условиях мер по снижению инфляции, которые принимают ЦБ и правительство, нет никаких оснований говорить об изменении денежно кредитной политики". Председатель ЦБ Эльвира Набиуллина увидела «предпосылки именно для ослабления инфляционных ожиданий”.
Был когда-то такой анекдот. В детском саду готовили утренник о том, какое у детей в советской стране счастливое детство. Вовочка дома устроил скандал: «Хочу в эту страну!» Вот и сейчас, хотелось бы, да еще как, чтобы вокруг была экономика с растущей промышленностью, со стабильной валютой и снижающейся инфляцией. Но сон, как и форум, заканчиваются.
Владимир Путин, выступив на форуме, не дал ему путеводную звезду. Его выступления, их было несколько, строились, скорее, по сценарию «прямой линии». Но из его отдельных высказываний можно все-таки, выстроить некий вектор.
Экономика России меняется на глазах. Частный капитал бежит. Все увещевания, а Владимир Путин на ПМЭФ говорил о «системных вопросах улучшения инвестиционного, предпринимательского климата», об обширном пакете новых законопроектов, на него пока не действуют. ЦБ прогнозирует отток капитала в 2014 году на уровне $95 млрд. Что остается? Огосударствление.
И дело уже не в отвлеченных дискуссиях об эффективности той или иной формы собственности. Альтернативы по существу не осталось. К этому привела политика «нешараханья» (определение Антона Силуанова), как внешняя, так и экономическая. Но жизнь продолжается.
Значит, именно государство должно стать драйвером экономического подъема. Для этого оно должно предъявить не россыпь «целевых программ», которые, по оценке Счетной палаты, мало координируются и между собой, и с возможностями государства. Когда берешься решать все проблемы, не решаешь ни одной. Нужен проект-драйвер.
И он предъявлен. Не на ПМЭФ, а в Китае, где накануне был, наконец, подписан мега-проект на 30 лет о поставках триллионов кубометров газа из России.
Если Путин и задал новый вектор развитию российской экономике, то это произошло за Великой стеной, а не в колыбели трех революций.
Как у нас заведено, этот контракт больше, чем контракт. Это воплощение новой экономической стратегии.
Ее основные черты: у руля государство; углеводороды – по-прежнему наше всё (недаром на ПМЭФ Путин говорил о том, что не видит причин для снижение цен на нефтегазовое сырье); поворот от Европы к Азии.
Плюсы проекта. Он будет способствовать российскому экспорту (если бы проект-драйвер замыкался на внутренний рынок, было бы гораздо хуже – это прямая дорога ко все большему отставанию и маргинализации). Он стимулирует западных партнеров к конкуренции за российские поставки. Он будет способствовать подъему восточных регионов, хотя на ПМЭФ Путин четко дал понять, что к подобному проекту может привлекаться иностранная рабочая сила (он говорил в первую очередь об Индии).
Минусы проекта в том, что он, а значит, и поднимающаяся вокруг него российская экономика, в значительной мере будет зависеть от Китая. В конце концов трубу не переложишь, потребитель единственный, ему конкурировать особенно не с кем, значит, он будет склонен диктовать свои условия. Расширение экспорта, к которому приведет реализация проекта, это, как уже было сказано, хорошо. Плохо, однако, то, что это все тот же сырьевой экспорт. К повышению доли несырьевого экспорта, о котором Путин говорил на ПМЭФ, он не приведет.
Отдельно стоит сказать о повороте от Европы к Азии. Он в нынешних условиях безальтернативен. Но особых надежд на внутреннюю социальную модернизацию он уже не вселяет. Если обратиться к истории, то всех своих великих достижений Россия добивалась, когда равнялась на Европу. Так было при Петре и последующих правителях до Николая Первого, так было при Александре Втором. Даже большевизм, в котором, конечно, было много азиатского, в конце концов имеет европейские корни.
Но заколачивать окно в Европу рано. Труба в Китай – это вызов для европейских потребителей российских углеводородов, им было показано, что Россия готова играть на двух досках. Возможно, расчет Москвы и в том, чтобы таким способом подтолкнуть ЕС к отходу от раскручивания санкций. К тому же на ПМЭФ Путин заявил о готовности привлекать иностранный, речь в первую очередь идет о западном капитале не только к разработке российских кладовых, но и к геологоразведке. «Если мы разрешаем разведку, то мы исходим из того, что тот, кто вкладывает ресурсы, деньги в эту разведку, потом получит лицензию и на разработку, хотя автоматически из российского законодательства это сегодня не вытекает», – заявил Путин.
Это без преувеличений сенсация. Ни о чем подобном и речи не было при безоблачных партнерских отношениях с Западом.
Так что хотя Россия поворачивается к Азии, о Европе она не забывает.
